Ведьма и живая вода (СИ) - Веймар Ника. Страница 52

— Так когда жениться будем? — поинтересовалась я, вставая. — Мне бы поскорее. Храмы у вас по ночам открыты?

— Меня радует твой энтузиазм, — усмехнулся Родерик. — В храм мы не пойдём, обряда в одном из мест силы, где Великая Мать оставила свой след, вполне достаточно. Кстати, это недалеко.

Он шагнул ко мне, подхватил на руки, одновременно открывая портал и бросая в сторону костра какое-то заклинание. Огонь моментально погас, будто его накрыли плотной тёмной тканью. В тот же миг мои вещи, аккуратно сложенные возле пенька, растворились в воздухе, а маг со мной на руках шагнул в светящуюся рамку.

Вышли мы возле небольшого, едва ли в полтора человеческих роста, лесного водопада. В лунном свете вода мягко серебрилась с негромким шумом падая в овальное озеро, из которого почему-то не вытекало ни одного ручья. На берегу его друг подле друга возвышалось четыре круглых антрацитово-чёрных камня и пятый стоял чуть дальше. Наверное, сверху это место походило на отпечаток огромной лапы, потому и считалось у гишел священным. Разлитую в воздухе магию я действительно ощущала. Её было так много, что покалывало кожу. А говорить хотелось исключительно шёпотом, дабы не нарушить царящий здесь торжественный покой.

Ρодерик уверенно обнёс меня вокруг камней и озера, легко перемахнув через впадающий в него ручей, остановился перед четырьмя камнями и уверенно произнёс:

— Великая Мать, у твоего священного следа я беру эту женщину в жёны и клянусь оберегать её и наших детей, пока бьётся моё сердце.

Камни и дно озера неожиданно вспыхнули таким же расплавленным золотом, которое горело в глазах архимага, а мои волосы тронул лёгкий порыв ветра. Я несмело шевельнулась и шёпотом спросила:

— А я что должна сказать?

— Что принимаешь меня в мужья по доброй воле, — так же негромко отозвался Рик. — Всё остальное в клятве — по желанию.

— Я принимаю этого мужчину в мужья по доброй воле, — послушно повторила я, — принимаю его заботу и всё, что он посчитает необходимым мне дать, и клянусь родить ему минимум двоих детей, если на то будет воля Великой Матери.

Я говорила искренне, ощущая лёгкое сожаление, что это всего лишь обоюдовыгодная сделка… Пожалуй, и так согласилась бы выйти замуж за Родерика и родить ему пару малышей, особенно после того, как поняла, что этот язвительный, неприветливый и вредный оборотень умеет быть другим. Чутким, внимательным, невероятно заботливым. И рядом с ним мне впервые в жизни понравилось быть слабой и не пытаться решить все проблемы в одиночку.

На миг почудилось, что где-то неподалёку раздалось одобрительное урчание, камни вспыхнули ещё ярче, а из глубины озера метнулись две золотые нити, одна ко мне, вторая к Родерику. Запястье на миг обожгло, а затем нить исчезла под кожей. Рик опустил меня возле одного из камней, сам наклонился к озеру, еще наполненному золотым свечением, и зачерпнул из него флакон воды. Бутылёк, между прочим, был мой, тот самый, который я так надеялась наполнить таинственной живой водой во время ритуала. И когда только успел прибрать к рукам?

— Ты понравилась Великой Матери, — тихо сообщил архимаг, поднимаясь. — Она приняла тебя.

Золотое свечение в его глазах понемногу угасало, сменяясь всё более явственным желанием. Рик ласкал меня взглядом так откровенно, что мне стало жарко, а сердце заколотилось, словно шальное.

— Пойдём, — хрипло шепнул он, протягивая мне ладонь.

А я внезапно поняла, что отчего-то не хочу никуда уходить отсюда. Это будет неправильно. Только не сейчас. Покачала головой и решительно распустила завязки сорочки, позволяя ей соскользнуть вниз. Может, я и не знала ничего о Великой Матери, хранительнице всех гишел, но чувствовала всем сердцем: она одобрит моё решение.

Глаза Родерика вновь ярко вспыхнули, он моментально оказался рядом, его руки сжались на моей талии, а в следующий миг он приник к моим губам, даря нежный, ласковый и одновременно требовательный поцелуй. Я потерялась в вихре сладостных ощущений, отвечая на его страсть, принимая её и уже ничего не боясь. Не запомнила, как оказалась лежащей на шелковистом и тёплом камне, видела лишь лицо Рика, его тёплый взгляд, ощущала прикосновения его рук, его губ, а отрывистый, хриплый шёпот «Моя ведьмочка!» пьянил, зажигал кровь и она жидкой лавой растекалась по телу. И не было больше ничего, ни прошлого, ни настоящего, лишь упоительный миг единения и нарастающее наслаждение, которое накатывало волнами, унося всё выше, выше, выше, пока последняя, самая долгая из них, не рассыпалась перед внутренним взором сверкающими осколками.

