Маракх. Испытание (СИ) - Грез Регина. Страница 2

* * * 

Та памятная ночь выдалась прохладной и ветреной, хотя день накануне сложился удачно – в ловушку Харди угодила крупная щука. Насадив рыбину на гладко оструганную ветку, друзья  испекли ее над огнем. До полуночи вызвался сторожить кострище Гордас, а когда на иссиня-черном небе алым цветом полыхали зубья Венца, его сменил друг.

Но уже через полчаса отдыха Шалок проснулся от острого чувства тревоги и тоски. Неужели настигли воспоминания? Силой воли он запрещал себе думать о родном доме и, странное дело, - это вполне легко удавалось.

Выбор благоприятного места и постройка шалаша, забота о топливе и добыча пропитания, осмотр близлежащей территории… Гордас порой сам чувствовал себя лесным зверем, которого выпустили из вольера на родные просторы. От ограничения в еде и постоянного движения тело стало более гибким и чутким. Обострилось зрение, улучшился слух, голова была удивительно ясной, а реакция быстрой. Первые дни прошли в некотором азарте предвкушения будущих приключений.

Что страшного ожидать в лесу? Уже очевидно, что парням не придется голодать, да и хищники не кружат стаями вокруг. Есть огонь, и погода не требует очень уж теплой одежды. Наоборот, в таких условиях хочется попробовать на вкус истинной борьбы, глотнуть хвойного воздуха свободы. Но в ту ночь, лежа на подстилке из мягкого елового лапника, Гордас долго не мог уснуть. Сердце нестерпимо сжимало ощущение приближающейся опасности.

Слишком все просто получалось в последнее время. Да, пришлось приложить серьезные усилия и задействовать смекалку,  так это же было весело и по-настоящему интересно! Весело спать в землянке под сводами шалаша, весело жарить на углях рыбу, мастерить второй нож и дубинку.

Так же задорно движется дело у остальных? Тогда Маракх – это детский развлекательный лагерь, а уж никак не полигон смерти… Хотя товарищам пришлось стать свидетелями и даже участниками одной драмы, возможно, она будет первой и последней в этом лесу.

Отчего же уставшее тело не может расслабиться, а заставляет встать и обойти дозором место ночевки? Отец учил  доверять чутью, даже если не можешь объяснить тихие намеки сознания. Э-э… да Харди заснул!

Сторож из него никудышный, зато сам он парень умелый и ловкий, но быстро выдыхается и устает, не хватает закалки, а может, физический ресурс невелик. Гордас не стал будить приятеля сразу, решив, напомнить тому о его обязанностях после собственной короткой прогулки. И вдруг неподалеку послышался едва различимый шорох, словно кто-то наступил на ворох сухих сосновых ветвей, нарочно раскиданных вокруг маленького бивака.

Гордас затаился в зарослях елового подроста и с замершим сердцем наблюдал, как в пяти шагах от него проходит чужак. Рука его, чуть согнутая в локте, сжимала небольшой предмет. Еще пара мгновений промедления и Харди свалился бы наземь, уткнувшись лицом в прогоревшие угли костра, но Гордас выпрыгнул из своего укрытия и заранее снятым ремнем захлестнул горло незваного гостя.

Борьба была ожесточенной, соперник силен как бык, но Гордас сражался насмерть. Любая нечаянная уступка и промедление будет стоить  жизни и Харди. Еще неизвестно, один ли пришел убийца… К счастью для друзей  - один.

Потом они вновь разожгли костер и обыскали остывающее тело. Гордас не скрывал злости, и в то же время боролся с отвращением даже к самому себе. Сегодня он впервые убил человека.

— Но почему все это случилось? Харди, помоги мне понять. Он мог прийти и просто заговорить с нами! Вместе мы могли бы придумать хороший план. Зачем нападать  подло, подкрадываться в темноте ради иллюзорного шанса вырваться вперед? Почему мы должны убивать друг друга как скорпионы в банке, мы же люди, Харди, что с нами не так? Зачем нужна эта бойня?

Более спокойный товарищ лишь равнодушно пожал плечами, изучая острие длинного охотничьего ножа, выпавшего из разжатых пальцев ночного гостя.

— Хорошая штука… Удачный бы вышел бросок! Можно снять шкуру с того бобра, что я видал у заводи.

Гордас не мог скрыть раздражения и все еще ходил по поляне кругами, теребя отросшую темную челку:

— Ты будто привык к смертям или делаешь вид… А если бы мы с тобой оба заснули?!

