Гибельный шторм (ЛП) - Аннандейл Дэвид. Страница 51

Сфера растянулась вниз и приняла форму дверного проема, в глубине которого что-то двигалось. Сангвинию казалось, что он видит постоянно изменяющиеся картины будущего. Он вспомнил накладывавшиеся друг на друга образы, которые видел во время падения сквозь разлом на Пирране, и понял, что нужно делать.

Жиллиман и Лев отступили в дальний конец комнаты, щурясь от яркого света. Их оружие было направлено в жерло портала.

— Сангвиний, это ловушка, — произнес Робаут. — Это же очевидно.

— Нами пытались манипулировать, — поддержал Лев. — Враг пытается сделать с тобой то же самое.

— Вы не видели того, что видел я, — ответил Ангел.

Кёрз не шевелился. Он смотрел в глубины портала, хотя его лицо исказилось, как от нестерпимой боли.

— Братья, я знаю, что должен сделать, — сказал Сангвиний — Пришло время выбора. Я выкую нам новую судьбу

— Ты не можешь. — Шепот Конрада был едва слышен. В нем появилось нечто чуждое Ночному Призраку. Его лицо изменилось.

Сангвинию потребовалась целая секунда, чтобы понять, что он видит и слышит.

Кёрз испытывал ужас от того, что Ангел сейчас может уничтожить краеугольный камень, на котором стояла вся его жизнь. Ужас, что Сангвиний мог доказать — будущее не предопределено.

— Но я должен, — ответил крылатый примарх и шагнул в портал.

Последнее, что он слышал перед тем, как свет охватил его, — крик Ночного Призрака.

Глава 15

ПО ПРИКАЗУ ЧЕТЫРЕХ, ПО ВОЛЕ ВОСЬМИ

Портал полыхнул ярким холодным светом и начал угасать, пока не остался только вертикальный разрыв. Помещение наполнилось тусклым светом, который, однако, резал глаза. Жиллиман замер с вытянутой рукой. Пальцы примарха буквально на волосок не доставали до портала. Он пытался остановить Сангвиния, но не успел. Робаут выругался и перевел взгляд на Льва.

— Невозможно. Куда он делся?

— В варп?

— Невозможно, — повторил Жиллиман. — Это безумие.

Сангвинарная Гвардия собралась у входа в тайную комнату. Азкаэллон шагнул вперед.

— Где наш повелитель? — спросил он.

— Там, куда мы не можем за ним последовать, — ответил Лев.

Азкаэллон ринулся к порталу.

— Стой! — приказал Жиллиман.

Голос, подобный раскату грома, остановил космодесантника. Он развернулся к повелителю Ультрамаринов, дрожа от ярости.

— Я не брошу своего примарха.

— Я и не собирался бросать брата, — пророкотал Робаут. — Но бездумный прыжок в портал ему не поможет. Он принял решение. Нам нужно с этим смириться и ждать последствий. Он шагнул внутрь. И вы знаете, что может выйти наружу.

— Демоны... — прорычал Азкаэллон. Ему это слово далось куда легче, чем Жиллиману.

— Отступите и готовьтесь к бою, — велел примарх. — Мы будем ждать атаки врага из этих врат.

После минутного замешательства Азкаэллон подчинился.

Кёрз качал головой из стороны в сторону, опершись руками на алтарь. Он выглядел так, будто вспышка света нанесла ему смертельную рану. Запавшие глаза Ночного Призрака светились злобой и ужасом. Жиллиман приблизился к мятежному брату.

— Скажи нам, что произойдет.

Кёрз перевел на него полный презрения взгляд.

— Я не знаю.

Лев ухватил конец цепи и дернул на себя; спина Ночного Призрака выгнулась так, что, казалось, хребет вот-вот сломается.

— Не знаешь? Зато ты знаешь, что я тебя не убью, — процедил Лев. — И еще ты знаешь, что я могу заставить тебя желать, чтобы это было не так. Отвечай на вопрос!

— Я не знаю! — крикнул Кёрз с неподдельной злобой и смятением.

— Он не врет, — заметил Жиллиман.

Ночной Призрак с трудом поднялся на ноги — угловатая тень в потоках света.

— Если бы я знал, что он обречен на неудачу, я с наслаждением бросил бы это вам в лицо. Вы все глупцы. И он — самый большой глупец из всех.

— Почему? — спросил Жиллиман.

