Он тебя не любит(?) (СИ) - Тоцка Тала. Страница 32

Последним в списке был Кравченко. Он усадил Эву в своем кабинете и не отстал, пока она не выпила целую чашку мятного чая. И только потом начал задавать свои вопросы, которые снова Эве показались странными. Но она отвечала, лучше пусть будут странные вопросы, чем если он начнет выпытывать об их отношениях с Макаром.

Но Геннадий Викторович не стал ничего выспрашивать, а тоже направил на анализы. Лишь когда она уходила, окликнул с порога.

— Эва! Ты у меня кое-что потеряла. Случайно или нарочно, не знаю, но это твое, так что забирай, — и он протянул на ладони колечко, то самое, которое ей подарил Макар.

Она молча забрала кольцо и сунула в карман, и это почему-то не понравилось Кравченко, по крайней мере так показалось Эве. Дома она не знала, куда его деть, не хотелось, чтобы оно попалось на глаза Макару, но и себе его оставить она теперь тоже не могла. Не имела права. Спрятала в кухонном шкафу за упаковкой с кофейными зернами.

Все следующие дни Макар возил ее в клинику, потом ехал в офис и возвращался не раньше десяти вечера. С каждым днем, как казалось Эве, он все больше мрачнел, спал по-прежнему в гостиной, и на третий день такого их ненормального совместного проживания Эва после клиники поехала к нему в офис.

Предупреждать не стала, вдруг он занят и скажет не приезжать, а ей очень хотелось его увидеть. Эва скучала по Макару, и его взгляды тоже казались довольно тоскливыми, возможно, у них получиться спокойно поговорить. А если нет, то она хотя бы его увидит. Разговаривать на нейтральной территории всегда легче, Эва уже подходила к зданию бизнес-центра, осталось перейти улицу. А потом ее будто к асфальту гвоздями прибили — из здания вышли Макар с Аленой и направились к ее внедорожнику.

Макар открыл дверцу и подставил руку, но та не стала опираться, взобралась на сидение и с силой захлопнула дверь, Эве было хорошо видно поджатые губы сестры. Мак держался руками за оконный проем и что-то говорил, а потом повернул голову и выпрямился.

Он ее увидел! Как раз по проезжей части ехал фургон, Эва присела и спряталась за припаркованными автомобилями. Зачем она прячется, Эва не знала, скорее, не хотелось выглядеть в глазах Макара, да и Алены тоже, глупой ревнивицей, следящей за неверным мужем.

Как была, на корточках, перебралась к стоявшему рядом киоску и обмерла, когда увидела в двух шагах Макара. Юркнула за киоск, выхватила из сумочки телефон и трясущимися руками отключила звук. Как чуствовала, он тут же завибрировал, и на экране появился фотопортрет Макара.

Мак постоял еще немного, с растерянным видом огляделся по сторонам и медленно пошел ко входу в бизнес-центр. У стеклянной двери остановился, обернулся, а затем вошел в здание, и Эва только тогда выдохнула.

Нет, она не думала, что они встречаются, по крайней мере, было совсем на это не похоже. Как и не похож был со стороны их разговор на болтовню влюбленной пары. Но это уже не имело особого значения, главным было одно — Алена не собиралась убираться из жизни Макара, и справиться с ней одной Эве было не под силу.

Макар снова позвонил, когда она уже приехала домой, и на вопрос «Ты где?» вполне правдоподобно ответила: «Дома». И не соврала. Почему не брала трубку, тоже не соврала, сказал, звук был отключен. И когда вечером Мак не пришел, совсем не удивилась.

Было далеко за полночь, когда хлопнула входная дверь. Эва стояла в кухне у окна, вжавшись лбом в стекло, и смотрела на черные квадраты окон соседних домов. Там, по ту сторону, тоже есть люди, они спят, едят, занимаются любовью, и никому нет дела до Эвы, прижимающейся лбом с этой стороны такого же черного квадрата.

Макар не стал включать свет, просто подошел и встал рядом, уперевшись руками в подоконник. Теперь главное было удержать эту прорву слез, так и грозившую прорвать тонкую оболочку, в которую полностью превратилась Эва.

— Ты был у нее? — она сама поразилась, как буднично это прозвучало.

— Да, — отрывисто ответил Макар. Она готовилась и настраивалась заранее, но все равно больно было так, будто в сердце вонзили сразу несколько остро заточенных мечей. Мак тоже уперся лбом в стекло. — Я не спал с ней, Эва.

Эва едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Она боялась, что не сможет остановиться, и тогда Макар точно решит, что ей пора в психушку.

