Лесник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна. Страница 31

— Спасибо, — зажмурился Улф, Соня все еще стояла у его головы.

— Будешь должен, — долго смотрела в глаза Соня.

Ему до безумия захотелось обнять её, но Улф сдержался.

Как только ему стало легче они вместе с Суляевым присели возле столбиков, что еще оставались на пристани.

— Думаете, подпилили?

— Не похоже, — прищурился Улф, — вроде сгнить. Она облокотилась, попрыгала и …

Улф недоговорил. Он отыскал глазами Соню, которая осталась внутри дома, успев переодеться. Через окно было видно, как она перекладывала с места на место какие-то вещи, а потом замерла перед включенным телевизором. Улф мог поклясться, что даже цвет ее лица изменился. Он уже видел этот репортаж — повтор новости о девушке, что покончила с собой, спрыгнув с моста.

Даже на таком расстоянии Улф заметил, что Данила пытался обнять ее, а Соня внимательно смотрела на экран, не двигаясь и с каждой секундой становясь все бледнее. Она выключила говорящий ящик, а Улф сопоставил факты, уверенно зашагав в сторону дома. Бесцеремонно подвинув мужа в сторону, майор взял девушку за тонкие точеные плечи.

— Соня, что ты увидела? Что?

Соня наигранно улыбнулась.

— Ничего, все отлично.

— Ты думать, если я не могу обмануть тебя, то ты способна обмануть меня? Ну-ка смотреть мне в глаза! Что тебя так перепугать?

Какие же у нее красивые глаза, кажется в них можно утонуть.

— Сестра, — крикнул он на шведском, — дай сюда карту, — потянул Соню к столу, не отпуская ее руки, жестко сжимая запястье.

Девушка болталась в его руках, как тряпичная кукла. Данила попытался что-то сказать, но Улф зло показал ему указательный палец, предлагая заткнуться. Все понимали, что это для её же блага, несчастный муж все еще пытался помешать этому бесцеремонному обращению с его супругой, но Улфу было глубоко насрать.

— От сюда ты заблудиться? — грубо кричал майор, — показывать откуда ты заблудилась!

— Я что тебе, картограф? — заорала Соня в ответ и как-то слишком близко подошла к нему, насупилась, и задышала тяжело-тяжело, глаза метали молнии, а голос хоть и был громким, но дрожал. — Я первый раз в жизни там была! — продолжала кричать в лицо майору Соня, — у меня топографический кретинизм, для меня вся эта карта не черта не значит! Я не знаю!

Слишком много эмоций, слишком много страсти. Данила удивленно смотрел на Соню, все это время он жил совершенно с другим человеком.

— Хватит с меня! — зарычал Улф, — ты хотеть, чтоб нас всех тут перебить?

Его рука сжала Сонино запястье еще сильнее, кожа покраснела. Он потащил ее к двери, затем к машине.

Данила поспешил за ними, Суляев схватил его за рукав и покачал головой.

Но муж продолжал их преследовать, сбегая по ступеням, поскальзываясь на мощёной дорожке.

Улф открыл дверь и, удерживая Соню за макушку, запихнул на пассажирское сидение, громко хлопнув дверцей, рыкнул пристегнуться. Данила догнал их у двери.

— Куда ты ее везешь? Выпусти, ты не имеешь право. Это моя жена.

— Так помешай мне, — спокойным тоном прошипел Улф, наклоняя голову к плечу, глядя на него исподлобья, горящим, сверлящим взглядом дикого волка, готового к прыжку. Жестокий и бескомпромиссный взгляд хищника.

Улф приподнял бровь, ожидая дальнейших действий мужа, но Данила отступил. Майор оббежал машину и уселся на переднее сидение — резко дал по газам, крутанул руль, и из-под колес рванувшего вперед автомобиля поднялось облако пыли.

Машина мчалась по проезжей части с какой-то невероятной скоростью, он открыл все окна, и волосы Сони разметались в разные стороны, закрывая лицо, прилипая к губам. Ветер рваными клочьями хлестал путников, но не отрезвлял, как должно было быть, а пьянил еще сильнее. Они оба молчали, иногда поворачиваясь, чтобы просто посмотреть друг на друга. Это было безумием.

Улф бросил машину там, где, по его мнению, и остановился Сонин автобус в ту ночь. Буквально выдрав девушку с переднего сидения, майор потащил ее к знакомым местам. Деревянный стол, лавки, мусорные баки, смотровая площадка и мост. Почему она молчит? Почему не сопротивляется, почему покорно позволяет ему так с собой обращаться?

