100 дней плена (СИ) - Гутовская Ирина. Страница 5

— Нет, все не так. Капилляры расположены близко к поверхности кожи, а Матвей, он, ну… э…

Хотела сказать: страстный, неутомимый и не умеет контролировать себя.

— Понятно. Не говори, — она похлопала по руке. И смущенно отвернулась, подойдя к кофеварке. Конечно, я же не говорила, что мы любовники, совершенно неважно в каком качестве и по каким причинам…

Тут появился и объект нашего обсуждения. В одних штанах, демонстрируя рельефное тело. Кухню мгновенно заполнил аромат геля для душа с цитрусовыми нотками.

Матвей поприветствовал нас, а потом подсел ко мне, наклонился и поцеловал. В губы! Чего не ожидала. Взглядом прошелся по моему телу — от него тоже не укрылись свежие отпечатки пальцев. Посмотрел виновато.

— Оль, мы уедем на все выходные, — перевел тему он. — Готовить не надо, а вот бороться с пылью придется, раз у моей девушки на нее аллергия. Я поэтому тебя вызвал.

Нахмурилась, глядя на него. Какая девушка? Что за спектакль на публику? И куда опять едем?

Он лишь подмигнул мне.

Через полтора часа выехали.

— Скажешь, куда направляемся? — на мне джинсы и футболка, на ногах — кроссовки. Это мне было велено надеть. Плюс: запасные вещи и все из той же серии — удобные и практичные.

— Это сюрприз.

Меньше всего хочу сюрпризов, да еще от него. Этот мужчина настораживает резкими переменами. Я не знаю, что творится в его голове, что задумал в целом?

— Хотя бы скажи, как долго ехать? — настаиваю.

— Настя, какая разница? Куда-то торопишься? Не забывай: ты моя… — выдержал паузу, потом добавил: — На девяносто семь дней.

— Я не об этом. В машине люблю поспать — поэтому спрашиваю.

— Около двух часов. Можешь отдохнуть. Силы тебе не помешают.

Игнорирую фразу, смысл в которой сводится к моему рабству и исполнению любых прихотей. Рассматриваю точеный профиль, желая задать другой вопрос.

— Что? — замечает мой пристальный взгляд.

— Мне нужен мой телефон.

— Нет, — резко отвечает.

— Нет?! Ты же сказал, если хочу воспользоваться им — спросить?

— Зачем? Беспокоишься о бывшем муже? — говорит пренебрежительно.

— Мне нет никакого дела до него, — и это правда. — Хотя ты до сих пор не предоставил подтверждение того, что он жив и не имеешь финансовых претензий… Считаю, это разумным. А вообще, я лишь хотела обозначиться перед теми, кому не безразлична. Думаешь, обо мне некому беспокоиться?

— Смотрю: осмелилась и дерзишь… — чуть ли не рычит, как лев на его спине, едва сдерживаясь. — Ладно, будет тебе телефон. Позже.

— Когда?! — повышаю тон, решаю уточнить, он ведь и через неделю может позволить позвонить или того дольше.

— Я сказал: позже! Что не ясно?! — бьет рукой в руль, отчего испуганно дергаюсь. — Настя, не беси меня!

Замолкаю, памятуя о наказании. Не хочу насилия, унижения… Куда еще больше? И пусть мне хорошо с ним — плевать. Сама ситуация неправильная. Это противоречие раздражает. Вот, что нашло на меня. Хотя всегда полагала: я уравновешенная и рассудительная… А тут…

— Поняла, — тихо говорю и отворачиваюсь к окну.

Едем, какое-то время, молча. И уже не до сна. Злюсь в душе, бесцельно разглядывая цветочные поля, тянущиеся вдоль загородной трассы.

— Прости, — вдруг говорит Матвей.

«Это что-то новое» — смотрю на него и не верю.

— Ты помнишь наизусть нужные номера?

— Нет… — кажется, сообразила, к чему он клонит.

— Вернемся, и воспользуешься своим телефоном, — обещает. — У меня его с собой нет. Правда.

— Спасибо, — зачем-то благодарю, но если подумать, все действия в отношении меня незаконны. И в противовес этому другое ощущение — я не против находиться в его компании. Он нравится мне… Несмотря на глупость и странность моего положения.

Мы приезжаем на базу отдыха, расположенную на берегу живописного озера. Я слышала, что в области немало водоемов, но никогда никуда не ездила. Все, чем занималась: зарабатываем денег, помимо основной деятельности — аудитором, бралась за любую возможность получить больше жизненно необходимых бумажек…

И эта поездка — для меня действительно сюрприз, давно не отдыха.

