Пир попрошаек - Худ Дэниел. Страница 2

«А все-таки странно, – подумал Лайам, стараясь не выводить эти мысли за пределы сознания, – что я даже не ощущаю потери». Он знал, что на деле потери нет, просто его душа малой толикой теперь живет в Фануиле, но свыкнуться с этим было не так-то просто. «Если моя душа раздвоилась и часть ее спрыгивает сейчас со стола, почему другая часть не возмущается, не скулит и не ноет? Или я могу беспрепятственно разделяться на множество маленьких "я"?»

Он потянул к себе чашку с кофе и сделал хороший глоток, но тут раздавшиеся в коридоре шаги прервали его размышления. Лайам повернулся, и вовремя – чтобы встретиться взглядом с застывшей в дверях Грантайре. Заметив, что на нее смотрят, та вызывающе подбоченилась, отчего широко распахнулись полы ее дорогого, подбитого мехом плаща.

Волосы гостьи были все так же растрепаны, на щеках полыхал румянец, да и платье ее по-прежнему не очень скрывало то, что ему полагалось скрывать. Лайам смутился, и, можно сказать, дважды, ибо сообразил, что и сам, во-первых, сидит в присутствии дамы, а во-вторых – в одних лишь штанах.

– Хорошо, когда в доме тепло, – невозмутимо произнесла Грантайре, словно общаться с полуголыми, не очень учтивыми и мало знакомыми кавалерами было для нее в порядке вещей. – Но все же накиньте на себя что-нибудь. Я кое-что обнаружила во время прогулки… На это стоит взглянуть.

– А?.. – Лайам встал и, неловко поеживаясь, сунул руки под мышки. Он чувствовал себя законченным дураком.

Волшебница нахмурила брови.

– Я считаю, что вам следует это увидеть. Возьмите плащ и ступайте за мной, – с этими словами она развернулась и вышла.

– Что? – глупо переспросил Лайам, обращаясь теперь, скорее всего, к Фануилу, но дракончик уже трусил следом за гостьей, не обращая внимания на растерянность своего господина.

Лайам также двинулся к выходу, задержавшись лишь для того, чтобы надеть сапоги и набросить рубашку. Вряд ли прогулка затянется. На пляже в окрестностях дома Тарквина ничего особенно интересного нет.

Но сам дом бесспорно производил впечатление. Построенный в южном стиле, одноэтажный, приземистый, он стоял среди скал на берегу уютной маленькой бухточки, сияя белизной оштукатуренных стен, удачно контрастирующих с кирпично-красным черепичным покрытием кровли. Короткая дамба, сложенная из черного камня, защищала от волн внутренний дворик, но чуть западнее, обогнув волнолом, можно было свободно пройти по песку к самой воде.

Там они и стояли, и смотрели на мертвеца, выброшенного морем на берег. Лайам, Фануил и Грантайре с серым котом на руках. Лайам переминался с ноги на ногу и растирал ладони, пытаясь согреться. Он уже жалел, что не прихватил с собой плащ. Стояла зима, и утро дышало холодом, а вода, наверное, была еще холоднее, чем воздух. Тело, распластавшееся на песке, сильно раздулось, но выбеленная волнами кожа полопаться еще не успела. Белые, неестественно крупные пальцы сжимали обрывки какой-то морской травы.

Через какое-то время Лайам сказал:

– Ну что ж… На каком-нибудь корабле недосчитались матроса. Малый свалился за борт. А море не любит шутить.

Он вдруг почувствовал странное единение с гостьей, словно мертвое тело набросило на них незримые узы. Лайаму не раз случалось ощущать нечто подобное. Мертвец обязывает. Люди, обнаружив покойника, поначалу теряются, но потом постепенно осознают, что следует что-нибудь предпринять, а это сближает. И недавние незнакомцы начинают действовать как партнеры, хорошо понимающие друг друга.

Но Грантайре, как видно, была слеплена совсем из другого теста. Откинув со лба непослушную прядь рыжих волос, она взглянула на Лайама с легким оттенком презрения.

– Скорее уж ему помогли упасть. Взгляните-ка на его шею!

