Замужняя невеста для короля (СИ) - Ваганова Ирина Львовна. Страница 4

Глава 3

Циантин снова взял меня за руку и повёл вверх по тропинке. Я не ходила так с тех пор, как умерла бабушка. С ней мы часто гуляли за ручку. Тогда мне было семь, минуло почти десять лет и, ощущая себя ребёнком, я испытала смешанное чувство покоя и тоски.

Наступив на тянувшийся за ботинком шнурок, чуть не упала. Барон держал крепко и не дал соскользнуть вниз.

— Простите, — смущённо пробормотала я, вытянув руку из его ладони, присела, чтобы завязать.

— Говори мне «ты» и Циан. Мы же договорились.

— Простите, мне трудно так сразу, — я распрямилась и посмотрела в окружённые едва заметными морщинками глаза. Цвета штормового моря — такое сравнение пришло на ум.

Жених снова схватил мою руку и потянул вперёд.

— Мы — родня. Пусть никто не догадывается, что ты моя жена, но будут считать племянницей. В нашей семье принято обходиться без титулов и прочей лицемерной чепухи.

— Я ещё не жена вам, — хватило смелости возразить, немного сердилась за покровительственный тон. — И не родственница.

— С этим как раз проще, — усмехнулся Циантин, игнорируя мой выпад, — твоя мать происходит из боковой ветви Кофров. Сестра прадеда сбежала с каким-то торговцем.

Вот как?! Я слышала от бабушки романтичную историю любви её бабушки, но, будучи ребенком, восприняла как легенду, выдуманную и рассказанную в числе прочих.

— Это очень дальнее родство…

— Неважно. Даёт мне право представлять тебя роднёй. Так что, — он слегка сжал мою ладошку, — будь добра, притворись. Мне будет проще.

Я кивнула. Что оставалось делать? И так слишком много вякала. Отец бы такой дерзости ни за что не терпел. Исхлестал бы по щекам, да и всё. Стало тепло на душе: может, и не таков чёрный вдовец, как о нём рассказывают? И всё-таки подозрительно, что скрывает от всех будущую супругу. Зачем? Надоели слухи? Хочет расправиться с женой так, чтобы никто не пронюхал, что он убил и четвёртую? Других объяснений мне на ум не приходило.

Прежде чем преодолеть последний участок подъёма, я обернулась посмотреть на море. Оно спокойно катило свои волны. На них качались чайки, большой баклан парил в небе. Я видела этих птиц на картинках в книге о путешественниках, но в реальности всё выглядело куда тожественней. Дух захватывало! Что ж, пусть недолго я поживу в этом чудесном месте, мои последние годы будут наполнены бризом, запахом водорослей, купанием в солёной воде.

Мы, наконец, поднялись на ровную площадку, там стояла карета, запряжённая шестёркой серых в яблоко лошадей.

— Как, — замедлила я шаг, — они добрались раньше нас?

— У меня две совершенно одинаковых, — с улыбкой ответил барон, — никто не должен догадаться, что я открываю переходы.

— Это запрещено.

— Мне позволено пользоваться порталами, но нельзя проводить по ним других людей. Раз я поехал за тобой, должен был привезти в карете. Так мы и сделаем.

Он отправился за мной. За дальней родственницей — так все думают. Зачем взял с собой Ланфу? Говорил отцу, что мне нужно знакомое лицо на новом мете, но гувернантка будет добираться ещё неделю, так что забота обо мне — ложь.

— Я могла бы остаться в карете.

Циантин посмотрел на меня, брови его удивлённо поднялись:

— Доверить невесту кучеру? Хм… — он покачал головой и жестом призвал поторопиться.

Увидев нас, коренастый парень соскочил с козел и поклонился:

— Ваша милость… барышня…

— Давно ждёшь? — спросил барон.

— Как договаривались, к полудню подъехал.

Кучер был похож на того, с кем осталась Ланфа, как персики с одной ветки. Наверняка они братья. Возможно, даже близнецы, и одеты одинаково. Вряд ли я ошибусь, предположив, что Кофр принимал меры, чтобы не афишировать свои магические способности. Если начнут опрашивать свидетелей, те подтвердят, что барон покинул замок и прибыл в поместье моего отца в том же самом экипаже. Меня это предусмотрительность пугала. Привыкнув к открытой жестокости отца и научившись противостоять ей, я не представляла, как приспособиться к хитростям и коварству. Именно так воспринимала действия будущего супруга.

