Никогда_не... (СИ) - Танич Таня. Страница 154

А ещё у меня стучат зубы. Какой-то мелко ритмичный клацающий звук разносится по всему лофту, и мне кажется, что сейчас, вот прямо сейчас, он разбудит Вэла, птиц и бездомных собак на промзоне, призрак козла Антона, древних духов этой земли — вообще, всех!

Надо успокоиться, черт, надо успокоиться! С этой мыслью, впадая в ещё большую панику, я прижимаюсь к Артуру, и он снова наваливается на меня всей своей тяжестью, вжимает в матрас так, что я задыхаюсь. Его палец раскрывает мои губы, скользит между зубов, и я смыкаю их на его коже — только так удаётся справиться с тем, что у меня зуб на зуб не попадает — и в наступившей тишине, прерываемой только нашими вдохами и выдохами — кажется, мы даже дышим в унисон, — я затихаю, закрыв глаза и не выпуская его рук.

Нет, я не отпущу его, просто не отпущу. Я хочу и дальше чувствовать его вкус, его тело, его кожу, его вены и кровь, хочу пить его так жадно, взахлёб, чтобы я была вся в нем — а он весь во мне. Я ничего не вижу, не слышу, не чувствую кроме него, а, значит, ничего больше нет. Никого и ничего.

— Стоп, стоп. Давай я уйду. Давай я сейчас встану и уйду, — его охрипший голос еле долетает до моего слуха, и теперь я не отпускаю его, не даю отдаляться. Мне неприятно, больно, страшно, когда он не рядом, когда нет контакта между нами. Пытаюсь стянуть с себя майку, и это очень неудобно, когда я так зажата и скручена — но он обнажён до пояса, и я хочу быть полностью без одежды, она только мешает, не даёт дышать. И вообще — пошло оно все к чёрту, пусть уходит тот, кто против, кому что-то не нравится. Пусть хоть весь мир подвинется, я могу потягаться за Артура с кем угодно, с чем-угодно!

Да пошло оно все!

— Нет, бля, опять! Опять за своё! — звонкий и надрывный голос проснувшегося Вэла вибрирует от возмущения и обрушивается на голову как удар позорной плети. И, в отличие от холодного душа, который я принимала перед сном, это имеет отрезвляющее действие и все-таки выбивает меня из помешательства. — Короче, вы! Слушайте сюда! Я предупреждаю! Если вы сейчас начнёте трахаться, даже тихо, то сломаете мою нежную психику! Окончательно меня добьёте и доконаете! Вот до этого не добили — так давайте сейчас! Давайте, если вам не жаль невинные души! Вперёд, извращенцы!

Черт, черт, черт… Моя горячность громко шипит и гаснет, как костёр, на который вылили литры пены из огнетушителя. Весь мир может подвинуться. Но Вэл…

— Уходи. Это провал. Ни фига у нас не получится так уснуть, — я, наконец, отпускаю Артура, и руки и ноги, до этого напряженные до подёргивания теперь разжимаются вяло и мягко. Я как сдувшийся шарик. Праздника не вышло, и у меня нет сил ни на что.

— Можешь ко мне прилечь! — язвительно предлагает Артуру дизайнер. — Мне уже вряд ли будет более херово! После того, что я пережил, сон с незнакомым мужиком — это лайт версия, мне не привыкать к издевательствам!

— Вэл, закройся! Весь мир не крутится вокруг твоих загонов! — ух, как же я сейчас зла. Нет, я все понимаю насчёт тонкой душевной организации, но, кажется, если Вэла не стегать, в прямом и переносном смысле, он перейдёт все границы, вынесет всем мозг а потом заявит, что сами виноваты, раз с ним не справились.

— Тут и так стараешься выкрутиться, чтобы всем хорошо было, так нет же — этого мало! Подавай особенное, мать твою, отношение! Только мой тебе совет — заткни уши и спи, наконец! И не пытайся найти какую-то новую хрень, которая тебя ущемляет, ясно?! Ещё раз пикнешь — я тебя на пустырь переселю, там тебя точно никто не отвлечёт, и голодным собакам ты очень понравишься!

В ответ дизайнер испускает обиженно-долгий вопль, после чего демонстративно заматывается в своё покрывало и долго ворочается на диване, показывая, как невыносима его жизнь.

— Тебе помочь?! — спрашиваю тоном, далеким от дружеского участия. — Может не на пустыре, а на полке в плацкарте тебе будет удобнее? Так я закажу билеты на завтра, в следующую ночь ощутишь все прелести железнодорожного комфорта! Что, неохота?!

Артур, обуваясь у выхода, спокойно ждёт, пока я закончу, после чего говорит:

— Ну все, Полин, он уже даже не шевелится. Ты его укатала просто. Эй, Вэл… — зовёт он дизайнера, чтобы убедиться, что все хорошо. — Ты как, нормально?

Кокон, скрутившийся на бескаркасном диване издаёт мученический стон и тревожно трясётся.

— О, видишь, живой и почти спит, — закончив завязывать шнурки на кроссовках, Артур громко выдыхает. Несмотря на то, что самообладание не потерял он один, чувствуется, что ему тоже надо расслабиться. — Всё, теперь точно успокоились. И давай… ложись спать. Засыпай без меня, я проветрюсь пока. Где у тебя сигареты? Я возьму одну?

— Я с тобой! — тут же подрываюсь я с кровати и слышу, как Вэл что-то бухтит в своё покрывало, кривляясь и передразнивая меня. Хоть бы не стукнуть его сейчас, я и так на взводе. Ну зачем он мне провоцирует? Я же не его доминантка!

Что за ночь, блин. Что за ночь.

— Какое со мной? Ложись! — точно как я пару секунд назад, прикрикивает Артур, только в отличие от меня он не разозлён, просто иронизирует над происходящим. — Ложись и засыпай, Полина! Я буду снаружи. Пока вы все тут не успокоитесь, я не вернусь. Так что давайте — бегом по кроватям. А я приду — проверю.

Недовольно насупившись, я показываю Артуру на сумку, в которой лежат сигареты и зажигалка, и возвращаясь в постель, перекатываюсь на своё место к окну. Только спустя пару мгновений понимаю, что вместе с Вэлом мы как-то неожиданно оказалась у него в роли подопечных. И что теперь, как с мелкими племянницами, он обращается с нами обоими. Видно, прав Дэн, намекая, что в нашей среде все взрослые люди немного капризные дети.

Ну и ладно. Зато не пафосные надутые зануды.

Сама не замечаю, как улыбаюсь. Всё-таки со стороны это действительно выглядит как богадельня, и Артура можно поздравить — если он прошёл боевое крещение Валенькой, значит в мою жизнь он отлично впишется. Один из пунктов переживаний — как он воспримет мою среду — можно смело закрывать.

В сон, несмотря и на успокаивающий обратный отсчёт и аффирмации, стыренные по памяти у Вэла, я погружаюсь тяжело, с каким-то скрытым, давящим беспокойством. Может, сказывается стресс от встречи с Тамарой Гордеевной, может, волнения, связанные с Вэлом, а может, все пережитые потрясения вместе. Сначала я долго ворочаюсь, а потом резко отключаюсь, даже не успевая ощутить грань перехода в нереальное, которую обычно хорошо чувствую. Именно она даёт мне возможность отпустить тормоза, не бояться и не удивляться даже самой дикой дичи, четко понимая — я сплю, и со мной здесь может твориться все, что угодно.

Сейчас же этого нет. Я просыпаюсь в другом месте с сильным ощущением реальности происходящего. Все вокруг абсолютно настоящее — и холодный пол под ногами, и еле освещённая темная комната, из которой хочется поскорее выйти. Дверь в стене напротив приоткрыта, в щелку льётся слабый свет. Как есть, босиком, в пижамных шортах и тонкой майке, я подхожу к ней, толкаю от себя — и неожиданно оказываюсь на сцене. На сцене актового зала моей старой школы, где я была не так давно, в ночь перед выпускным балом. Яркие софиты бьют прямо в лицо, как тогда, я не вижу зал, но понимаю, что сотни глаз сейчас направлены на меня. Мне становится неудобно, что я совсем не одета, ведь это неправильно — приходить на такое серьёзное мероприятие в пижаме. Странно, я не помню, когда последний раз я задумывалась о таком, а тут вдруг чувствую растущую скованность и тихо говорю:

— Главное — не это.

Главное — это то, что я скажу. Может, это как-то отвлечёт внимание от того, как неуместно я здесь выгляжу, как не вписываюсь в происходящее — может, никто и не обратит внимания, может это все поменяет. Что именно поменяет, я не знаю, но понимаю — шанс есть. Подходя к микрофону, я снова чувствую на себе взгляды — осуждающие, колючие. Этот зал совсем меня не любит, кажется, даже стараться бесполезно.

— Девушка, у нас для вас ничего нет, — каким-то общим шелестящим выдохом несётся от рядов.