Л 5 (СИ) - Малыгин Владимир. Страница 32

Просидел я в одиночестве почти до обеда. Уже и волноваться начал. Ещё ни разу мой товарищ не отсутствовал столь продолжительное время. Зато самолёт осмотрел, масло долил, по колёсам попинал ногами, по фанерному боку ладошками похлопал. На этом всё, послеполётное обслуживание закончилось. И предполётное тоже. Осталось только заправиться. Посмотрел я на жестянки в кабине и пока решил их не трогать. Пусть сначала Джеймс вернётся. Ну а потом на местности осмотрелся — пробежался по ближайшей округе, да по деревьям полазил. Как я вчера умудрился-то сесть? Выбрал для этого на удивление кусочек безлюдной местности. И до ближайшего населённого пункта далеко — я ни одного дыма с верхушки дерева не увидел.

Ну а после обеда и мой товарищ объявился…

Потом были посадки в окрестностях Сен-Ло и Сен-Фьякра. В Бретани мы заночевали и взлетели задолго до рассвета. Впереди Англия, её нам никак не миновать…

Можно считать, что европейскую часть маршрута мы проскочили практически без проблем.

В очередной раз нам сказочно повезло, и самолёты бывших моих союзников мы видели только издалека. И успевали заблаговременно уйти в сторону. Опять же тот факт, что у нас и самолёт сам по себе английский, и знаки опознавательные на нём соответствующие, сработал на нас…

Даже через пролив Ла-Манш перелетели без проблем. А вот над береговой чертой в районе Плимута нас поджидали английские самолёты. А ведь я возвращался по новому маршруту, о котором никто, кроме меня не знал! Это ж какие силы задействовали англичане по нашему перехвату?

Самолётик маленький, юркий, крутится между облаков. Джеймс из пулемёта постреливает, но опыта у него в подобной стрельбе нет. Так что на какой-то результат можно не надеяться. Но хоть пугает, и то хорошо. А вот английские пилоты не стесняются, поливают нас с большой дистанции и патронов явно не жалеют. Но дистанция снижает и меткость. Поэтому пока держусь в воздухе и тяну к северу. Если к ним смена не придёт, то у нас есть шанс быстренько плюхнуться на какую-нибудь первую же встреченную площадку, заправиться и взлететь…

Глава 9

Дело принимает плохой оборот, и я сваливаю машину с высоты вниз, к лиману. Попробую покрутиться меж высоких берегов Тамара. Ширина залива хоть и позволяет довольно свободно маневрировать, но вот дальше он сужается и у нас появляется хоть какой-то шанс уйти от преследования в этой узости. Правда, и английские ястребы получили сейчас дополнительную возможность атаковать сверху, но и здесь не всё так просто, как кажется. Пулемёты-то сами по себе вниз по курсу стрелять не могут, конструкция не позволяет, только если нос самолёта вниз опустить. А это чревато. Вода-то вот она, рукой подать. Поэтому и им приходится внимательно следить за высотой. А ну как кто из них может увлечься погоней или атакой и прозевать вывод из снижения? А на этих скоростях лиман уже не кажется настолько широким, каким он казался сверху. Так что есть у нас все шансы выбраться из этой передряги, есть. Но не много. И Джеймс в задней кабине затих, как назло, и именно в этот момент перестал отстреливаться. Толку от его стрельбы, конечно, мало, но хотя бы отпугивал противника.

Оглянулся на очередном развороте, а у него какие-то проблемы с пулемётом. Но взгляд мой поймал — отмахнулся и что-то проорал о перекосившемся патроне. Л-ладно…

Что левая, что правая плоскость то тут, то там лохмотьями перкали топорщится, но самолёт летит и управляется нормально. И мы пока ещё целы. Значит, что? Поборемся ещё!

Русло лимана сужается, берега становятся круче, и противник позади вытягивается длинным хвостом. Иду над самой водой, змейкой, стараюсь увернуться от редких очередей. Пули лупят по реке, и вода впереди и по сторонам то и дело вскипает фонтанами. Ну и нам изредка прилетает. Но действительно изредка. Всё-таки опыта у меня хватает, да и умею я чуть больше, чем местные вояки. Им бы в настоящих боевых действиях поучаствовать, тогда может у них и появился бы хоть какой-то шанс на победу. А сейчас только и могут, что в хвосте держаться, повторять вслед за нами все мои манёвры, ибо банально не успевают за мной угнаться… Ну и что ещё им остаётся? Если только постараться подловить на разворотах и атаковать сверху. Но сверху уже почти никто и не атакует. Это раньше им нужно было нас перехватывать, а теперь всё — поезд ушёл. Ну, то есть, самолёт улетел. Наш.