Я оглядела небольшой уютный домик, утопающий в зелени, с пирсом прямо к озеру… А как тут пахнет — не передать словами. Воздух чистый, свежий, наполненный всевозможными ароматами растений.

— Красиво… — шепчу, и совсем не замечаю, как Матвей подходит сзади. Его руки пробираются под ткань футболки.

Поворачиваю голову. Хочу получить поцелуй. Жду. Он слышит меня, понимает, чувствует, захватывая мои губы в свой плен.

Матвей

Я многое потерял, лишая себя такой простой ласки, как поцелуй. Или это Настя так влияет на меня? Ведь до нее не нуждался в этом. А те очарование и полная отдача, с которыми она реагирует на мои действия, сводят с ума. Такое ощущение, будто кто-то послал ее специально, чтобы нарушить покой и привычный образ жизни. Но все гораздо проще: сам подписал себе приговор. Настя считает себя пленницей, на самом деле — она мой плен, личное наказание.

Я влюбился, как мальчишка. И кажется, со мной это впервые…

Смотрю на нее, пока одевается: не худая, как мне нравится, с красивыми изгибами и округлостями, тонкой талией и стройными ногами. Ловит мой взгляд и скромно улыбается, словно знает мысли и умело пользуется этим. Не удивлюсь, что так и есть. Могла ли она понять, какие чувства вызывает во мне? Но если откроюсь — не оставлю выбора для себя.

«Нет, нет, мои сто дней продолжаются, я наберусь терпения, и тогда никуда уже не денется».

Сам не тороплюсь вставать, продолжая разглядывать, хотя хотел развести мангал, поэтому все же поднимаюсь. Надеваю вещи и иду в зону барбекю.

Настя суетиться рядом, нарезая овощи и раскладывая по тарелкам прочую еду.

Наша поездка похожа на отдых влюбленной парочки. В который раз ловлю себя на том, что хочу искренности с ее стороны. С каких пор мне нужно от женщины еще что-то, кроме удовлетворения собственных потребностей? Почему мы не встретились при других обстоятельствах? Отношения по принуждению не имеют будущего… И она уйдет.

А пока…

— Попробуешь? — спрашиваю ее, протягивая мясо, а потом приходит идея лучше: кормлю сам. Губы касаются моих пальцев, возбуждая.

Настя прикрывает глаза и наслаждается вкусом.

— Очень сочно получилось. Хотя если честно — не любитель мяса, предпочитаю рыбу.

— С этим нет проблем. Рядом озеро. Удочки и лодку возьму в прокат…

— Будешь ловить сам? — она широко улыбается, не верю своим глазам — улыбается! Или вино так действует? Я все время обманываюсь и в этом сам виноват.

— Я попробую поймать, если всегда так будешь улыбаться…

— Это приказ? — улыбка сразу исчезает с ее красивого лица.

А слова меня задевают. Конечно, на что рассчитывал?

— Просьба, Настя… Это просьба, заставлять не стану.

— Хм… Еще скажи: не будешь держать насильно, отпустишь, не дожидаясь окончания срока, — делает глоток вина. И заметно нервничает.

— Не отпущу, — не уточняю, что подразумеваю под этим. Своих планов не собираюсь раскрывать.

Может, показалось, но она расслабилась, облегченно выдохнув… И тем самым поселила во мне глупую надежду. Даю себе установку остановиться и не бежать впереди паровоза. Всему свое время.

— Хочешь поплавать? — предлагаю.

— Нет. Плохо плаваю… И темнеет…

— Не сбежишь, пока я освежусь? — касаюсь ее щеки, поглаживая.

Настя смотрит и ничего не говорит, обдумывая ответ. Но почему так долго? Молчание затягивается — что раздражает. То есть, она реально хочет этого? Мечтает избавиться? Хотя о чем я?! Так и должно быть. Вот только пусть не рассчитывает. Для себя все решил.

— Я не сбегу, — тянется ко мне, пристав на цыпочки, и невесомо целует.

А у меня сносит голову от этого невинного жеста. Сжимаю ее затылок и не даю отстраниться. Подхватываю под ягодицы и несу в дом.

…Она сидит сверху и двигается навстречу мне. Волосы растрепались по лицу, прилипли к влажному телу, голова откинула назад… От ее сладкого стона, с придыханием, едва сдерживаюсь, чтобы не сделать больно: не потому что хочу, нет — эмоции и ощущения кричат, желая оставить отметины в знак принадлежности мне. Но нежная кожа Насти останавливает, отрезвляя…