Собрать мозаику (СИ) - Палей Натали. Страница 44
— С Миритом всё нормально? Я переживаю за него, — перевела я смущающий меня разговор на другую тему.
— Мирит в запое. Все экзамены пропустил и даже не знает, что ты уезжаешь, — огорошил меня помрачневший Кир, сжав мои пальчики сильнее.
— Кир, но надо же что-то сделать! — я потрясенно уставилась на него.
— Что можно сделать, когда сердце у человека разбито? — глухо процедил Кир и отвёл взгляд.
Тогда мне вдруг показалось, что он говорит не о Мире… О себе. О своём сердце.
Наверное, показалось. Между нами ведь ничего и никогда не было. Так… пустяки… Мы были просто друзья.
Кир проводил меня домой и ушел, предупредив, что соберет всех наших друзей и придет попрощаться. А мы с мамой стали быстро собирать вещи.
Тангрия. Зарданский округ. Плен.3201 год.
Ледяной пол, мрачные серые стены без окон, одинокий магический светильник еле горит…
Я сквозь волосы следила за вошедшими в камеру мужчинами. Я уже пришла в себя, но не подавала вида, притворяясь, что до сих пор нахожусь без сознания.
Почему каждый раз я прихожу в себя на ледяном грязном полу? Им сложно после допроса швырнуть меня на узкую железную койку?
От холода я не чувствовала рук и ног.
— Капитан Бейкалич, я не просил избивать пленную до потери сознания, —раздраженный голос генерала Мирадовича отозвался отвращением. — И оденьте её, голая она меня нервирует… Вижу, что вы вовсю пользуетесь данной властью… Приведите её в чувство.
На меня вдруг вылили ведро ледяной воды, от чего я хрипло надсадно вскрикнула и задрожала, а солдат, выливший на меня воду, заржал:
— Вот и помылась.
— Заткнись, — ледяной голос генерала заставил солдата мгновенно замолчать. — Наденьте на неё что-нибудь, — приказал он властно.
Меня кое-как вытерли чем-то грязным и грубым, на холодное и дрожащее тело надели вонючий балахон. Подняли на ноги.
С двух сторон меня поддерживали солдаты, потому что от слабости я не смогла стоять самостоятельно и теперь висела между ними, дрожа от пронизывающего холода.
— Лера Тубертон, вам не надоело подобное поведение? — уставший и раздраженный голос генерала Мирадовича оставил меня безучастной. — Вы — тангрийская аристократка, совсем ещё молодая женщина, явно не привыкшая к грубому обращению, выросшая в любви и заботе. Зачем вы сопротивляетесь? Мы все равно сломаем вас, вы же понимаете это.
Я висела между солдатами, от слабости не в силах поднять голову — я уже не помнила, когда ела и пила в последний раз, и с трудом улавливала смысл слов генерала.
— Графиня Тубертон, император пожалует вам титул и земли в Марилии, вы станете графиней в нашей империи, если пойдете на. навстречу. Война скоро закончится и вашей Земли не будет как самостоятельной империи. Я открываю карты в надежде на сотрудничество.
"Вы открываете карты, зная, что всё равно избавитесь от меня", — мысленно усмехнулась я.
— Пить, — еле слышно прохрипела я.
— Что она сказала? — встрепенулся генерал.
— Просит пить, генерал, — доложил один из солдат.
— Дайте, — кратко разрешил тот. — Только несколько глотков — ей сейчас нельзя много пить.
Мне поднесли стакан с водой, и я жадно отпила несколько больших глотков.
— Ну, так как, графиня, расскажете, куда спрятали артефакт императора? Поднимите её голову, я хочу видеть лицо.
Голову резко подняли за волосы, и я невольно застонала от боли. На меня пронзительно смотрели черные холодные глаза генерала Мирадовича.
— Вы… обещаете… титул… графини в… Марилии? — еле ворочая языком, с запинками пробормотала я.
— Да, именем императора обещаю, — сухо ответил генерал.
— И земли… тоже в Марилии? — снова прошептала я, еле фокусируя рассеянный взгляд на убийце.
— Да. И роскошное поместье. Слово генерала.
— А… содержание? — промямлила я.
