Плати за ошибку, Бес! (СИ) - Егорова Олеся. Страница 18

— Вы же одолжите мне свой самолёт, генерал? Мне нужно забрать семью.

Спустя час я уже был на пути в Майами, сидя в самолёте, выделенном Федериком. Я всё думал о записях, которые мне скинули, прежде чем я поднялся на борт, и почему-то не мог заставить себя их прослушать. Где-то в глубине души понимал, что мне не понравится то, что я услышу, но тем не менее я всё это заслужил, что бы мне не говорили. Да, если бы я отказался тогда от предложения Дэвида, он бы нашёл другого человека, который смог бы ему помочь, а затем попытался меня убрать, чтобы я не помешал ему в будущем. Тогда бы действительно ничего не изменилось. Но что, если бы у него не получилось? Что, если бы я смог отразить атаку, и поступить правильно, по закону. Это конечно бы не спасло отца Элены, на суде ему скорее всего назначили бы смертную казнь, как и многим людям, которые работали с ним. Но я смог бы спасти не только мать и брата Элены, но и несколько десятков тех, которые погибли в последующие тринадцать лет работы организации, возглавляемой Дэвидом. И это только те дети, о которых смог раздобыть информацию Федерик, не говоря уже о тех, кто пропал бесследно, и так и не был найден.

Нам всегда говорили, что преступность невозможно искоренить, и на место одной срубленной головы всегда придут ещё две, но это не решает вопрос в твоём сознании, если в тебе осталась еще хоть капелька души. Это не очищает совесть и никогда не воскресит тех, кто отдал свою жизнь чужим благам. Если ты допускаешь ошибку, то во всём, что произошло после виновны не только те, кто это сделал, но и ты сам.

В телефоне Элены было много разговоров с Дэвидом. Постепенно я прослушал каждый из них, но не всё в них казалось логичным. Странным было то, что даже в тот момент, когда я уже пришёл в себя, она всё так же продолжала врать Борку о том, что я без сознания. Судя по их разговору, Дэвид нервничал, а Элена в свою очередь держалась достаточно стойко и уверенно. Я же всё ещё не мог понять, почему она отказалась от своей мести, почему соврала Дэвиду, и почему я до сих пор жив. И последний шанс найти ответ на свой вопрос был в последнем звонке, том самом, после которого на нас совершили нападение. Я включил запись, с опаской вслушиваясь в каждое слово.

— Элена. — Он говорил медленно, слишком спокойно, будто паук плёл свою паутину, чтобы уже в следующий миг поймать в неё свою жертву. — Что за музыка у тебя?

— Я в баре. — Отвечает дрожащим голосом, не таким уверенным, как раньше говорила с ним, а в разговоре виснет напряженная тишина, после которой Борк словно взрывается.

— В баре?! Какого хрена, Элена?! Ты же должна быть с ним. Или что-то изменилось? Не молчи! — Дэвид уже перешёл на крик, а Элена дышит тяжело, словно в лихорадке. И я почему-то представляю, как в этот момент она борется с собой, в нежелании наводить на нас убийц. Представляю, потому что надеюсь, что это так.

— Он очнулся. — Выпалила быстро, резко и снова замолчала.

— Что значит очнулся? Когда? Ты не успела ввести препарат? — Да, из их ранних разговоров я понял, что она должна была ввести мне сердечный препарат, который никто из врачей бы не смог обнаружить, в следствии чего, патологоанатом зафиксировал бы мою смерть во время комы от какой-то сердечной херни.

— Несколько дней назад. Вышел из комы с потерей зрения. Я не смогла его убить. Прости. — Почему, Элена? Почему чёрт возьми, я же виновен, и ты это прекрасно знаешь! Ты же видела меня в ту ночь, так же, как и Дэвида. Почему ты избавилась от нас до сих пор. Я думаю о том, что не дрогни её рука, всё было бы проще, но нет. Не было бы. Всё началось тринадцать лет назад, и Борк остановится только после двух смертей. Одного меня ему будет слишком мало.

— Он ослеп? Он что-то говорил? — Голос Бока изменился. Он нервничал, хоть это было и едва ощутимо.

— Он был слеп, но сейчас, кажется, снова видит. Возможно частично.

