Княжеская школа магии (СИ) - Малиновский Дмитрий. Страница 12

— Можно попрактиковать умение общения, — предложил Жуков. — Но только не Вы будете просить мяч, а мы.

— Хорошая идея, но всё равно всё сводится к банальному человеческому общению, а не к практике ваших сверхспособностей. Однако мы все хотим практики, поэтому будем действовать как ниндзя. Так ка́к можно раздобыть мяч?

— Ну если только вариант с кражей, тогда предлагаю следующее, — снова попытался Жуков. — Парус берёт машину, что припаркована у школы. Поднимает её в воздух. Далее Ракета, который сидит внутри машины с Петровичем, управляет машиной и подлетает на ней к окнам спортзала. Там как раз на уровне второго этажа окна начинаются. Хоть спортзал и на первом, но он аж до третьего этажа тянется. А окна начинаются примерно со второго. Так вот, Форточник вылезает из машины и проходит через окно. Там как раз у самого окна в углу есть канат. Петрович о нём знает. Да мы все о нём знаем. В итоге Форточник по канату спускается, берёт один мяч и назад.

— А Петрович что, может проходить через окно с вещами?

— Зависит от размера вещей, — подключился сам Пётр Великий. — Но с мячом вполне могу пройти. Если на то пошло, то я могу и мелкого одного взять с собой и спиной пройти через окно, свернувшись в клубок с мелким. Но так как там высота второго этажа, то мы оба упадём, поэтому мне проще одному пройти и ухватиться за канат. Однако если бы это окно было на первом этаже, то я бы спокойно мог, например, с Щелкунчиком пройти. Это я на тот случай, если бы нам пришлось отгрызть цепи или какой-нибудь замо́к.

— Перегрызть, — поправил Пушкин.

— Да завали ты… — начали я с Петровичем. Потом друг другу улыбнулись, мол, Пушкин со своими поправками заколебал нас обоих.

— Ну так что́ с планом? Вам понравилось, Хиро Мацумото?

— Да, Жук, всё отлично. — Я обратился к классу: — Итак, парни, если всех всё устраивает, то идём смотреть за Парусом, Ракетой и Петровичем Форточником.

***

Машина, которую мы собирались «одолжить», стояла сразу за стенкой спортзала с задней стороны школы.

— Пежо шестьсот семь? А эта тачка случайно не директора?

— Ну конечно нет, Хиро Мацумото, — сразу же ответил Пушкин. — Владимир Владимирович на таком говне не ездит. У него гораздо лучше машины, причём две, а может, три.

— А чья тогда э́та тачка?

— Да одного чела, который ей не пользуется, — ответил Гоголян. — Мы ведь аккуратно всё сделаем. Никто не заметит. Вот только нужно открыть машину, а ключей нет. Да и завести машину не получится без ключей.

— Я об этом не сказал, за что прошу меня простить, — подключился Жуков, — но Петрович спокойно может пролезть через окно, взяв с собой Ракету.

— А это хорошее предложение. Молодец, Жук, — похвалил я парня. — Ты готов? — спросил я Петровича.

Пётр Великий кивнул.

— Малой, вали сюда, — махнул он рукой Гагарину.

Наш «космонавт» подбежал к Форточнику. Петрович сгруппировался, прижав Ракету к себе, и нырнул в тачку через боковое стекло так, будто его и не было вовсе.

— Чудеса! — эмоционально выдал я. Меня аж всего пробрало, в хорошем смысле. Ощущение, будто услышал взрывной припев, а сам в этот момент убегаешь от кладовщика, который догоняет пиздюка, стырившего в магазине упаковку жвачек.

Гагарин быстро адаптировался, ибо завёл машину в течение минуты. Разобрался со всеми кнопками. Опустил боковое стекло.

— Ну что, поднимай в воздух, Парус, — сказал он.

Лермонтов уставился на меня. Парень ждал команды от учителя, что ещё больше меня порадовало… с точки зрения уважения к старшим.

Я одобрил магию кивком. Мне самому было интересно наблюдать за представлением.

И если с прохождением Петровича и Ракеты через окно я почувствовал приятные колики по всему телу, то от реальных белых парусов над тачкой про́сто охуел, мягко выражаясь.

Лермонтов создал некие энергетические белые паруса, которые светились, как солнечные лучи за кучевыми облаками. Создавалась иллюзия, будто их можно потрогать, хотя…

— А их можно потрогать?

— Белые паруса?

— Да.

