Я тебя у него заберу (СИ) - Савицкая Элла. Страница 24

Разве мог я мечтать о том, что котенок сама придет ко мне? Пусть не по той причине, какой бы мне хотелось, но она здесь. В моей квартире.

Налив в стакан еще пятьдесят грамм, опрокидываю спиртное теперь уже я.

Мариам выходит минут через двадцать. Мысленно матерюсь, увидев, как фигура в коротких шортах и топе оказывается на кухне.

С мокрых волос стекают капли, попадая прямо на шелковую ткань пижамы, и я практически слепну, заметив, как из-под нее торчат два твердых соска.

В горле пересыхает мгновенно. Член дергается, а под кожей взрывается возбуждение.

Глазами впиваюсь в идеальные ступни, ступающие по ламинату. Дьявол, она буквально соткана из совершенства.

— Извини, но, пожалуй, я не откажусь от твоей футболки, — скрестив руки на груди, малышка неуверенно подходит к столу.

Конечно футболку я давать ей не хочу. Наоборот, содрать с нее все эти лоскуты и обласкать языком каждый миллиметр атласной кожи. Везде. Сочные картинки вспышкой проносятся сначала в голове, а после срываются вниз к самому паху.

Рывком встаю со стула и быстрым шагом направляюсь в комнату, чтобы дать ей чертову футболку. Сейчас не самое лучшее время для того, чтобы проделать с ней все то, что хочется.

Накинув поверх пижамы футболку, Мариам усаживается за стол. Щеки заметно порозовели, но в глазах по-прежнему потерянность.

Указываю на тарелку спагетти.

— Тебе домой нужно?

— Нет. Если я тебя не стесню, можно переночую здесь? Могу на диване.

Ну конечно, на диване, размечталась. Со мной будешь спать, маленькая!

— Оставайся, конечно. И поешь.

— Нет, спасибо, я не голодна. Прости, что вот так без приглашения. Просто не знала куда пойти. А потом нашла себя здесь, перед твоей дверью.

Ты ж моя девочка!

— Мариам, тебе не нужно приглашение, чтобы приходить ко мне. Я думал понятно это разъяснил. Что случилось?

Пальцы Мариам обхватывают салфетку и тянут на себя. Она тяжело вздыхает.

— Я видела Давида у Оли.

Ну, примерно так я и понял. Даже не удивлен. Еще с того самого вечера в баре догадался, что Дава тогда из-за Ольки вспылил. Да и потом. Сам звал нас в клуб и пропал.

— Почему ты молчишь? Ты знал о них? — Мариам выглядит настолько разбитой, словно застукала не брата, а мужа.

— Не знал. Но ты меня не удивила.

— Почему?

— Потому что у них общее прошлое, — пожимаю плечами.

— Ну и что? У многих есть прошлое, но это ведь не значит, что все должны возвращаться к нему и рушить настоящее! А как же семья? Демьян, у него дети! Жена! — стул скользит по полу от того, как Мариам резко встает с него и начинает ходить по кухне. — Я не понимаю, как брат мог так поступить!

— Да легко! Семья и дети результат чувства долга. Он женился не по собственному желанию, а по настоянию ваших родителей. Или ты считаешь, что брак означает “долго и счастливо” во всех случаях?

Малышка выглядит растерянной. Смотрит на меня долго, будто не веря в сказанное. А потом качает головой.

— Нет, — выдыхает и хмурится. — Нет, он любит Ани. Должен любить.

— Кто сказал, что он должен? — теперь вспыхиваю я, рывком вставая со стула и в очередной раз злясь на долбанное чувство долга. — Кому он должен? Ани? Тебе? Или твоим родителям? Ты спросила у него хотя бы раз, а счастлив ли он? Или то, что он таскает пацанов на руках и вежливо обнимает Ани за талию — это верх счастья?

Мариам в ужасе смотрит на то, как я с каждым словом все ближе к ней приближаюсь. Наверное, ей сложно поверить в то, что брак не делает счастливым, особенно вынужденный, но в данной ситуации открыть глаза полезно.

— Но он ведь выбрал Ани, — произносит менее уверенно.

— Он выбрал? — вопросительно выгибаю бровь.

Мариам требуется секунда, чтобы осечься.

— Родители. Но насколько я знаю, он не был против, значит готов был пойти на такой шаг.

