Идея (СИ) - Маханенко Василий Михайлович. Страница 25

Артём усмехнулся — может, хватит себя обманывать? Ничего бы он не позабыл! Ни Лизу, ни тюрьму, ни крематорий. Даже собственное отражение в зеркале постоянно напоминало о случившемся — экспериментальные препараты, что вкололи перед казнью, сделали из некогда щуплого физика довольно крупного мужчину. Появились мышцы, скорость, сила. Кучаев не сомневался, что смог бы выйти на ринг против профессионального боксёра и, если и не победил, то продержался бы все двенадцать раундов.

Остановившись у подъезда, Артём с удивлением уставившись на пустой проём. Двери не было. Да и с домом, где он когда-то проживал, творилось что-то невообразимое — по всему фасаду ползали строители, а самого дома не было видно из-за строительных лесов. О том, что строению требовался капитальный ремонт, писали ещё лет двадцать назад, но только сейчас у мэрии нашлись средства на реконструкцию. Кучаев хмыкнул и понялся на свой этаж. О том, что его кто-то узнает, физик не переживал — он даже бородку и усы отпустил ради такого случая. Двери в квартиру тоже не оказалось на своём месте. Как и мебели. Несколько рабочих заканчивали демонтировать перегородки, превращая двухкомнатную квартиру в студию. Чего-то похожего Артём ожидал — ни родственников, ни прямых наследников у него не было, так что жилплощадь через полгода простоя ушла в пользу государства. Но вот что сильно не понравилось — то, что с квартирой Петра творилось аналогичное. Мебель вывезена, двери выломаны, завершался демонтаж старых перегородок.

— Что-то здесь потерял? — раздался грубый голос. Кучаев развернулся и увидел местного начальника — об этом говорило выступающее вперёд пузо, старающееся разорвать растянувшуюся рубашку.

— Ищу хозяина, — Артём указал на квартиру Петра. Вовремя вспомнив о том, кто стоит перед ним, Кучаев вытащил из кармана стодолларовую купюру. — Причём ищу не один, а с одним американским другом.

— Не свети! — зло зашипел прораб. Купюра исчезла так быстро, что Артём едва успел проследить, в какой карман пузан её упаковал. — Двигай за мной! Нужно документы посмотреть…

Пришлось спускаться. Рядом с домом стоял фургончик, выполняющий роль штаба строительной бригады. Пузан кое-как взгромоздился за компьютерный стол и принялся тыкать пальцем по клавиатуре. Наконец, прораб нашёл нужную запись:

— Квартира теперь принадлежит городу. Как и весь дом, в прочем. Предыдущий хозяин выписался год назад и переехал. Адреса здесь нет, извиняй.

Артём тяжело задышал — внутри начал разгораться гнев на пузана. То, что он сообщил, не стоило ста долларов. Однако прораб вовремя спохватился:

— Зато я знаю, кто может его достать! Звякнуть надо бабе одной. Никуда не уходи!

Выгрузившись из-за стола, прораб схватил сотовый и выбрался наружу. До Артёма доносились фразы уровня «золотце», «магарыч», «накрою стол», «помоги» и, как финальный аккорд, «Пётр Жгулёв». Вскоре довольный прораб вернулся и протянул Кучаеву кусок бумаги.

— Вот, достал! Бывший хозяин квартиры при выписке указал адрес в какой-то занюханной деревушке в трех сотнях километрах от Москвы. Если где и искать — только там.

Оставаться в Москве Артём не хотел. Слишком много воспоминаний о прошлой жизни накатило по приезду в столицу. Плюс новая информация — Пётр никогда бы не продал квартиру своего отца. Это все, что ему досталось в память о родителях. Если такое произошло, значит случилось нечто из ряда вон выходящее. И это заставляло задумываться — не связано ли выселение всех жильцов с тем, что кому-то приглянулся дом в центре города? Например, тому же Игнатову… Хотя. нет — слишком мелко для премьер-министра.

Следующие несколько дней Артём провёл в дороге. Вначале поезд дальнего следования. Затем электричка. Затем автобус. Затем ожидание ещё одного автобуса и, как вишенка на торте — кабина трактора. В деревню, куда забрался Пётр, даже таксисты не желали ехать. За два километра до цели Кучаев понял, почему так — дорога закончилась, превратившись в две наполненные водой колеи.