— Он узнал тебя? Вы говорили о том, что случилось? Что ты будешь делать? — И здесь уже чувствуется откровенный страх. Почему-то Дэвид боится, что я могу ей рассказать о событиях той ночи. А это значит, что она помнит лишь меня, или вообще никого. Получается, что Борк навёл её на убийцу? Чтобы убить двух зайцев одним выстрелом?

— Нет. Я не знаю. Я запуталась. — Я слышу, как она плачет, и знаю, что даже будь я рядом, ничего бы не смог с ними сделать. — Дэвид, я не могу. Не могу так, как он. Я не ему сделаю больно, а людям, которые его любят. Они другие, я не должна так поступить с ними. Что мне делать? — Она плакала ещё сильнее, а я испытывал одновременно облегчение оттого, что она не хотела навредить даже чувствам Полины и Артёма, не говоря уже о них самих. Но вместе с тем подступает горечь, от её огромной ненависти, которой хватит на весь мир.

— Он узнал тебя? — Снова повторил Дэвид.

— Иногда мне кажется, что да. Но он не говорит ничего. Мне страшно. Я не справлюсь…

— Где ты сейчас?

— В баре.

— Название?

— Кларисса. Это на берегу.

— Он с тобой?

— Да.

— Мои люди рядом. Выводи его через двадцать минут.

— Что ты собираешься делать? — Я снова чувствую в её голосе страх, и нежелание идти на поводу у Дэвида, но позже девушка всё же сдаётся.

— Вас заберут и привезут сюда. Дальше решим. Через двадцать минут, Элена.

— Но мы не одни, с нами ещё один…

— Никто не пострадает. Не волнуйся. Выходи, когда я сказал. Вас будут ждать. — Дальше связь оборвалась. Она не знала, что будут стрелять. Она просто устала бороться со своей болью. Вот почему она так поступила. Это не с ними, это всё моё, её личная месть, на которую она имеет право.

Запись закончилась, и я снял наушники, в висках пульсировала боль от похмелья и усталости, но нужно было держаться. Два часа полёта, а там как повезёт. Главное как можно быстрее вывезти семью, и спрятать так, чтоб Дэвид не смог до них добраться. Я не мог обсудить детали нашего с Федериком разговора с Артёмом, пока нам не удастся пообщаться лично, поэтому мог лишь надеяться, что за время моего отсутствия ничего не произошло. Но когда наконец добрался до клиники, в которой осталась Элена, понял, насколько сильно ошибался. За время моего отсутствия на неё снова было совершено нападение.

Глава 12. Элена

После того как ушёл Бес, я буквально сходила с ума. Меня лихорадило, а руки тряслись, не желая останавливаться ни на миг. Я вспоминала, мучительно, каждую деталь, стараясь не упустить даже самой мелкой. Я сама себе пыталась доказать, что он лжёт, но чем дальше меня заводили воспоминания, тем отчётливее я понимала, что это была самая грязная и паршивая правда в моей жизни. Лучше бы я её не знала.

Я помнила, как к отцу приходили люди, они закрывались в кабинете, и это были единственные моменты, когда папа был строг со мной. Он не разрешал заходить к нему, не брал на колени, и не развлекал меня стишками, как при обычных гостях. После их ухода он часто был зол, а из-за двери доносились ругань, и иногда звуки ударов. Мама никогда не ходила на работу, а папа большую часть времени проводил дома, но при этом часто отсутствовал ночью. Я приходила к нему в кабинет, и засыпала на кресле, а утром просыпалась уже в своей кровати, зная, что он отнёс меня туда. В ту ночь я так же пришла к нему в кабинет, но тогда он был уже мёртв.

Ещё я вспомнила, что родители часто ругались, и мама плакала. Сейчас я уже могу вспомнить, как несколько раз она увозила нас из дома, но папа неизменно возвращал нас назад. Конечно всё это не было доказательством того, что отец был чудовищем, но где-то внутри я, наверное, уже понимала, что Бес не лжёт.

Уставшая и измотанная, я уснула через некоторое время, а когда проснулась поняла, что в снова не одна в палате. Кто-то прямо сейчас сидит рядом, но это не он. Его я узнаю по запаху, по жгучей ненависти, которая связывает нас каменными нитями, и ядом стекает по венам. Нет, рядом был кто-то другой. Приоткрыла глаза и встретилась взглядом с Риком. Я по взгляду поняла, что он всё знает. Столько тоски и горечи было в его глазах, что и моё сердце начало кровоточить, а слова никак не могли сорваться с губ. Я попыталась встать, но он остановил.