— Нет. Они как бы ненастоящие, — ответил мне Лермонтов. — Но выглядят очень красиво, согласны?

— Ещё бы. Это что-то с чем-то! — пришлось крикнуть, потому что поднялся сильный ветер вокруг парусов. Думаю, энергетические паруса и вызвали тот самый ветер. — А ты их как-то направлять будешь?!

— Да! Но только подниму до второго этажа!

Лермонтов медленно поднял руки вверх — тачка поднялась на уровень второго этажа.

— Теперь твоя очередь, Ракета! — крикнул Парус.

Гагарин выглянул через окно, кивнул и медленно начал выруливать к боковой части спортзала, чтобы припарковаться прямо возле той точки, где с внутренней стороны канат, если верить словам Жукова.

Петрович врубил музыку. Группа «Блестящие».

Как раз начался припев: «А я всё летала, но я так и знала, что мечты лишь мало для любви ла-ла-ла. А я всё летала, но я так и знала, что мечты лишь мало ла-ла, ла-ла, лай-ла ла-ла.»

Пушкин начал танцевать, как деревенский алкаш. Чайковский побежал грызть дерево. Гоголян и Федя Топор смеялись с Сани Пушки. Другие наблюдали за летающей машиной. Я же наблюдал вообще за всем. Но внутренне понимал, что сейчас будет пиздец, если кто-то увидит, что́ мы делаем.

Я молился, чтобы не было камер. Как раз о них подумал только сейчас. С другой стороны, у Жукова талант к планам, поэтому он, я надеюсь, предусмотрел этот момент.

Петрович тем временем вылез через люк машины и аккуратно окунул голову в толстые зелёные стёкла, из которых состояли окна спортзала. А потом и всем телом запрыгнул. Видимо, убедился, что канат рядом и можно прыгать.

Как я понял, Петрович может не только проходить через окна, но и опираться на них. То есть мальчишка полностью контролирует этот процесс и может делать всё что угодно.

Через несколько минут Форточник высунул голову через зелёные стёкла и крикнул:

— Парус, опусти машину ниже! Я буду раскачиваться на канате и прыгать с мячом!

— Да пошёл ты в жопу! — крикнул Пушкин Феде Топору.

— Сам туда иди! — пошла ответочка.

Ну как всегда: сто́ит что-то затеять, и тут сразу же начинаются какие-то проблемы.

Вы их не видите?

Объясняю.

Играет громко музыка. Ракета кайфует в тачке. Петрович пытается раскачаться на канате, чтобы выпрыгнуть. Парус медленно опускает машину. Щелкунчик продолжает грызть дерево. Пушкин ругается с Гоголяном и Топором, потому что те ржут над его танцем деревенского алкаша. Федя Топор доводит Пушкина до состояния, когда тот уже готов вызвать Топора на дуэль. Другие наблюдают за машиной, как какие-то наркоманы, ибо вообще не реагируют на крики, споры и громкую музыку.

И вот здесь случается непоправимое: Федя толкает Санька, но тот падает не на землю, а на Лермонтова, а уже потом оба падают на землю. И в этот же момент Петрович прыгает на крышу Пежо 607. Так как контроль над белыми парусами потерян, машина летит вниз… пусть и с полуторного этажа, но этого достаточно, чтобы разбить машину.

Заревела сигнализация.

— Пиздец на хуй блядь! — рванул я к машине… даже забыл схватиться за голову, как это обычно принято у пацанов, чтобы создать актёрскую картину, насколько всё плохо.

Времени не было на такое, ибо Ракета и Петрович в опасности.

— Всё хорошо! — крикнул Гагарин. Парнишка вырубил сигнализацию, а вместе с ней вырубилась и музыка. — Со мной всё в порядке.

— Со мной тоже, — поднял вверх левую руку Пётр Великий, который «лёжа медитировал» на крыше Пежо.

— Фух, сука!.. — вздохнул я.

Подойдя к Топору и Пушкину, я дал обоим леща.

— Дебилы конченые! А если бы с вашими одноклассниками что-то случилось?!

— Так а Гоголян на что?

— Да заебал ты со своим Гоголяном, Санёк! Представь, что его нет. Кроме того, машину он не восстановит.

— Но никто не узнает, что это сделали мы, если никто об этом не расскажет, а мы скроемся раньше, чем кто-то обнаружит эту машину, — встрял Жуков.

Гагарин уже было начал вылеза́ть из тачки, как я сказал: