Драконья справедливость - Худ Дэниел. Страница 33

– Вы выглядите гораздо лучше, сударыня. Мы нашли книгу, которую вы бросили в водосборник, и ваш муж признался во всем. – Глаза Ровианы чуть не выпали из орбит, она пыталась что-то сказать, но ярость перехватила ей горло. – Я полагаю, вам тоже придется признаться. – Женщина закричала и с такой силой бросилась на железные прутья, что Лайам невольно отпрыгнул к стене. Моряки в соседней камере тут же подтянулись к решетке, любопытствуя, что происходит.

Дикий вопль сменился потоком грязных ругательств, и Лайаму сделалось легче. Когда Ровиана умолкла, чтобы со всхлипом вздохнуть, он спокойно продолжил:

– Мы знаем всю правду, госпожа Хандуит. Признание вашего мужа обличает и вас. Не стоит противиться неизбежности.

Она, уже сломленная, но еще не осознавшая этого, повисла на прутьях. Он видел – она лихорадочно соображает, как поступить. Смириться с тем, чего нельзя изменить, или вновь удариться в крик? Он ждал, спокойно глядя в ее ненавидящие глаза. Они долго, очень долго молчали.

– Элдин Хандуит был сущим демоном, – произнесла женщина наконец. – Куда страшнее, чем то существо, которое мы на него натравили. Будь он проклят – и вы вместе с ним.

Он знал, что ей ответить, но промолчал, потом сказал – после непродолжительной паузы:

– Вам принесут признание вашего мужа. Подпишите его.

Лайам оставил в подземелье Эласко, чтобы тот дал подписать признание Хандуитам, принял с усталым кивком его поздравления и выбрался на тюремный двор. Он надеялся хотя бы четверть часа побыть в одиночестве, чтобы прийти в равновесие, но там в окружении клерков и стражи стояли госпожа Саффиан и эдил. Председательница заметила квестора и знаком велела ему подождать.

Он ждал, бесцельно поглядывая по сторонам, и, лишь когда вдова к нему подошла, сообразил, что не видит нигде останков испорченной книги.

– Ее забрали, – сказала госпожа Саффиан, заметив, как заметался его взгляд. – Насколько я понимаю, Хандуиты признались?

– Да.

Глядя на него снизу вверх, она вопросительно нахмурила брови.

– И все равно вы словно не рады, квестор Ренфорд. С признанием что-то не так?

– Да нет, все в порядке. Репутация ареопага не пострадала. Наверное, я просто устал. Я никогда ничего такого прежде не делал.

– Хм. – Она оценивающе всмотрелась в него и кивнула, словно нашла подтверждение каким-то своим подозрениям, затем взяла его под левую руку, а в правую вложила довольно тяжелую сумку, сняв ее со своего плеча. – Идемте в суд, и поговорим по дороге. Уже одиннадцать, а заседание начинается в полдень.

Они покинули Водяные Врата и пошли прочь от реки по узким улочкам Уоринсфорда. Вдова держала его под руку, и Лайам только сейчас понял, насколько эта женщина маленькая, – она была ему едва по плечо.

– У вас иной склад ума, чем у нас, дорогой квестор. Вы не ведете расследование – вы идете но следу. Для нас с квестором Проуном тюрьмы являются чем-то вроде библиотек. Мы все свое время проводим там, отыскивая ответы на встающие перед нами вопросы. И заметьте, обычно их получаем. Но вы скорее охотник, чем кабинетный работник. Вы ищете добычу, ответы вам не нужны. Вот и сейчас – вы носились по городу, а квестор Проун не покидал Водяных Врат. И потому он спокоен, а вам как-то не по себе. Хороший охотник всегда ставит себя на место добычи. Иначе он никакой не охотник, разве не так?

Лайам задумчиво оглядел свои сапоги. Все они как сговорились. И эта вдова, и саузваркский эдил. Тот тоже считает его чем-то вроде человека-ищейки. Лайаму не нравилось такое сравнение. И на душе его мутно вовсе не от слюнявых переживаний. Хандуиты виновны, тут нечего переживать. Тем не менее участливые слова вдовы Саффиан как-то согрели его. Она желает ему добра, и было бы просто невежливым ей возражать. Лайам вздохнул и промычал в ответ что-то похожее на согласие.

– И все-таки постарайтесь понять, это – не звери. Не благородные олени или гордые львы. Это просто преступники – жулики или бандиты. – Она немного помолчала, затем продолжила, уже другим тоном. – Задолго до того, как я стала членом суда, у моего мужа был квестор, очень похожий на вас. Тоже по своему складу охотник. Он настигал преступников, а что с ними станется дальше – и знать не хотел. Сейчас он эдил, и очень доволен своим положением. Он наводит порядок, а наказывают – другие.

