Мечи и кинжалы (СИ) - Грэмейр Этьен. Страница 90

Так вот зачем их троих похитили темные — чтобы было, кого демонстративно прикончить, обвинив во всех грехах. Тем самым показав, что с королевой шутки плохи и отбить у прочих льессаров желание впредь пытаться вступать с ней в конфронтацию. С ней и теми Домами, что были на ее стороне еще до начала правления Эристинии.

— Вы ведь все это заранее продумали, да? — подал вдруг голос Норвидаль. Говорил он спокойно — так, словно со всем смирился и не намеревался возражать. — С самого начала предсказали, к чему все идет и как мы будем действовать. Сознательно позволили устроить ту показуху в тронном зале, тем самым заставив думать, что вы повержены. И демоны заранее знали, как будут развиваться события и ждали только удобного момента.

— Все верно, — кивнула Эристиния. — Все было продумано нами заранее и все ваши шаги просчитаны — от наиболее вероятных до наименее. Было составлено сразу несколько планов, приведение которых в исполнение зависело исключительно от ваших собственных действий. С того самого момента, как я встретилась с Владыкой Фурио и заключила с ним союз, ваши судьбы были предрешена.

— Демоны с самого начала не собирались пускать ситуацию в Горьколесье на самотек, да? — догадался Норвидаль. — Тот договор о невмешательстве, что Владыка якобы заключил с Малиэлем, переход на нашу сторону Кадара и даже предательство вас вашей сестрой — все это заранее продуманные действия, ведь так?

Эристиния кивнула и не удержалась, растянув губы в триумфальной улыбке.

— А темные? — не удержался от вопроса Ревиаль. — Как вы умудрились спеться с ними? Они ведь напали на вас прямо во время переговоров с демонами, собирались убить…

— Кто вам такое сказал? — приподняла брови Эристиния. — Думаете, то нападение не было частью плана?

— Но зачем? — недоумевал Ревиаль. — Какой смысл?

— А вот это уже не вашего ума дело, господа изменники. Вас сейчас куда больше должна заботить собственная дальнейшая судьба.

— Вы ведь нас и так казните — о чем тут еще заботиться, — пробормотал притихший на время Гармиэль.

— Почему же казню — вовсе не обязательно, — задумчиво приложила палец к губам королева. — Если очень хорошо попросите, то я вас, так и быть, помилую. Само собой всех владений и титулов вы навсегда лишитесь и до конца дней будете исполнять обязанности, скажем, моих придворных шутов. Знаете, кто это такие? Нет? Немудрено — вам надо почаще высовывать нос за границы лесов. Шуты — это такие потешные дураки, которых людские короли держать подле себя для того, чтобы те развлекали их и весь двор. Плясали, там, пели, шутили, трюки показывали. Если король доволен своим шутом, то может бросить ему объедки со своего стола. А если нет — ну, тут уж ничего не поделать.

И Эристиния красноречиво провела пальцем по горлу.

От ее слов Ревиаль вскипел. Гордость и ненависть взыграли в нем, вытеснив на мгновение весь страх. Раздувая ноздри льессар подался вперед, шаркая коленями по полу.

— Да как ты смеешь, — прошипел он, обжигая Эристинию яростным взглядом. — Как ты смеешь говорить мне такое. Я тебе не какая-то шавка — я льессар! Единственный сын своего отца! Вобравший в себя мудрость и честь поколений благородных предков — не смей обращаться со мной, так, ты…

Не успел он закончить, как Эристиния метнулась к нему и склонилась, вцепившись пальцами в подбородок. Стиснула и запрокинула его голову вверх, заглядывая в глаза.

— Ну давай, договаривай, — вкрадчиво произнесла. — Чего замолчал? Кто же я, а?

Ревиаль сглотнул — весь его вскипевший было гонор разом схлынул от одного взгляда королевы. Всегда такая возвышенная и с виду хрупкая и нежная на публике, сейчас она производила совершенно противоположное впечатление, словно сбросив таки привычную маску. В глазах — огонь и сталь, сжатые губы наверняка скрывают острые клыки а тонкие пальчики, кажется, способны без труда свернуть шею кому угодно.

Вот какая она на самом деле, королева Горьколесья Эристиния из Дома Розы.