Он толкнул ее на перила, грубо прижал всем телом, став у нее за спиной. Соня глубоко дышала и смотрела вперед — на дорогу под мостом, что красивой кружевной лентой исчезала за горизонтом.

— Что. Ты. Видеть? — спросил, разделяя каждое слово, очень близко, касаясь ее уха и прижимая к перилам так сильно, что чувствовал каждую выпуклость ее тела, каждый изгиб.

Желание бурной лавиной затопило остатки самоконтроля. Видимо эти обезболивающие оказались гораздо сильнее, чем думал Улф, потому что он явно сошел с ума. Он чокнулся, иначе как можно объяснить, то, что он сделал дальше. Соня молчала, она закрыла глаза и дышала, хватая воздух ртом. Он развернул ее и тряханул с такой силой, что девушка зажмурилась, но ничего не ответила. Вокруг не было ни души, стояла тишина, они были только вдвоем.

— Да ты понимать, что я спасти тебя не могу, пока не узнать, что ты увидеть! — заорал он.

И тут неожиданно Соня оттолкнула его. Улфу показалось, будто в ее глазах завертелись слезы. Она побежала в лес, точно так же, как убегала в ту ночь, только теперь она убегала от него.

Соня устремилась в самую чащу, где пели птицы, а вековые деревья спокойно и неспешно покачивались от теплых порывов ветра. Улф настиг ее и повалил на землю. Он увидел ее огромные, горящие глаза, давно желанные пухлые губы и понял, что свихнулся, окончательно и бесповоротно. Он зарычал, наслаждаясь поцелуем, ощущая, как крепко она обнимает его в ответ. Чувства и желания, что давно и с лихвой накопились между ними, прорвались наружу, и теперь ничто не могло их остановить. Давно возникшая страсть сделала его сумасшедшим. Улф целовал, кусая до боли, перед глазами стало темно, кровь застучала в висках, когда он понял, что Соня обхватила его ногами, без стыда и стеснения, прижимаясь к его паху. Она такая хрупкая, беззащитная и сейчас принадлежала только ему. Он поднял ее с земли, заставив сесть и, снова поцеловал так, что девушка застонала от желания. А затем неожиданно повернул к себе спиной, теряя остатки разума, пытаясь стянуть ее майку с плеча, целовать тонкую шею, заталкивать руки под одежду, сжимать грудь, крутить соски. Вслепую, наощупь искать застёжку джинс, стягивая ее штаны вниз. Соня ему помогала, и от этого становилось еще жарче, она выгнулась, на секунду замерев. Воспользовавшись моментом, он сдернул свою футболку, и теперь ее спина прижималась к его голой крепкой мужской груди. И когда он, наконец, накрыл ее телом, прижимая свои бедра к ее, она не выдержала и вскрикнула.

— Вот теперь это ты!

Ему казалось, что время остановилось в этих мучительных движениях: толчок, затем пауза, еще толчок. Он держал ее за поясницу, наклоняя к земле, щекой в траву, покрывая свою самку, как и положено волку. Улф стискивал ее кожу с такой силой, что девушка стонала, беззастенчиво поддаваясь его движениям. Нарастающие спазмы удовольствия скручивались тугим узлом внизу живота, в ушах звенело. Они улетели в небо одновременно. Он отчетливо почувствовал ее наслаждение, почти так же сильно, как свое собственное. В голову прорвалась мысль о том, что ради такого и сдохнуть не жалко. Девушка приподнялась, а он прижал ее спину к себе, целуя ухо, щеку и плечо, стараясь успокоить сбившееся дыхание.

После всего они разместились на заднем сидении автомобиля. Окна запотели, Улф укрыл Соню пледом, который нашел в багажнике сестры. Она лежала в его объятьях, и это казалось обычным делом. Они все еще молчали, иногда Соня оборачивалась, он целовал ее снова и снова, лаская волосы, поглаживая плечи. В одну из таких минут Улф смотрел вперёд, о чем-то размышляя, и вдруг Соня приподнялась, облизнула пересохшие губы и произнесла, глядя прямо в глаза:

— Я убила человека, Улф. Вот, почему я побежала в лес, — произнесла она сухим, дрожащим голосом, как будто ей в глотку напихали гравия, — это я убила ее.