И ушли бы, да вот ещё одна беда — бензин у нас на исходе. И, как только самолёт в очередной крутой крен завалил, так мотор и закашлял перебоями. Говорю же, заканчивается горючка, аккуратнее нужно с манёврами. Чуть уменьшаю крен. Вот так нормально будет. Каждый перебой, это словно на педаль тормоза в автомобиле тиснуть — аппарат словно лбом в стену упирается и вниз проседает. А под нами в десятке метров стылая вода и по сторонам крутые склоны вверх уходят, садиться здесь просто некуда. Поэтому пока мотор работает — плюю на всё и на всех и в этом же правом крене горкой выскакиваю наверх.

Обрывистый берег резко уходит вниз, сразу же ручку перекладываю влево, всеми силами стараюсь проделать это движение плавно, помягче как бы и одновременно отдаю от себя, горизонт послушно выравнивается и тут же падает набок. Нельзя нам сильно вверх уходить, зажмут сразу, подрежут! Шарю глазами по сторонам. Плоская терраса наверху совсем неширокая и почти сразу же плавно начинает повышаться. Летим пока с огибанием рельефа, почти параллельно склону и чуть наискосок в небольшом наборе высоты. Ручку ещё чуток на себя, и придерживаю машину на прямой правой педалью, чтобы влево вниз не съезжала… Взрыкивает в очередной раз перебоями стальное сердце, проседает вниз аппарат и чудом перепрыгивает прилепившиеся к склону дома. Всего лишь в нескольких метрах внизу от левой плоскости мелькает плоская крыша, вроде бы как дальше за ней пронеслись ещё несколько точно таких же, но приглядываться некогда — склон так и продолжает плавно подниматься вверх и мне приходится чётко следовать рельефу, мелкими плавными движениями увеличивать тангаж и продолжать набор. Да лишь бы бензин в это мгновение не закончился…

Нам везёт! Успеваю проскочить над гребнем, убрать крен, осмотреться и перейти в горизонтальный полёт. Мотор судорожно кашляет несколько раз, взрыкивает как бы напоследок, дёргает рывками машину вперёд и… Ровно тарахтит! Зар-раза! Больше ждать нельзя, опасно. И я отдаю ручку от себя — строю заход на первую же ближайшую поляну. Высота позволяет — летим над верхушками деревьев, скорость набрать не успели, так что всё будет в ажуре!

За спиной эхом ревут моторы, это из речного каньона выскакивают наши преследователи. Оглядываться некогда, но я и так прекрасно знаю, что они сейчас будут делать. Нас-то за этим холмом не видно, да и высота у нас падает. Опять же и деревьев вокруг хватает — и уже вот она, та самая поляна. Буду считать, что та самая, другой-то всё равно нет! Не из чего сейчас выбирать! Так что мы идём на посадку, а противник… А противник сейчас на автомате полезет вверх, ему осмотреться нужно. Он же уверен, что мы тоже в набор пошли. Пока сориентируется и сообразит, время-то и пройдёт. Пусть секунды, но и этого достаточно. Значит, успеем сесть.

И мы успеваем. Ударяемся колёсами о землю, козлим, подпрыгиваем на полметра и с сочным шлепком плюхаемся обратно. Жалобно взвизгивают от нагрузки пневматики колёс, подпрыгивает на пружинном костыле хвост, трясётся по-заячьи, а мы лязгаем зубами и катимся, катимся к кромке редкого, просвечивающего насквозь, леса. И не успеваем докатиться и спрятаться под его редкими кронами!

Со спины валом накатывается рёв авиационных моторов, грохот пулемётных очередей сверху заставляет непроизвольно вжаться в спинку кресла, втянуть голову в плечи. Но и Джеймс не теряется. Похоже, удалось ему устранить перекос, и голос нашего пулемёта перекрывает стрекотание своих небесных собратьев, сбивает в сторону вражью стаю.

Торможу почти перед самыми деревьями! Клюём резко носом и задираем хвост, сердце проваливается куда-то значительно ниже спины, винт словно газонокосилка бреет сухой низкорослый кустарник, и ноги сами отпускают тормоза. Земля уходит вниз и перед глазами мне на радость снова всплывает голубое небо. С облегчением! И практически сразу же под яростную забористую ругань Джеймса за моей спиной вновь раз-другой зажимаю импульсными короткими движениями педали. И тут же отпускаю правую, как только хвостовой костыль теряет сцепление с землёй. И мы на одном колесе с задранным кверху хвостом в одно мгновение разворачиваемся на сто восемьдесят градусов в только что образованном грязном облаке. Теперь уже давлю на оба тормоза. Самолёт замирает, падает вниз и подпрыгивает на костыле хвост, продолжает что-то яростное орать Джеймс. Отплёвываюсь от поднятой таким манёвром пыли и скошенной травы, протираю глаза и расстёгиваю ремни.