Он протянул руки, но она вскинулась как ужаленная:

— Нет, не трогай меня, не прикасайся…

Нельзя подпускать его близко, нельзя допустить, чтобы Мак до нее дотрагивался, иначе тонкая оболочка не выдержит, и тонны слез хлынут наружу.

— Я не изменял тебе, Эва, ни с Аленой, ни с кем другим. Я задержался в офисе до начала одиннадцатого, просматривал документы к завтрашнему совещанию, а потом позвонила Алена. Она была в баре, в «Глазури», попросила ее забрать, я слышал по голосу, что она пьяна, а когда приехал… Я не мог ее бросить в таком состоянии, отвез домой, а там она расплакалась, начала говорить о Руслане, я не мог просто взять и уехать.

Эва молчала, и Макар повернулся к ней всем телом.

— Почему ты все время молчишь? Я замучился тебя просчитывать, тебя невозможно понять, ты даже не ответила на мое предложение, просто сняла с пальца кольцо и швырнула на пол. Я не знаю, нужны ли тебе вообще наши отношения и нужен ли тебе я…

— Макар, ты меня любишь? — тихо спросила Эва, все так же на него не глядя, но все равно увидела, как тот осекся.

— Не знаю… — наконец выдал, и Эва вздохнула чуть ли не с облегчением, хоть мечи взметнулись в воздух и принялись кромсать ее сердце в фарш.

Он ее не любит, Эва даже не будет спрашивать, любит ли он Алену, здесь и спрашивать не надо. Зато честно. И теперь она с чистой совестью может говорить все, что угодно, чтобы закончить эти ставшие им обоим в тягость отношения.

— Я правда не знаю, — тем временем говорил Макар, в его голосе слышалась настоящая мука, — но я хочу, чтобы ты была рядом, со мной, потому что я…

— А я не хочу, — очень спокойно сказала Эва, в свою очередь поворачиваясь к Макару.

— Что? — не понял тот.

— Я не хочу быть с тобою рядом, — чуть ли не по слогам сказала Эва. — Не хочу общаться с твоими друзьями, для которых я всего лишь твоя временная прихоть. Не хочу гадать, с кем и куда ты пойдешь сегодня, не удосужившись даже поставить меня в известность. И больше не хочу играть роль силиконовой куклы из секс-шопа.

Она опустила голову, чтобы не смотреть ему в глаза, потому что там было столько боли, что ей едва не изменила выдержка. Эва призвала на помощь все свои силы, лишь бы не сорваться, лишь бы себя не выдать.

Она знала, что несправедлива к Макару, Эва не была для него куклой, кукол так не зацеловывают, не ласкают, не упиваются ими, но ей надо было так говорить. Она должна, иначе он ее не отпустит.

— Разве… Тебе что, было так плохо со мной? — спросил он совсем упавшим голосом.

«НЕТ! Нет, все не так, мне хорошо с тобой, Макар, мне никогда не было так хорошо, и ни с кем не будет. Я хочу остаться с тобой, хочу засыпать и просыпаться с тобой, хочу выйти за тебя замуж. Хочу смотреть с тобой фильмы, перебирать твои волосы, когда ты кладешь голову мне на колени. Хочу заботиться о тебе, кормить тебя завтраками, провожать тебя в офис. Присылать тебе смайлики, смешные картинки и фото. Хочу дышать тобой, хочу чувствовать на себе твое тело, я так соскучилась по тебе! Я хочу тебя, Мак, и мне наплевать, что ты меня не любишь, потому что без тебя я умру».

Она с трудом проглотила огромный колючий ком.

— Да, Мак, мне было плохо. Прости, но я так и не смогла привыкнуть к тому, что ты живешь своей, отдельной жизнью.

— Какой жизнью, Эва, я живу с тобой!

— Со мной, — она горько усмехнулась. — А твой отец знает обо мне? Ты меня так ни разу и не взял с собой, а ведь он уже давно дома, и Вероника меня приглашала в гости. Ты берешь меня только на эти ваши пати, хоть мне там ужасно не нравится. Мне не нравится слушать пустые разговоры, которые сводятся к тому, где лучше потусить и кто с кем спит. А больше у тебя нет для меня применения. Тебе не о чем со мной говорить, потому что я не разбираюсь в твоем бизнесе, а тебе не интересно то, чем занимаюсь я. Я тебе нужна в качестве диванной подушки или домашнего зверька, — а потом вспомнила и добавила совсем тихо: — Я твой подарок, который тебе подарили друзья, а ты сунул его в угол и очень удивляешься, когда ему что-то не нравится.