Осень в Сокольниках - Хруцкий Эдуард Анатольевич. Страница 45

Она взяла книгу о войне, раскрыла ее посередине и прочитала первую фразу: «Рота накапливалась для атаки. Склон оврага был глинистым, осклизлым…»

Марина закрыла книгу, подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отражение. «Действительно Ирка права. Дура я, дура, — подумала она, — куда лечу, куда валюсь? Уехал, прислал телеграмму, и все. Борис даже из Парижа звонил. А он не мог». И вдруг в памяти всплыла летящая по улице машина, падающий Вадим, пожилой человек, раненный ножом. Она вновь услышала выстрелы и грохот бьющихся «Жигулей». И ей стало страшно. Страшно, как никогда раньше. Зазвонил телефон.

— Да.

— Это я.

— Это ты, Орлов?

— Да, милая.

— Приезжай.

— Не могу.

— Тогда я приеду к тебе.

— Невозможно.

— Работа?

— Да.

— Ты где?

— В кабинете.

— Будешь там всю ночь?

— Наверное.

— Можно позвонить тебе?

— Нужно.

Внезапно в трубке Марина услышала длинный пронзительный звонок.

— Извини.

Вадим повесил трубку.

Суханов поднялся на второй этаж и остановился у квартиры Кудина. На лестничной площадке полумрак создавал иллюзию безопасности. Он несколько часов проходил по Москве, устал. Звонил без конца Наташе, но телефон ее не отвечал. Он оказался один в родном городе. И любимый им город внезапно стал чужим. Он не принимал его такого, каким он был сейчас. И во всем этом городе жил один лишь человек, который мог понять Валентина. Прежде чем войти в подъезд, он посмотрел на окна квартиры Кудина, они теплились добрым огнем. За ними жил его друг. Так чего же ты ждешь? Дави на звонок. В этом доме тебя примут и простят. Суханов нажал на кнопку. Дверь открылась сразу, словно его ждали. На пороге стоял Олег.

— Валя? Заходи — сказал он просто, словно они только что расстались.

Суханов шагнул в прихожую. Они обнялись.

— Проходи, — сказал Олег, — я один дома.

В коридоре стоял специфический запах старых московских квартир. Он был настолько знаком Валентину, что глазам сразу стало горячо. Суханов вспомнил дом и запах этот вспомнил, он был особенно ощутим, когда он возвращался в детстве домой с дачи. Тогда он тоже жил в этом доме на Грузинском валу. Квартиру на Серафимовича отец получил в конце пятидесятых годов. В этом дворе прошло детство Вальки Суханова. И разве он мог подумать, что придется явиться сюда беглым зеком,

— Ты будешь есть? — спросил Кудин.

— Буду, Олег.

— А выпить хочешь?

— Нет. Мне сейчас нельзя пить.

Олег на кухне жарил яичницу с салом, запах ее был восхитителен для Суханова. Он сидел на табуретке, сделанной из автомобильного кресла, прислонись плечом к стене, и дремал. Кудин с острой жалостью посмотрел на него. Как же ему хотелось помочь Вале Суханову, и он знал, как это сделать. Он, Олег Кудин, по кличке Чума. Потом они ели яичницу и пили чай, а после закурили.

— Давай, — сказал Кудин, — говори, зачем пожаловал.

Ах, каким неопытным был Суханов, даже это не насторожило его. А может быть, он прислушивался только к себе? К тому, что жило внутри его, к своему горю и боли.

— Я любил женщину, Олег, из-за нее я взял на себя ограбление дачи Муравьева, из-за нее я пошел в лагерь. А она оказалась…

— Сукой она оказалась. Валя, ведь и меня три дня крутили по этому делу. Они подкинули туда мои документы.

— Как! — Суханов вскочил.

— А так. Валек. А ты прикрыл их. Что теперь?

— Поехали к ней, я хочу взять ее и отвезти в милицию.

— Потом что?

— Потом поеду в лагерь, отбывать срок.

Кудин внимательно посмотрел на Суханова. Он думал о том, смог бы он решиться на такой шаг.

— Хорошо, только позвоним моему другу, у него машина.

— Надежный парень?

— Мой друг.

— Учти, там могут оказаться опасные люди.

— Он крутой парень.

— Звони.

Зазвонил телефон, и Крылов поднял трубку.

— Крылов.

— Подъезжай к моему дому, — сказал Олег Кудин.

— Он повезет нас?

— Да. Он хочет сдать ее в милицию.

