Шаг вверх (СИ) - Земляной Андрей Борисович. Страница 56

— Я разговаривал с Сашей на эту тему. — Берия улыбнулся. — Знаешь, он правильно говорит. Ну завесим мы его орденами да медалями, и что? Это же будет фарс какой-то. А у него и так благ как не у всякого министра. Свой самолёт, огромная, действительно огромная квартира в Солнечном, и вполне приличная здесь в Москве. Своё конструкторское бюро, и даже не один завод, а производственный комплекс. Да уже сейчас Минточмаш, называют Мечниковским министерством. Каких ещё регалий ему не хватает по-твоему? Денег у него тоже как у дурака фантиков. Он же получает отчисления от каждой вещи сделанной по его рисункам, да плюс авторские от десятков изобретений.

— Но что-то же нужно делать? — Сталин вопросительно поднял брови. — Может женить его?

— Это по-твоему наградить? — Берия негромко рассмеялся. — Да он сейчас таких девах укладывает в койку, что даже я облизываюсь. Первые московские красавицы, вьются вокруг словно мотыльки. Парень же живое воплощение девичьей и женской мечты. Знаменит, богат, молод и красив.

— Всё ты верно говоришь Лаврентий. — Сталин задумчиво постучал чубуком трубки по подлокотнику. — Всё очень правильно говоришь. Но когда мы с тобой сидели в Тифлисе, на квартире у Рубена, помнишь, разговаривали о том, в какой стране мы хотели бы жить. И главным принципом такой страны мы назвали справедливость. Общество справедливости, вот что мы с тобой хотели построить. И теперь, мы несправедливы, к одному молодому человеку, так много сделавшему для страны.

— Он и об этом сказал. — Берия усмехнулся. Он говорит, что страна уже дала ему всё что можно, и даже больше, а он ещё не отдал всё что может. Поэтому то, что у него есть, он рассматривает как аванс. — Лаврентий Павлович помолчал. — Я бы предложил его избрать депутатом Верховного Совета, но это хорошее место только для того, кто уже сделал на профессиональном поприще всё что возможно, и хорошим вариантом для него является переход на общественную работу. Но мальчишке всего двадцать лет! Какая ему общественная работа. Нет, с людьми-то он управляется отлично. И с трудовыми коллективами, тоже, но пока ему самому интересно работать, как он говорит «с железками».

— Что уводит нас в сторону, не приближая к ответу на вопрос, как и чем мы можем отметить его заслуги. — Произнёс Сталин.

— Коба, ну что ты от меня хочешь? — Лаврентий Павлович недовольно стукнул ладонью по столу. — Давай ему ещё один Орден Ленина дадим. Да хоть Героя Соцтруда, или бюст на родине.

Сталин помолчал, посмотрел долгим взглядом на трубку, со вздохом убрал её в карман, и стал собирать набор для чистки в пенал.

— Есть мнение, что нужно поднять авторитет товарища Мечникова. Принять его в члены Центрального комитета Партии [37] и поручить открытие новой дороги Ленинград — Москва.

Это было очень серьёзно. Такие масштабные стройки заканчивали только первые лица государства. Берия задумался. Конечно можно было подать это под тем соусом, что Александр эту дорогу придумал, сделал первые эскизы и даже посчитал на вычислителях экономический эффект. Он же защищал проект перед правительственной комиссией. Но вот это… Ленточка под телекамеры, митинг строителей, вручение наград, и всё это будет показано по телевидению и перед киносеансами в киножурнале «Новости дня». И это не мутное фото в газете где ничего не разглядеть, или фотография в журнале, который читают немногие. С этого момента лицо Мечникова будут узнавать все.

А советский народ очень внимательно следит за сигналами такого рода. Можно сказать, что после такого представления, рейтинг Мечникова поднимется на уровень зампреда правительства. Хотя он и сейчас вполне на уровне. Но после того, как он перережет ленточку и вручит награды, он точно будет восприниматься как будущий руководитель страны.

— А не испортим мы его? — Спросил Берия, давая понять Сталину что согласился с его предложением, и остались лишь мелкие технические моменты.