— П-прошу прощения, — промямлил Ревиаль, наконец осознав, с кем они имели дело все это время. Если бы только предки нашептали ему об этом заранее, он бы никогда и ни за что не стал идти против нее — гори огнем Малиэль и его планы. Но теперь, увы, было слишком поздно. — Я вовсе не хотел…

— Мне плевать, чего ты там хотел а чего нет, — Эристиния присела перед ним на корточки. — Меня интересует лишь то, что ты уже сделал. И этого, поверь, мне вполне достаточно. Как достаточно и двоих пленных заговорщиков.

С этими словами она, не сводя глаз с лица Ревиаля, протянула назад правую руку. Стоящая за спиной королевы Селена незамедлительно вложила в нее короткий кинжал.

— Ч-что вы?..

— Ш-ш-ш, — Эристиния приложила блестящее лезвие к губам.

Повертела им перед глазами Ревиаля, усмехнулась и произнесла:

— Знаете, я вынуждена признать вашу правоту.

— Какую правоту? — прохрипел льессар, не отводя взгляда от мелькающего перед лицом лезвия.

— Помните, что вы сказали мне тогда, в тронном зале? Ну, про жесткость и бескомпромиссность? Вы ведь были правы насчет этого — порой правителю следует трезво взглянуть на вещи и попросту рубануть. Я ведь обещала, что учту ваш совет.

— Н-нет, постойте! — Ревиаль замотал головой и попытался отстраниться от нее. — Я готов во всеуслышание во всем признаться, отречься от титулов, я готов…

— Поздно, — с холодной улыбкой произнесла Эристиния и резким движением вскрыла льессару глотку.

***

— Держите, — Селена протянула ей плотный носовой платок. — У вас на лице, вот тут…

— Я знаю, — поморщилась Эристиния, принимая платок и тщательно оттирая брызнувшую на лицо кровь. — Спасибо.

— Не за что, — отозвалась Селена.

Эристиния вздохнула и прислонилась спиной к двери — из-за нее доносились приглушенные вскрики и возня. Оставшиеся льессары, узрев судьбу Ревиаля, всполошились не на шутку, так что ей пришлось во избежание всякого непредвиденного выйти в коридор, оставив их наедине с подчиненными Селены. Прямо сейчас те доходчиво объясняли изменникам их положение, попутно пиная ногами по ребрам.

Прислушиваясь к доносящимся из-за двери звукам Эристиния вынуждена была признать, что те заставляют ее сердце биться чаще.

— Впервые убивали? — спросила Селена, кивнув на трясущиеся пальцы королевы, комкающие платок.

Эристиния прикрыла глаза, глубоко вздохнула и посмотрела на темную эльфийку.

— Вовсе нет. Имею опыт.

— Ясно.

Они помолчали какое-то время.

— Это и впрямь было необходимо? — снова спросила Селена.

— Не думаю. Просто очень захотелось. Ты не слышала, как этот ублюдок говорил со мной тогда, в тронном зале. Со мной, понимаешь? Будь моя воля, я бы всех троих вскрыла — но увы, они мне еще нужны.

— А мы? — скрестила руки на груди темная. — Мы вам еще нужны?

— А что такое? Только не говори, что перехотела на меня работать.

Селена кашлянула в кулак, прочищая горло.

— Мы ведь выполнили свою часть сделки, так? Теперь вы, смею надеяться, выполните свою.

Эристиния устало вздохнула и откинула голову, уперевшись затылком в дверное полотно.

— Да-да, конечно. Я всегда держу слово — в конце-концов королева я или кто? Как только с изменниками будет покончено я немедленно издам указ о помиловании и прощении для всех темных эльфов.

— И?..

— Да, и выделю вашему племени обещанные владения. Твои сородичи также будут пребывать под королевской протекцией и любой, кто поднимет на них руку, предстанет перед моим судом.

Селена облегченно вздохнула.

— Наконец-то, — произнесла. — После стольких лет гонений они смогут обрести долгожданный покой.

— Они? — приподняла бровь Эристиния. — А ты что же?

— Увы, мне никогда не обрести покоя. Слишком многие в Горьколесье имеют зуб на меня и моих ребят. Вполне заслуженно, конечно, но остальным темным, особенно молодняку, от этого не легче. Они-то к нашим преступлениям отношения не имеют, но все равно подвергаются гонениям за то, чего не совершали.