— Потому что у него может получиться, — прошептал Кёрз.

Отсеки корабля пропитались скверной. Между железными шипами, торчащими из стен, будто громадные когтистые пальцы, были натянуты полотна из обработанной человеческой кожи. Сангвиний чувствовал во рту привкус собственной крови и маслянистую вязкость затхлого воздуха. Пахло озоном, жженым фицелином, паленой плотью и гнилыми душами. Воздух в отсеках «Духа мщения» дрожал от звона клинков и боевых кличей. Громадный символ, Око Хоруса, нависал над Сангвинием, когда тот перешагнул через порог тронного зала.

Луперкаль ждал его внутри, как всегда было и будет, до самого конца.

Братья вступили в бой, и алая кровь залила доспехи Ангела. Он изо всех сил боролся со свинцовой тяжестью в руках. Легкие с трудом втягивали зловонный воздух. Удары сердец колокольным звоном отдавались в голове.

Самым ярким чувством была боль от ударов Хоруса. Сангвиний наизусть знал каждую секунду боя, каждый удар, блок и контратаку. И хотя тело крылатого примарха двигалось так, как должно было на дуэли, каждое мгновение было ему до боли знакомо. Они представали перед его внутренним взором, будто картины, изученные до мельчайших деталей.

Но смертельный удар тем не менее стал страшной неожиданностью.

Сангвиний умер и снова вступил в бой. И снова умер. И еще раз. Смерть превратилась в зловещий рефрен. Ангел словно бы стал частью гимна, славящего победу Темных богов.

Но на Пирране ему удалось отыскать выход из этой ловушки. Он смог нарушить бесконечный поток повторений. И Сангвиний потянулся к воспоминанию, ухватился за тот единственный, бесценный вариант будущего, в котором он убивал Хоруса, и претворил его в жизнь. Он снова смог пережить невозможную победу, и надежда, порожденная ею, напитала его энергией. Ангел сразил Хоруса и стал сильнее. Затем снова последовали бесконечные смерти. Охваченный яростью, Сангвиний сражался с судьбой.

Хорус умирал. Сангвиний умирал. Реальность постоянно менялась между двумя вариантами. Смерти сменяли друг друга все быстрее и быстрее, агония и триумф превращались из мимолетных ощущений в постоянные. Время натянулось и завибрировало, будто струна. Свет и тьма сплелись в душе Сангвиния. Разные состояния начали принимать определенные очертания. Тьма — это ярость. Предательство и боль питали ее и ослепляли Ангела в последние мгновения. Гнев был таким всепоглощающим, что, казалось, становился самостоятельной, отдельной от Сангвиния живой сущностью. Свет — это справедливость. Он выжигал предательство Хоруса. Он нес с собой воскресшую надежду. Тьма побеждала во множестве вариантов будущего, но все они обрывались с последним ударом Хоруса. Свет сиял лишь на одном пути, освещая единственную последовательность событий, в которой Сангвиний спасал себя и убивал Хоруса. И этот путь тянулся дальше — он вел к иным событиям после смерти Хоруса на борту «Духа мщения».

Сангвиний выбирал свет. Раз за разом, снова и снова. Свет разгорался. Ангел становился сильнее. Сияние победы становилось ослепительным. Оно разгоняло тьму Бесконечный цикл смертей нарушился. Гнев ослабел, разжимая хватку. Сангвиний отстранился от испытываемой ярости. Правосудие, которое он нес своему падшему брату, было холодным и неотвратимым. Свет Карминового клинка и сияние победы слились воедино, становясь все сильнее и сильнее с каждым мигом. Стены «Духа мщения» начали таять. Вскоре вокруг не осталось ничего, кроме света, и свет уплотнился, превращаясь в пронзительно-белый портал, такой же, как тот, через который Сангвиний прошел сюда.

Ангел летел сквозь безбрежное сияние.

Но тьма не собиралась отпускать его без боя. Она ринулась следом за крылатым примархом. Свет потускнел. Переписанное будущее ускользало от него. За спиной поднималась темная волна, пятнавшая свет. Крылья Сангвиния напрасно пытались уцепиться за пустоту. Он изо всех сил стремился вверх, но темнота двигалась быстрее. Она поднималась все выше, будто потоп, пока не поглотила примарха. Сангвиний закашлялся, когда она просочилась в его легкие. Тьма застилала глаза и наполняла мысли.