— Пока же не смогли. — Сталин усмехнулся. — Да и не завтра мы его двигаем на солнцепёк. Лет десять путь оботрётся, поймёт до конца как у нас тут всё работает… Может даже в армии послужит. Кстати, неплохая идея, для молодых кадров — послужить в армии хотя бы лет пять — восемь. Посмотреть, как проявит себя работая непосредственно с людьми. Кто сейчас его курирует от партии?

— Надя Крупская. — Берия вздохнул и закатил глаза. — Ты же её знаешь. Умна как дьявол, но увлекается. А парень видный, вот её и штормит.

— А от органов безопасности?

— Так Артузов же. — Берия удивлённо посмотрел на Сталина. Вполне компетентный и грамотный специалист. А если учесть, что он долгие годы давал оценку устойчивости наших агентов, и ни разу не ошибался…

— А с охраной что? — Сталин встал с кресла и прошёлся по комнате.

— Госконтроль. — Сталин пожал плечами. — Там правда несколько наших парней из Партконтроля, но сам не бедная овечка. — Берия усмехнулся. — Жахнуть может так, что мало никому не будет. — Он кивнул. — И всё-таки вручение наград, нужно провести с человеком более значимым. Булганин, там, я или ты. Но ты прав, Коба. Нужно обозначить новый статус парня.

— Да. — Сталин остановился у окна, и посмотрел куда-то вдаль. — Понимаешь, эти все люди, герои войны, и организаторы производства, они все из вчера, а кое-кто из позавчера. Мы — хороший грузик, для того, чтобы страна правильно ориентировалась в потоке. Хвостовое оперение если хочешь. Но если не будет головы, так сказать острия стрелы, мы неизбежно зарулим на обочину. И хорошо если просто на обочину, а не в пропасть. До пятьдесят седьмого так всё и шло. Мы по капле, по сантиметру, но неумолимо смещались с осевой линии истории. Ты представляешь, мне как-то приснилось что Никитка Хрущёв, ну ты должен помнить этого деятеля, так вот Никитка стал после меня Генеральным секретарём. Уж он бы наворочал дел.

— Это после этого ты решил передать власть мне? — Берия взглянул в лицо Сталина.

— Да, Лаврентий. — Сталин кивнул. — Ты впереди, я за твоей спиной, мы образовали удивительно устойчивую конструкцию. Словно две головы в одном месте. Ещё десять — двадцать лет, и ты уйдёшь, оставив вместо себя надёжного человека. Но и я, и ты, и будущий генеральный секретарь, мы все балласт, который помогает кораблю прямо сидеть на воде. А должны быть люди, которые поведут корабль. И не куда-нибудь, а в завтра, где у наших детей будет лучшее в мире образование, у рабочих и служащих надёжное будущее, а у стариков, сытая и тёплая старость.

А Александру Мечникову было не до партийных раскладов. Он работал у себя в кабинете, когда услышал вой пожарной тревоги, и накинув пиджак поспешил к месту пожара.

Там уже суетились бойцы пожарной охраны Солнечного, поливая издали горевшую бытовку.

— Что случилось? — Требовательно спросил Александр у старшего пожарного расчёта. Тот было попытался отмахнуться, но узнав кто перед ним, вытянулся по стойке смирно.

— Загорелась бытовка, товарищ Мечников. Так во всяком случае говорят рабочие. Но огонь уж больно сильный. А там, за стальной переборкой, кислородная станция. Если лист прогорит, то взрыв будет такой, что полцеха развалится. Бытовку потушить не можем. Горит там что-то серьёзное. Но пытаемся достать до переборки и поливать её водой, чтобы отсечь пламя.

Александр кивнул, посмотрел по сторонам и не найдя глазами заводское начальство, пошёл ко входу в цех, через который можно было пройти в кислородную. Там, у дверей стоял неизвестный мужчина, который загораживал проход, и орал во всю глотку чтобы все уходили.

Мечников, не вступая в спор, пробил мужчине в солнечное сплетение, и аккуратно опустив бесчувственное тело на землю, вошёл в пристрой, где складировали кислородные баллоны. Тут их было с полсотни, хотя положено было иметь запас ровно на смену, а это около пяти штук.

Стенка между бытовкой и складом баллонов уже светилась светло-красным, и от неё плотно пыхало жаром, словно из печки.