Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 299

— Иди уже, — тяжело вздохнул Хэйтем. — И, разумеется, на том чердаке ты больше не ночуешь.

— Я у ассасинов могу переночевать, — неуверенно протянул Коннор. — Мне все равно нужно будет… что-то им сказать.

— Если это не притон и не опиумокурильня, то лучше там, — кивнул Хэйтем. — Иди, к нам скоро гости придут.

— До встречи, — Коннор кивнул отцу, а потом улыбнулся. — Шэй, если сейчас сюда тамплиеры придут, то ты бы переоделся, что ли…

— И впрямь, — стоило Коннору исчезнуть в проеме окна, как Хэйтем с неудовольствием оглядел любовника. — Переодевайся. Выглядишь, как ассасин.

— Ну спасибо, — буркнул Шэй, снимая с плеча духовое ружье и начиная стягивать перевязь с оружием.

Оставшись в одном нательном белье, Шэй не выдержал молчания и выпалил:

— Злишься? Скажи уж лучше все разом.

Мистер Кенуэй тактично отвел взгляд, чтобы не смущать, и на удивление сдержанно проговорил:

— Я не столько рассержен, сколько удивлен. Неприятно удивлен. Вполне вероятно, что из того, как сложились дела, можно будет извлечь немалую пользу, но ведь и ты, и Коннор не могли этого знать. Это было неосмотрительно. Но сейчас я склонен думать, что все к лучшему. С одной стороны, та мисс… доктор действительно сможет показать, что видела. С другой, весть о безумии короля — для меня полная неожиданность, но косвенные доказательства весьма убедительны. Принять при дворе в качестве врача женщину могли только при условии, что король страдает постыдным или опасным недугом. Было бы неплохо получить сведения о состоянии Его Величества из первых рук, чтобы решить, будет ли разумнее его сместить или воспользоваться внушаемостью.

Комментарий к 6 ноября 1778, Лондон — 1

* Георг Третий был болен вариегатной порфирией, «пурпурной болезнью», однако диагноз был поставлен только в 1966 году британскими психиатрами Идой Макальпин и ее сыном Ричардом. Когда Георгу Третьему было сорок, симптомы болезни пугали придворных, а к шестидесяти он сделался настолько безумен, что пытался рассылать резкие письма правителям других стран по воображаемым поводам, рубил кусты в Виндзорском парке, нянчил подушку, считая, что это его умерший сын принц Октавий, и уверял, что женился не на леди Шарлотте, а на ее фрейлине. Он так и не узнал о смерти своей жены и своей внучки-наследницы, поскольку последние десять лет жизни провел в тумане безумия.

========== 6 ноября 1778, Лондон — 2 ==========

Шэй торопливо упихал в шкаф ношеные одежды, решив, что постирать их можно и в Америке. И потом, вдруг еще пригодятся? На смену он выудил приличные штаны и поспешно в них влез, но, застегиваясь, поспешил, и одна из запонок с рукава упала на пол. Мистер Кормак успел проследить за траекторией только примерно, а потому был вынужден опуститься на колено в поисках.

— А кто теперь тут станет великим магистром? — ляпнул он. — От этого напрямую зависит судьба короля.

— Откуда мне знать? — недовольно бросил мистер Кенуэй, наблюдая, как любовник ползает по полу, протирая коленкой не самые чистые половицы. — А короля я бы оставил этого. В конце концов, внешняя, да и внутренняя политика Британии зависят вовсе не от короля. А если попытается возникать, всегда можно открыть его маленький caché secret. Я бы сказал, тут немало зависит от того, какую роль в Ордене захочет занять эта дама-доктор. Ордену придется вступить с ней в переговоры, поскольку отдавать ее Братству нельзя. И давить на нее нельзя тоже, поскольку она нужна живой.

— Значит, не зря оставили в живых, — сосредоточенно пробурчал Шэй и прополз дальше, отодвинув любовника.

Запонка издевательски блеснула под самой кроватью в щели между двух половиц. Мистер Кормак потянулся за ней, стараясь не перекрыть собственной тенью едва заметный блеск, когда за дверью раздались шаги.

Шэй вздрогнул. Он все еще был не одет, но следующей мыслью мелькнуло, что это же Англия — здесь приглашенные гости не войдут без стука, когда входная дверь распахнулась, и в комнате сначала стало очень шумно от шагов и голосов, а потом неожиданно наступила тишина.