— Естественно, — генерал подобрался, замер, впиваясь в меня напряжённым взглядом.
— Как жаль… — прошептала я.
— Что? О чем вы сожалеете? Что еще вы хотите? — нетерпеливо спросил он, подавшись навстречу.
— Как жаль, что… я… понятия не имею… о чем… вы… меня… допрашиваете… генерал, — еле хриплю я вновь пересохшим горлом, с долгими паузами выдавливая слова.
Минуту генерал просто молчал, не отрывая от меня пронзительного взгляда. Он стоял весь такой чопорный, идеальный, безупречный, учтивый и вежливый. Высший аристократ империи Марилии. Высший маг империи. Своей безупречно-правильной отшлифованной речью всё это время он отдавал приказы о моих пытках. Своими сдержанными аристократичными движениями рук он отдавал приказы об убийстве моих друзей.
Я насмешливо смотрела в глаза этому учтивому жестокому убийце и буквально на долю мгновения что-то странное мелькнуло в черных холодных глазах жестокого зверя.
Наверное, это было изумление и странное сожаление. Но, скорее всего, я всё же ошиблась — этот зверь не может чувствовать сожаление, а тем более в отношении меня.
— Лера Тубертон, расскажите то, что нам нужно, и всё прекратится, — тихо произнес генерал Мирадович.
— Вы… зря… тратите… время… генерал, — снова хриплю я. — Я… ничего… не знаю.
Я знала, что выдержу. Теперь знала. Сначала я очень боялась. Мне было очень страшно. И очень больно. Но прошло много времени, а я всё ещё держалась. Я не сдавалась. Потому что я знала, что заслужила всё это. Это было наказанием за предательство, которое я совершила. И также я понимала, что именно в этом состояла моя миссия, моя жертва. И странным образом, осознание всего этого поддерживало меня и не давало сломаться.
— Лера Тубертон, вы обманули мои ожидания в отношении вас… — наконец задумчиво произнес генерал. — При виде вас тогда в военном шатре я составил о вас свое представление, но оно, к моему величайшему сожалению, не подтвердилось. Вы оказались очень храброй женщиной. Поверьте, я никогда не встречал таких женщин, как вы, — холодно продолжил генерал. — Мне будет действительно жаль, если вас убьют мои люди.
— Сочувствую… вам… генерал, — хриплю я.
Я уже не смотрела на него. Прикрыла глаза. Я очень устала и просто висела на руках солдат, которые словно каменные глыбы стояли по бокам. Один из них продолжал оттягивать мои волосы назад, чтобы генерал мог видеть лицо.
— Неприятно… когда… ожидания… не… оправдываются, — медленно и с трудом добавляю, когда понимаю, что генерал молчит.
С трудом открываю глаза и снова фокусирую на нем взгляд.
— Если вы расскажете об артефакте и документах, даю слово герцога, слово генерала марилийской армии, что вы останетесь живы, — глухо произносит генерал.
Я начинаю вдруг хрипло истерично смеяться. Мой смех похож на карканье вороны. Нервная дрожь сотрясает измученное тело.
— Спасибо… генерал. Я… буду… иметь… в… виду, — хриплю с перерывами сквозь истеричный смех.
Один из солдат ударил меня в живот, и я начала судорожно вдыхать воздух и кашлять.
— Жаль, что… вы… не… можете… оставить… в живых… тех… кого… уже… убили…
Некоторое время стояла полная тишина, и только мой жуткий хриплый кашель прерывал её. Наконец генерал Мирадович, полуобернувшись к своему верному и преданному помощнику, произнес бесцветным голосом:
— Капитан Бейкалич, нужно как можно скорее разговорить леру Тубертон. Я устал ждать. И теперь вы можете… не только сам пользоваться её прекрасным телом, — он сделал выразительную паузу, — можете отдавать её время от времени своим солдатам, пусть потешатся. Можете прямо сейчас это сделать.
Кашель сотрясал меня, и сказанное не сразу проникло в сознание. Когда я поняла, что сказал генерал подчиненному капитану, моему палачу, меня наполнил животный ужас. Потрясенная, я встретилась взглядом со взглядом зверя.