Некоторое время лежала молча, приходя в себя, не в силах вынырнуть из состояния умиротворённой сонной неги, а потом вспомнила, что совершенно не испытывала боли и улыбнулась. Заботливый… Нежный. Мой. Кажется, последнее я пробормотала вслух, потому что тут же получила лёгкий поцелуй и ласковое:

— Твой, ведьмочка, чей же ещё.

Прикрыла глаза и счастливо улыбнулась, окончательно проваливаясь куда-то в уютную мягкую темноту. Вымотанный и эмоционально и физически организм требовал отдыха.

В следующий раз пришла в себя, когда мою сонную тушку бережно и осторожно опустили на мягкую перину. Моментально проснулась, приподнялась на локтях, отметив, что Родерик успел нарядить меня в одну из своих рубашек и даже озаботился застегнуть несколько пуговиц. Прислушалась к себе, пытаясь понять, что же изменилось после инициации. Что-то точно изменилось, я чувствовала. Казалось, что до этого дня я брала силу из глубокого колодца, раз за разом тащила наверх наполненное до краёв ведро, а сегодня из колодца забил фонтан, оставалось лишь зачерпнуть… Но какие новые горизонты это мне открывает, пока не поняла.

— Отдыхай, — шепнул Родерик, отрывая меня от увлекательного самокопания.

— Не могу, — я села на кровати, чувствуя лёгкую ломоту в мышцах. — Ты же знаешь, Рик, мне нужно к сестре. И буду признательна, если снимешь «глушилку».

Показалось, что на миг на его лицо набежала тень, но оно тут же разгладилось.

— Уже снял, — произнёс он и протянул мне флакон с наполненной золотым сиянием водой. — Отдашь сестре. Если не поможет, привози её сюда, я подумаю, что можно сделать. Добавь мой контакт в коэдр.

— Спасибо, — улыбнулась я, вставая. — А ты не мог бы любезно открыть мне портал прямо к границе? Очень хочу успеть на утренний поезд.

— Я распоряжусь, чтобы тебя отвезли в Вилий, — сухо произнёс архимаг. — Наши самоходные экипажи быстрее.

Ну вот зачем он ведёт себя так, будто ему не всё равно? Я ведь прекрасно знаю, почему он на мне женился. А о том, почему от этой мысли становится так холодно, подумаю в другой раз.

— Не надо, — я покачала головой. — Благодарю за заботу, но это лишнее.

Взгляд Родерика заледенел окончательно.

— Как пожелаешь, — не стал настаивать он. — Твои вещи в соседней комнате. Как будешь готова, позови. Я открою портал. Что-то ещё?

— У этой ночи будут незапланированные последствия? — спросила я. — Просто хочу знать, к чему готовиться.

А вот теперь Ρик совершенно точно злился. Я помнила эти всполохи магии в его глазах.

— Не будет, — процедил он. — Не волнуйся.

Развернулся и вышел из комнаты. Я пару секунд поразмышляла, что за муха его укусила и что такого страшного и жуткого я умудрилась спросить, затем решила, что это не моё дело. Мало ли, какие причины злиться у людей и оборотней? Что, теперь по каждому поводу лезть в душу? Захочет — сам скажет. А мне и впрямь пора собираться. Эрька ждёт! Я обещала ей достать живую воду, и я её достала. Только почему-то сделка с архимагом больше не казалась мне вполне удачной.

Вещи собрала быстро. Не удержалась, утащила на память ещё и рубашку Ρодерика. Архимаг не обеднеет, а мне приятно. Рик, как и обещал, открыл портал и, не дожидаясь просьбы, снова прошел со мной. Дождался, пока прибудет экипаж из Лидора, легко закинул мой саквояж в багажное отделение и коротко пожелал:

— Удачи.

Даже не поцеловал на прощанье. А я… я тоже не сделала попытки шагнуть навстречу. Он не желает демонстрировать нашу связь прилюдно? Так мне тем более это не нужно. Но внутри всё-таки кольнуло сожалением: несколько часов назад он казался таким заботливым и настоящим, а сейчас снова превратился в отстранённую сволочь. Хорошо, что я не успела поверить в его искренность, сейчас было бы еще больнее.