— Твоя деревня! — тракторист остановился возле первого дома, не желая двигать дальше. Там даже колеи уже не было — лишь смешанная с водой глина. Артём расплатился (рублями, чтобы не возникали лишние вопросы) и попросил подождать. Посёлок казался заброшенным — в него даже провода с электричеством не вели. Ни света, ни дымки, ни привычных деревне звуков домашних животных. И ни единого человека. Хотя один звук все же присутствовал — Артём услышал его сразу, как только заглушили трактор. Это был низкочастотный гул электрогенератора, доносившийся откуда-то издали. Ещё раз попросив тракториста подождать, пообещав дополнительное вознаграждение, Кучаев двинул в сторону гула.

Деревушка оказалась небольшой — едва ли больше полусотни домов. Выбитые окна, покосившиеся калитки, заросшие бурьяном дворы показывали на то, что людей здесь не видели несколько лет. Единственный дом, выбивавшийся из общей картины, располагался на отшибе деревушки. Здесь, во всяком случае, имелись стекла, хотя трава в огороде могла дать фору соседскому участку.

Артём прошёл в проход — калитки здесь вообще не оказалось. На заднем дворе тарахтел генератор, питая несколько холодильников. По прихоти местного хозяина они стояли на улице под самодельным навесом. Сам хозяин обнаружился рядом, на земле. Он спал. У Артёма потеплело в груди — он узнал очертания Петра. Вот только стоило сделать несколько шагов ближе, как Кучаев застыл в нескрываемом ошеломлении. То существо, что валялось на земле, определенно было его старым другом, но окружение и он сам категорически не походили на Жгулёва. Его друг никогда не позволял себе напиваться до такого состояния. Грязный, заросший, дурно пахнущий и похудевших до состояния скелета Пётр валялся в окружении нескольких десятков бутылок и больше походил на животное, чем на человека. Артём переборол отвращение и подошёл ближе. Вокруг было все загажено, но это не помешало физику потормошить тело. В ответ оно что-то промычало и, не открывая глаз, присосалось к ёмкости. Только сейчас Кучаев заметил, что Пётр в руке сжимал литровую бутыль с какой-то мутной жидкостью.

Артём дёрнул сильнее и бутыль вывалилась из ослабших пальцев. Содержимое начало выливаться на землю и именно это послужило сигналом к тому, чтобы Жгулёв пришёл в сознание:

— Куда? — пьяным голосом заголосил детина и ринулся подбирать стремительно пустеющую бутылку. Хотя «ринулся» — это громко сказано. Несколько раз грохнувшись лицом в грязь, Пётр все же добрался до ёмкости и остервенело завыл. Мутной жидкости оставалось едва на донышке. Стеклянный взгляд очертил окрестности и остановился на госте. Однако вместо радости на лице изобразилась страшная гримаса:

— Опять вы, черти проклятые. Брысь, ироды! Не дамся!

Влив в себя остатки из бутылки, Пётр закрыл глаза и по-богатырски захрапел. Артём долгое время стоял в недоумении, не понимая, как поступать дальше. То, что Петру нужна помощь, не обсуждалось. Друга нужно вытаскивать из той ямы, где он оказался. Хотя Кучаев даже представить себе не мог, что должно было произойти пусть и с хмурым, но достаточно уверенным в себе человеком, чтобы он скатился до такого состояния меньше чем за год. Ведь они виделись не так давно!

Новую странность Артём заметил, когда начал обходить двор. Работающие холодильники постоянно притягивали к себе внимание и физик решил посмотреть на их содержимое. Каково же было удивление, когда в каждом из них обнаружились свежие упаковки с едой. Овощи, колбасы, копчёное мясо, консервы, даже сыр! И все трех-четырёхдневной давности. Особо стоило отметить огромное количество самогона — в каждом из холодильников стояло по пять заполненных бутылок с мутной жидкостью. Артём приободрился — раз есть свежая еда, значит не все потеряно. Получается, Пётр иногда приходит в себя и отправляется в магазин, что находится в добрых десяти километрах от его дома. В том состоянии, в котором Жгулёв пребывал сейчас, сделать это невозможно.

Артём посмотрел на сотовый — связи не было, вышки до деревушки не добивали. Пришлось идти к трактористу и договариваться о том, что тот заедет за ним завтра. Поблагодарив дополнительной купюрой, Артём отпустил рабочего домой, а сам вернулся к спящему другу. Попытки привести его в чувства успеха не принесли, зато удалось убрать источник такого состояния. Все бутылки отправились в дальний сарай, подальше от бедолаги. В сам дом физик заставить себя войти не смог — там стояла такая вонь, что глаза начинали слезиться только на подходе. Выбрав участок почище, Артём уселся на землю и принялся ждать. В текущем положении это было единственное, что оставалось делать. Пока Пётр не очухается, тормошить его бесполезно.