– Это Кессиас? – спросил Лайам, безуспешно пытаясь представить своего приятеля в роли охотника.

Вдова Саффиан покачала головой.

– Нет, его зовут Грациан. Вы встретитесь с ним в Дипенмуре. Что же до вашего драгоценного Кессиаса, то тот никогда не пасует перед необходимостью решить чью-то участь. В этом отношении он бьет Грациана, хотя Грациан в остальном не уступает ему. Только вот крови не терпит. Но муж его очень любил.

Они на какое-то время умолкли. Лайам был озадачен тем, что его ни с того ни с сего вдруг стали сравнивать с каким-то там Грацианом. Прежде чем он успел решить, хорошо это или плохо, вдова сжала ему локоть и показала на здание, перед которым толпился народ.

– Вот мы и пришли, – сказала она. Легкая морщинка пересекла ее лоб. – Это герцогский суд. Как видите, весь местный сброд уже тут и ожидает начала спектакля.

11

Сбродом толпу, собравшуюся возле здания городского суда, можно было назвать лишь с огромной натяжкой. Здесь мелькало больше элегантных плащей и парчовых камзолов, чем бесформенных блуз и бумазейных туник. Люди вели себя на удивление чинно. Они спокойно стояли на широких ступенях каменного крыльца или мирно прогуливались по мостовой. Само здание в цокольной своей части походило на храм. Это сходство усиливалось двустворчатой – в два человеческих роста – дверью и доминирующим над ней элементом стены в виде остроконечной арки. Все же, что находилось выше, архитектурно оформлено не было и напоминало обычный дом в четыре низеньких этажа с подслеповатыми маленькими окошками.

Вдова Саффиан нахмурилась и потянула Лайама за собой, люди, узнавая ее, замолкали и расступались. Женщина ни на кого не обращала внимания, как и на шепоток, змеящийся у нее за спиной, который усиливался, когда публика замечала трусившего за парочкой Фануила. Лайам облегченно вздохнул, когда они добрались до крыльца, охраняемого двумя караульными. Один стражник тут же распахнул перед женщиной дверь, другой неуклюже ей поклонился, придерживая выскальзывающую из рук алебарду.

– Госпожа председательница, когда нам впускать остальных? – он показал кивком на толпу. Самые отважные уже напирали. Вдова раздраженно покосилась на них.

– Только когда прибудут все члены ареопага и клерки, – отрезала она. – И ни минутой раньше! – Женщина проскользнула внутрь здания, знаком приказав Лайаму следовать за собой, и дверь бесшумно закрылась. Они пересекли вестибюль и вошли в длинный зал, где суетилось множество слуг. Одни поспешно устанавливали на козлы столешницу, другие зажигали свечи в двух громадных чугунного литья люстрах, третьи подравнивали стулья и лавки. Работник, первым заметивший черную даму, оставил свое занятие и поклонился, затем ее увидели и остальные. Это было похоже на ветер, прошедший по полю ржи, – волна поклонов распространилась по залу.

– Не отвлекайтесь! – приказала вдова Саффиан. Голос ее в томительной тишине прозвучал неожиданно громко. – Заседание вот-вот начнется, так что поторопитесь!

Слуги тут же вернулись к работе, а она пошла через зал к видневшемуся возле дальней стены возвышению. Легко вспрыгнув на достаточно высокий помост, женщина недовольно скривилась. Работник, накрывавший льняной скатертью стол, вздрогнул и поспешил удалиться. Устроившись в кресле, вдова забрала у Лайама свою сумку и стала выкладывать на стол ее содержимое – перья, чернильницы, связки бумаг, перехваченные красным шнуром. В недрах укладки нашелся и перочинный ножик. Лайам, не зная, чем бы ему заняться, расправил складку на скатерти, потом поглядел на госпожу Саффиан.

Та была полностью погружена в обустройство своего рабочего места, и Лайам сошел с помоста, прикидывая, где бы присесть. На полу – по правую руку от госпожи Саффиан и под косым углом к скамейкам для публики – рядком стояли четыре стула. Он выбрал крайний, сел и, щелкнув пальцами, подозвал Фануила. Дракончик с великой охотой улегся возле его ног. Работа в зале, похоже, близилась к завершению. Одна люстра уже висела на месте, другую подтягивали к потолку. За спиной Лайама что-то брякнуло, он оглянулся на звук. Группа слуг прикрепляла к стене древки знамен. Работники, привставая на цыпочки, морщились от каждого произведенного ими громкого звука, опасаясь потревожить вдову. На развороте первого знамени красовался герцогский герб, на зеленом поле второго, повешенного чуть ниже, серебром отливало нечто, похожее на аптекарские весы. Насколько Лайам мог судить, это было знамя Уоринсфорда.