— Возможно тогда готов. А пожив пару лет с нелюбимой и встретившись с той, что когда-то любил, понял, что ни хрена это не счастье. Да, он не прав. И я его не оправдываю, потому что то, что он сейчас вытворяет — низко по отношению к жене. К Ольке. Если уж женился, то живи с этим. Но причины увидеть несложно. Знаешь, почему я вернулся? — подхожу вплотную и пальцами поднимаю ее шокированное лицо за подбородок, чтобы в глаза смотрела. — Потому что понял, что ни черта не получается с другими. Я пытался, когда уехал. Намеренно пытался забыть и начать с другими. Только ни черта не вышло. Сюда тянуло. К тебе. Несмотря на ваши все эти принципы и устои. Знал, будет сложно, но ты настолько глубоко засела, что понял надо рискнуть. И если бы пару дней назад Давид не приехал, я бы нашел другой способ с тобой сблизиться. Потому что и ты, и я, мы оба знаем, что когда вот здесь горит, — хватаю ее руку и с силой прижимаю к своей груди в районе сердца, — никакой брак с другими этого не искоренит. И ты знаешь, только трусливо глаза закрываешь, надеясь, что само пройдет, излечится.

Пальцы под моей ладонью начинают мелко подрагивать, пока Мариам безотрывно скользит сбитым с толка взглядом по моему лицу. По глазам вижу, что прекрасно понимает о чем говорю. Не знаю, как так произошло вообще, что столько лет не выходит из головы. Ведь даже не были вместе, а меня стабильно ломает.

— Демьян, ведь нельзя нам…

Очередное “нельзя” спускает предохраняющий механизм. Обхватываю испуганное лицо ладонями и склоняюсь так, что чувствую тепло хаотичного дыхания напротив.

— Скажи, Мариам, ты хочешь так же? Как Давид, через десять лет увидеть меня и завыть в подушку? Давай тогда скажи мне, что то, что чувствую я, это только мое и не взаимно!

Понимаю, что повторяю сценарий трехлетней давности, но остановиться не могу. Её близость сводит с ума. Губы в сантиметре от моих вздрагивают.

— Не можешь! Потому что тоже горишь, как и я, — твержу ей, крепко сжимая лицо. — Потому что знаешь, что не отпустит ни сейчас, ни потом.

Мариам всхлипывает, накрывая мои руки влажными ладонями. В глазах блестят слезы, а я лихорадочно глажу большими пальцами нежное лицо. Знаю, что моя, сколько бы раз ни звучало это чертово “нельзя”. Для меня такая, и я докажу.

Склоняюсь и впиваюсь в губы поцелуем. К себе прижимаю, чувствуя, как мир вокруг плывет. На этот раз маленькая отзывается практически сразу. С еще одним всхлипом тянется ко мне, и я чувствую несмелое движение ее языка.

Все. Мир вокруг рухнул. Мне больше ничего не радо. Запускаю пальцы во влажные волосы и собираю их в кулак на затылке, отрывая от себя.

— Не отдам никому! — веду своими губами по её, а второй рукой ныряю под футболку.

Потребность стащить ненужную тряпку настолько велика, что мышцы начинает выкручивать, но я только впечатываю пальцы в пылающую кожу на стройной спине и веду подушечками по колечкам позвоночника, вжимаю в себя все крепче и крепче.

— Демьян, но отец… он никогда…

Не давая договорить, снова вгрызаюсь в рот поцелуем. Прикусываю губы, выталкиваю языком все мысли. Тихий стон малышки плавит мозги. Как я чертовски хочу её. Разодрать скорлупу, сломать барьеры и увидеть такой, какой никто никогда не видел и не увидит.

Поднимаю Мариам под ягодицы и несу в спальню, не прекращая целовать. Почувствовав, как член упирается ей в живот, маленькая тут же пытается отстраниться, но я хватаю ее за спину. Пусть привыкает. Это мое обычное состояние рядом с ней.

— Демьян, — хрипло произносит, когда я бросаю ее на постель и нависаю сверху. Глаза расширены. Кто-то бы сказал, что от страха, но я уверен, что это все возбуждение.

— Тшшш, я все знаю, — склоняю голову и веду губами по острой скуле.

Тонкие пальцы впиваются мне в плечо то ли отталкивая, то ли просто выставляя разграничения. Глупая, если бы я хотел только секса, я бы не задумываясь трахнул её еще три года назад в ту самую ночь, и ничего бы меня не остановило.

Покрываю поцелуями шею, сходя с ума от ощущения появившихся на нежной коже мурашек, и снова возвращаюсь к покрасневшим губам. Не знаю сколько целую ее. Я в жизни столько не целовался. Обычно хватает пары минут для разогрева.