В карете мы сели рядом. Циантин продолжал держать меня за руку. Это теперь казалось естественным и больше не удивляло меня. Вообще, после перехода через портал у меня возникли родственные чувства к этому человеку. Я бы не рискнула назвать их любовью, как было с бабушкой. Привязанность, пожалуй. Барон Кофр был первым человеком, к которому я по-настоящему привязалась. И это за такой короткий срок! Тут виновата магия, не иначе.

***

Меня поселили в прекрасных светлых комнатах. Гостиная, обставленная в классическом стиле, имела выход на балкон с видом на море. Отсюда вела арка в кабинет, где от пола до потолка высились заполненные книгами шкафы, а у стены пристроился двухтумбовый стол и лёгкое кресло с зелёной подушкой на сиденье. Спальня имела полукруглый альков с широкой кроватью, комод и туалетный столик. Вся мебель из крашеного белым дерева. К спальне примыкала гардеробная с пустыми полками для обуви и многочисленными плечиками на длинной штанге. Лишь два халата — махровый и шёлковый — висели там. Я с грустью вспомнила об оставшемся в карете мешке, но волнения мои оказались напрасными. Пришла служанка, сняла с меня мерки и вскоре принесла целый ворох одежды. Следом за девушкой в гардеробную протопали двое парней, нагруженных коробками с туфлями.

Распоряжалась всем дородная домоправительница. Ей меня представили первой. Женщину звали Роза, но она не имела ничего общего с теми нежными цветами, к которым я привыкла. Однако, познакомившись с Кофрским цветником, я убедилась, что пышущая здоровьем домоправительница вполне соответствовала крупным, ярким и дурманящим бутонам — здешним розам.

Убедившись, что наряды и туфли развешаны и расставлены, Роза выпроводила лишних:

— Не переживай, барышня, всё новое. Ношеное мы сразу раздали.

Тут до меня дошло, что гардеробную заполнило наследство погибших баронесс. Вернее, одной или двух — тех, с кем мои размеры счастливым образом совпали. Пришлось смириться, не ходить же всё время в халатике. В собственном наряде я сварюсь ещё до того, как Кофр задумает меня прикончить. Честно говоря, такого изобилия не то что у меня, даже у матери и невестки вместе взятых не было за всю их жизнь. Права была носатая, забирая сундук с моим барахлишком. А я-то ещё переживала, глупая. Хорошо бы смотрелся сундук на входе и выходе из портала! Пожалуй, и не поместился бы на камне.

***

Дни до приезда Ланфы я потратила на знакомство с замком и его окрестностями. Порадовалась тому, что Циантин скрыл, что я его невеста. Бедная, к тому же дальняя родственница барона никого не интересовала, я могла разгуливать, где заблагорассудится. В компании не нуждалась. Обедала и ужинала за общим столом, а завтрак просила подать в комнату. Так делали все живущие в замке.

Там обитало не так много народу. Мать Циантина — вдовствующая баронесса — старушка себе на уме, ни разу не поднявшая на меня глаз. Её брат — дядюшка барона — весельчак и балагур. Супруга дядюшки — бледная и тощая, по всей видимости, нездоровая дама. Их дочь — старая дева, имевшая виды на кузена, за давностью лет и благодаря шлейфу смертей разочаровалась в нём. Я, было, предположила, что кузина убивала невесток, чтобы расчистить себе путь к сердцу Циантина, но отказалась от этой мысли, видя, как девица выпускает на свободу пойманную в столовой бабочку.

Все эти люди мало повлияли на моё существование. Он не рвались общаться, и я, привыкнув обходиться без глупой болтовни и показной заботы, предпочитала одиночество. Барон целыми днями занимался делами. К нему один за другим ехали арендаторы, он принимал их в кабинете и подолгу обсуждал виды на урожай, поставки вина к королевскому двору, налоги, пошлины и борьбу с болезнями и вредителями. Меня для жениха будто и не существовало.

— Осваивайся, — все, что он сказал мне, пообещав заняться со мной науками в начале зимы. До этого времени у него горячая пора.