Саша положил трубку и повернулся к Вадиму.

— Кудин? — спросил Вадим.

— Да, товарищ подполковник. Суханов хочет ехать к этой даме и привезти ее в милицию.

— Поезжай. Ее дом под контролем, но очень важно, чтобы именно Суханов привез ее к нам. Если что, Саша, там будут Чумаков и Мусатов. Помни, клиенты наши опасны до крайности. Оружие применяй, судя по обстановке. Ребят сдерживай. И упаси Бог, если ее Суханов ударит.

— Есть.

У дома Кудина Саша увидел знакомые «Жигули». Один из инспекторов стоял у подъезда.

— Ты куда? — спросил он Крылова.

— Туда.

— Будешь брать?

— Нет. Поедете за нами, только аккуратно.

— Команды не было.

— Сейчас получишь.

Крылов быстро взбежал по ступенькам, позвонил. Дверь открылась, и он увидел Суханова.

— Знакомьтесь, — сказал Кудин.

— Валентин.

— Александр. Поехали, ребята?

— Поедем, — ответил Кудин, — я тебе все по дороге объясню.

Они ехали по пустой Москве, Суханов молчал, а Кудин пересказывал Крылову знакомую историю. Тот кивал, поддакивал, возмущался, всем своим видом показывая искреннюю заинтересованность в происходящем. Не доезжая Театра им. Вахтангова, они въехали в переулок и остановились у большого старого дома.

— Ты, Валя, ее окна знаешь? — спросил Крылов.

— Конечно.

— Горят?

— Нет.

— Пойдем позвоним.

Они вошли в автоматную будку, набрали номер 241-78-74, Телефон молчал.

— Будем ждать.

— А вдруг она в отпуске? — спросил Кудин. — У Вальки каждая минута на счету.

— Будем ждать, — твердо сказал Саша и нажал на локоть Кудина.

Он уже знал, что Наталья Васильевна Кольцова находится в Москве, что она подала документы на вступление в брак с бельгийским подданным Альбертом Корнье, вице-директором посреднической фирмы из Антверпена.

Они ждали, а время шло и шло. И каждый из троих думал о своем. Правда, Саша трижды звонил жене, успокаивал ее, но на это никто не обратил внимания. Только Кудин ехидно поинтересовался, почему он его не позвал на свадьбу.

Шло время. Окна были темны, и телефон глух.

Наконец, когда начало светать, в переулок ворвался «ситроен», приземистый и дорогой. Он, качнувшись на рессорах, остановился у подъезда. Дверь распахнулась, и вышла Наташа. Все замерло, и сердце покатилось куда-то. И сразу стал слабым Валентин Суханов, увидев в полумраке улицы знакомый силуэт.

— Иди, — сказал Кудин, — иди. Валя.

Наташа что-то говорила по-французски, прощаясь с водителем, наклонясь к окну машины. Машина рванулась, она послала ей вслед воздушный поцелуй. А когда обернулась… она увидела Суханова. Он стоял в шаге от нее. Стоял спокойно, засунув руки в карманы брюк.

— Нет, — прошептала она и сделала шаг назад.

Суханов стоял и улыбался, но она увидела, как много прячется за этой улыбкой.

— Нет, — крикнула она и шагнула назад.

— Стой, сука, — сказал человек за спиной и крепко взял ее за руку.

— Иди в машину, Наташа, — спокойно, даже слишком, произнес Суханов.

— Зачем? — холодея от ужаса, спросила она одними губами.

— Мы совершим маленькое свадебное путешествие. У нас же его не было. Ты сделала так, что я уехал один.

Она оглянулась и увидела третьего, стоявшего у машины.

— Не надо, Валя, не надо, я молодая, я жить хочу.

— А ты и будешь жить. Я не собираюсь убивать тебя. Ты перепутала нас со своей компанией. Мы гонщики, а не урки.

Она словно во сне села в машину на заднее сиденье между двумя неизвестными парнями, а за руль сел Суханов. «Жигули» сорвались с места и, не обращая внимания на знаки, рванули к бульварам.

Промелькнула Никитская площадь, потом Пушкинская, на Петровке Суханов повернул налево.

— Направо в переулок, к тому входу, — сказал парень, сидевший рядом с ней.

Машина остановилась у подъезда, и сразу вслед за ней подлетела другая.

— Вылезай, — сказал Суханов.

И она вышла на улицу. Страх настолько овладел всем ее существом, что она плыла, словно во сне, подчиняясь какой-то чужой, недоброй воле.