— Да-да, мы в расчете, дружище. А я заслуживаю дюжины ударов бичом за свое разгильдяйство. Больше такого не повторится.

Харди с усилием воткнул нож в землю, повертел рукоятку в ладонях, откручивая наконечник.

— Слушай, а тут ведь порошок, ага… Может, яд, как думаешь?

— Лучше бы тебе его не трогать! Дай мне!

— Погоди, погоди, запах приятный… Ахх! Страшно пробовать на язык, но я уже вдохнул, так что к утру у тебя на руках может быть два трупа.

— Что ты творишь, оставь уже эту гадость.

Гордас выдернул из рук товарища рукоятку ножа и одним махом высыпал все содержимое в огонь. Пламя вспыхнуло и зачадило, а Харди смеялся, катаясь по земле и нелепо запрокидывая назад голову на тощей шее. Взгляд его помутнел и стал совершенно бессмысленный.

— Да откуда же ты взялся такой глупый цыпленок?!

Очнувшись утром, курсант ничего не будет помнить из событий прошлой ночи, и первым делом попросит Гордаса его развязать.

* * * 

Дни и ночи потекли, как медлительная летняя река, - без особых происшествий, разве что Шалок однажды наткнулся на раненого кем-то кабана, удачно сумел отпрыгнуть в сторону и пырнуть секача ножом в бок. Харди в тот вечер приготовил особенно вкусный ужин, а на запах жареного мяса из леса вышел еще один молодой марионец.

Насытившись, он сухо поблагодарил за угощенье и тут же ушел, несмотря на предложение Гордаса присоединиться к их братству. А еще через несколько дней тело этого молчаливого парня Харди выловил в реке, когда охотился на бобров, но браслета при  неудачнике  не оказалось.

В начале второго месяца Гордас уже не считал путешествие на Маракх развлекательным мероприятием. И если первое время он пытался разговорить и без того общительного Хайди, задавал вопросы о его прошлом, что-то рассказывал сам и даже шутил над их не таким уж бедственным положение, то теперь все чаще уходил в себя и молчаливо обдумывал текущие планы.

Похоже, подобные метаморфозы происходили и в сознании напарника. Да тут еще Харди подвернул ногу, кубарем скатившись с холма прямо в холодную реку, два дня он хромал, а потом сутки не поднимался с лежанки, отказываясь от еды. Друзья стали общаться еще меньше, обсуждая будничные дела, и редко вспоминали вслух прежний комфортный быт. Бешено тянуло домой.

Теперь Гордасу снилась девушка с длинными золотистыми волосами. Он чувствовал на своей руке ее тихое сонное дыхание и просыпался от невыносимого желания обнять и расцеловать милое лицо, увидеть в ответ ласковую, зовущую улыбку.

«Соня! Как еще долго мне быть в разлуке с тобой… Время остановилось, замерло, словно хищный зверь в засаде, готовя новый удар. Надо сосредоточиться на самом насущном – еда, ночлег и безопасность, но порой твой образ сам появляется перед глазами и хочется взвыть… Я должен вернуться живым, и я это сделаю. Для тебя и… для него тоже».

— Харди, я вчера нашел тропу на болото. Кажется, там кто-то уже проходил до меня – довольно широкий след, здорово примята трава. Пойдем вместе, может, отыщем ягоды.

— Иди один, у меня не получится.

— Нога еще  болит? Опухоль, вроде, спала. Ладно, принесу тебе мох, обвяжем вокруг лодыжки, вдруг полегчает. Только не раскисай, слышишь! Оставить тебе большой нож? Я возьму второй - самодельный.

— Стой! Еще забери чужие браслеты.

— Зачем?

— У тебя они сохранятся лучше.

— Эгей, брось ныть! Мы же убрались от прежней стоянки и еще не разводили огонь, нас не должны вычислить. Никто к тебе не придет, не трусь, а я постараюсь принести ягод. Любишь сладкое?

— Люблю. Сладкое… Ха-а-х… Самое сладкое – это женщина, правда же? Особенно, когда она тоже хочет тебя.

Гордас с тревогой смотрел на капли пота, обильно стекающие со лба товарища, Харди тяжело и хрипло дышал. Что за дрянь он сумел подцепить? Подумаешь, легкий вывих сустава, раны не было, откуда взяться заражению. Или это простуда после недавнего купания, любой эридоктор поставил бы парня на ноги за десять минут, мгновенно проведя диагностику и введя в кровь нужное лекарство. Кому нужны эти «крысиные бега», если рискуют умереть ни в чем не повинные люди...