Омен. Дэмьен. - Зельцер Дэвид. Страница 25

— Но ведь ты как раз только что с ней выступил, папа, — возразил Марк, и все рассмеялись. Ричард жестом призвал гостей к молчанию.

— Хотя мне действительно надо сказать еще кое о чем… — За столом раздались дружные и нарочитые стоны. — Помогите! — театрально воскликнул Ричард; — Я чувствую себя как победивший адмирал Нельсон!

На этот раз все покатились со смеху. Счастливые слезы выступили на глазах Ахертона, а Чарльз Уоррен ухмылялся, как Чеширский кот.

Ричард, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Я все-таки скажу, как бы вы ни пытались меня остановить. — Он на мгновение замолчал и для пущего эффекта затаил дыхание. А затем, заскользив по паркету, закричал: — Все к окну!

Несколько озадаченные, гости бросились за ним. Однако первым подскочил к отцу Марк, обожавший сюрпризы и надеявшийся на очередную забаву.

— Пожалуйста, выключите свет, — попросил Ричард, когда вся компания собралась у широкого окна. Комната погрузилась во мрак. Деньги творят чудеса! Снаружи в темном ночном небе, как по мановению волшебной палочки, вспыхнул фейерверк. Это был один из самых ярких и красочных фейерверков, когда-либо виденных присутствующими. Зеленые, голубые, желтые и красные радужные брызги рассыпались по небу, превращая ночь в неоновый день. Взлетали ракеты, оставляя за собой хвосты огненных брызг; шипя, они взрывались где-то в полутора сотнях футов над озером. И вдруг вся эта полыхающая феерия каким-то образом распалась на огромные красочные буквы: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАРК И ДЭМЬЕН!

Все ошеломленно замерли и тут же принялись неистово хлопать в ладоши, обниматься и целоваться.

— В это невозможно поверить, папа! — воскликнул Марк, бросившись к отцу, чтобы обнять его.

Дэмьен улыбался. Он, пожалуй, был так же взволнован, как и Марк, но не считал нужным выражать свои чувства подобным образом. Его эмоции были глубоко запрятаны и всегда строго контролировались.

Единственным человеком, оставшимся ко всему этому пиротехническому зрелищу совершенно безразличным, был Бухер. Он стоял позади Дэмьена и пытался опять поговорить с ним. Склонившись над мальчиком, он зашептал ему на ухо:

— Тринадцатилетие юноши многие расценивают как начало половой зрелости. Мужского начала. Евреи, например, называют его «бар митцвах». В переводе с иврита это означает «Сын Долга», или «Человек Долга».

Дэмьен никак не мог понять, что имеет в виду Бухер. Но мальчику ничего не оставалось, как продолжать игру в вежливость.

— Неужели? — спросил он, все еще не отрывая взгляда от фейерверка.

— Ты также будешь отмечен, — произнес Бухер. Дэмьен обернулся и поглядел на него. Глаза их встретились. Бухер мягко заговорил, он почти завораживал своим голосом: — Извини, мне придется процитировать из Библии: "В «Первом Послании к коринфянам» говорится: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Время придет, и ты оставишь «младенческое» и столкнешься с тем, «кто ты».

— А кто я?

Бухер кивнул.

— Великий момент, Дэмьен. Ты, должно быть, уже чувствуешь его.

Дэмьена охватило волнение. Поначалу он решил, что Бухер добивается его расположения, чтобы как-то польстить Ричарду. Но именно Бухер только что выразил словами то глубокое беспокойство, которое испытывал Дэмьен последние несколько месяцев.

— Думаю, что да, — медленно произнес Дэмьен, — я чувствую… не уверен, но я ощущаю… что-то происходит со мной… собирается произойти…

— Предчувствие судьбы, не так ли? — улыбнулся Бухер. — Оно у всех у нас есть. И у твоего отца, и у Билла Ахертона… и у меня. — Он помедлил, а затем с какой-то нарочитой драматичностью в голосе произнес: — Я тоже сирота, ты этого не знал?

Дэмьен отрицательно покачал головой.

— Поэтому я мог бы помочь тебе преодолеть возможные будущие препятствия. Кстати, ты ведь начал предчувствовать свою судьбу с прошлого июня, не так ли? Когда наступил твой настоящий день рождения…

Дэмьен был ошеломлен, но не успел он открыть рот, как их позвал Ахертон:

— Эй вы, двое! Присоединяйтесь к нам!

Церемония по разрезанию торта была в самом разгаре.

— Дэмьен, иди же сюда! — нетерпеливо окликнул брата Марк. Он уже готовился задувать свечи.

— И не забудьте загадать желание! — напомнила мальчикам Анна..

Дэмьен бросился к Марку, испытывая облегчение от того, что отделался наконец от Бухера. Слишком тягостным казалось мальчику общение с этим человеком.

Марк и Дэмьен набрали в легкие воздух и, стремительно выдохнув его, задули все тринадцать свечей, расставленных на торте.

— Молодцы, мальчики, — воскликнула Анна. — Разрезайте теперь торт. А то мы все жутко проголодались!

— Да, пока мы не начали есть, — заметил Дэмьен, — у меня тут кое-что есть для Марка. — Он полез в карман.

— Ба-а, — хитро протянул Марк, — и я кое-что забыл отдать тебе. — С трудом сохраняя подобие серьезности, он тоже засунул руку в карман.

Размерами и очертаниями подарки мальчиков походили друг на друга как две капли воды. Даже оберточная бумага была одинаковой. Марк начал смеяться:

— Если ты приготовил для меня…

— То же самое, что я приготовил для тебя, — перебил его Дэмьен. Они взглянули на Анну и воскликнули:

— Мам!

Счастливо улыбаясь, Анна наблюдала за мальчиками, которые нетерпеливо распаковывали подарки. Наконец они вытащили наборы красивых армейских ножичков. На сверкающих клинках была выполнена гравировка. Раздались одобрительные возгласы.

— Я как раз такие хотел! — воскликнул Марк и легонько подтолкнул брата локтем.

— Я тоже! — заявил Дэмьен.

Мальчики решили обновить свое сокровище и разрезать праздничный торт. Но прежде чем они приступили к этому, Дэмьен своим ножичком неожиданно срезал с верхушки торта одного конькобежца. Затем вдвоем с Марком они вонзили ножи глубоко в торт под одобрительные возгласы окружающих.

На следующее утро лучи яркого солнца, отражаясь и дробясь в ледяном панцире озера Женева, заливали все вокруг сверкающим, радужным сиянием.

На свои собственные средства природа устроила восхитительное дневное шоу, перещеголяв вчерашний вечерний фейерверк.