Мистер Кормак машинально забрал «удравшую» запонку и распрямился, не поднимаясь с колен.

Мистер Коуэлл замер, а миссис Коуэлл прикрыла глаза рукой в кружевной перчатке и сдавленно выдохнула:

— Простите, магистр Кенуэй. И вы, мистер Кормак…

— Да направит Отец Понимания… — звучно прогудел мистер Эшли, — мой взгляд в другую сторону. Простите, господа, что прибыли раньше назначенного и ворвались к вам, но дело не терпит отлагательств. Меньше часа назад у ворот резиденции Его Величества был убит великий магистр Армитедж.

Шэй с трудом сообразил, что с колен бы неплохо подняться, но пока не шевелился, и только рассеянно одернул манжеты рубашки. С этим он отчего-то обрел немного больше душевного равновесия, но с губ все равно сорвалось:

— Как так?..

Он действительно не понимал, как информация так скоро достигла членов Ордена. Тем более, тех членов Ордена, которые должны были собираться в гости и думать о туалетах и украшениях, а вовсе не о делах. Так что его удивление выглядело совершенно искренним.

— Мистер Кормак, встаньте, пожалуйста, — процедил Хэйтем и повернулся к гостям. — Извините, что… мы в таком неподобающем виде. В самом деле, как так — убит?

Шэй рывком поднялся на ноги и, безотчетно оглядевшись, крепко захлопнул за гостями дверь. Мистер Коэулл, чертов англичанин, и на это нашел, что сказать:

— Простите, нам следовало сделать это с самого начала.

Миссис Коуэлл рискнула убрать руку от лица, стрельнула глазами по сторонам и, убедившись, что Шэй более-менее одет, проговорила куда спокойнее и мягче:

— Мы тоже пока почти ничего пока не знаем. Умер насильственной смертью. Ему… размозжили голову.

Мистер Кенуэй тоже взял себя в руки и предложил:

— Присаживайтесь, я сейчас распоряжусь подать выпить. Или нам нужно срочно куда-то отправиться?

— Мы пока сами не знаем, — несколько нервно отозвался мистер Эшли. — Виски, пожалуйста. Хильда, вина? Какого?

— Да, — слабо откликнулась его супруга. — Любого.

— Шэй, — потребовал мистер Кенуэй.

Шэй понял его даже без слов. И это еще называется «я сейчас распоряжусь»! Но не препираться же при членах Ордена, тем более что положение… неоднозначно.

Мистер Кормак быстро договорился с хозяином гостиницы мистером Руэлем — даром что тот вряд ли слышал, как отдают приказы в шторм — и рванулся назад. Когда заходил, успел услышать слова мистера Коуэлла:

— … и я счел, что в таком положении будет разумнее сначала обратиться к вам, Кенуэй. Вы не только действующий магистр, вы еще и… можете пролить свет на то, что происходит.

Шэй зашел и не только захлопнул, но и запер за собой дверь, после чего, мало задумываясь о том, что делает, протянул бутылку виски Хэйтему, а из бутылки с вином привычным способом «через донышко» выбил пробку. Леди заинтересованно проследила за процессом.

Но Шэй даже не заметил этого, а Хэйтем, если что и думал на этот счет, то не сказал. Сказал совершенно другое:

— Вы правы. Я отправился сюда, чтобы предупредить это, но… не сумел. Однако, прошу прощения за эти слова, совершенно не чувствую себя виноватым. Очень трудно спасти того, кто не прислушивается к предупреждениям об опасности.

Миссис Коуэлл перебила:

— Простите, мистер Кенуэй, но, как бы чудовищно это ни звучало, это уже случилось. Нам сейчас важнее решить, что делать дальше, и — по возможности — покарать убийцу или убийц. Вам ведь известно, кто это?

Шэй напрягся, а Хэйтем скупо усмехнулся:

— Не думаю, что мистер Кенуэй-младший мог справиться один. Ему, несомненно, помогли его собратья по Братству, простите за невольный каламбур. Я про местных ассасинов почти ничего не знаю. Вам виднее. А вот место, где он проживает — или проживал, могу показать.

Шэй понял, что любовнику надо помочь. Свою партию он ведет безупречно, но ему трудно «работать» за двоих…

— Я обнаружил место только сегодня, — хрипловато произнес Шэй. — Но если мистер Кенуэй-младший уже исполнил задуманное, то он может уже и не вернуться туда. Я дам адрес или провожу, если будет нужно. Вас или кого-то еще от Ордена.