На шею? Ему сейчас никак не хотелось смотреть на чью-то там шею. Ему хотелось смотреть на нее. До него вдруг дошло, что Грантайре чертовски красива. Но чего ему совсем не хотелось, так это выглядеть недоумком в глазах высокомерной красавицы.

Лайам молча присел на корточки и протянул руку, чтобы убрать мокрые волосы с загривка лежащего ничком мертвеца.

– Не прикасайтесь к нему! – произнесла Грантайре повелительным тоном.

Лайам нахмурился, но остался сидеть. Он вдруг ощутил прилив уверенности в себе. Той самой уверенности, которой ему обычно всегда не хватало, и особенно с тех пор, как на пороге его дома возникла эта гордячка.

– А почему бы и не прикоснуться? Мы с ним уже никак друг другу не повредим.

Однако волшебница даже не стала его слушать. Она закрыла глаза и неожиданно развела руки в стороны. Серый кот, недовольно мяукнув, плюхнулся на песок. Губы Грантайре беззвучно зашевелились, пальцы чертили в воздухе причудливые узоры… Кисти женщины были маленькие, они казались бы даже изящными, если бы не их костяшки – слегка укрупненные и окруженные сетью мелких морщинок… Грантайре с минуту стояла, словно к чему-то прислушиваясь, затем недовольно поджала губы и открыла глаза.

– Он слишком долго пробыл в воде… – пробормотала она вполголоса. – Ладно, можете продолжать.

– Благодарю за доверие, – насмешливо отозвался Лайам. Он взял мертвеца за плечо и перевернул его на спину, не испытывая при том никакого волнения, но тут же присвистнул. Горло несчастного пересекала тонкая красная полоса. Труп долго носило по волнам, и рана сузилась, но даже сейчас было явственно видно, как она глубока.

С моря подул резкий порывистый ветер, полы плаща Грантайре обвились вокруг ее ног. Лайам осторожно вернул мертвеца в прежнее положение, потом встал и отер ладони о грубую ткань штанов.

– Ну что ж… – неуверенно сказал он. – Наверное, мне следует отвезти его в город.

– Что, прямо сейчас? – спросила волшебница. Судя по раздражению, проскользнувшему в голосе гостьи, ее это никак не устраивало. – А вы не забыли, сударь, что мне нужно с вами поговорить? О деле, которое более чем неотложно.

Лайам долго молчал, вглядываясь в лицо Грантайре. Откуда в ней эта напористость? И отчего она так груба? Или ей доставляет удовольствие давить на людей? А может, она так черства, что ничего, кроме себя самой, в этом мире не видит? Хотя он и сам сейчас внешне бестрепетно ворочал мертвое тело, душа его была опечалена. А Грантайре, похоже, этот мертвец уже нисколько не волновал.

«Сколько же ей лет?» – гадал Лайам. Возможно, как и ему – около тридцати. А может, даже и меньше.

– Но нельзя же бросить его вот так, – сказал он наконец, указывая на тело.

– Значит, оттащите труп от воды, – предложила Грантайре. – Ничего худшего с ним уже не случится, а я тороплюсь. Вы можете доставить его в город и позже.

«Мастер, у тебя назначена встреча!» – напомнил мысленно Фануил.

– Встреча? Какая встреча? – пробормотал Лайам вслух. Потом вспомнил: – С госпожой Присциан?

«Да. Вы сговорились встретиться в полдень».

– В чем дело? – потребовала объяснений волшебница.

– Мне так и так нужно выехать в Саузварк. И боюсь, что немедля.

Грантайре надменно вздернула бровь, давая понять, что воспринимает эти слова как пустую увертку.

– И что же, эту поездку нельзя отложить?

Лайам поморщился. Разговор в таком тоне начинал его раздражать.

– К сожалению, нет. Встреча, о которой было условлено еще на прошлой неделе, очень важна для меня.

Посмотрев еще раз на мертвое тело, Лайам продолжил:

– А что касается нашей находки… Мне действительно лучше отвезти погибшего в Саузварк. У меня есть приятель – в управлении городской стражи. Он разберется, как с ним поступить.

Грантайре поджала губы.

– Прекрасно! И когда вы вернетесь?

– Даже не знаю… – признался Лайам. – Мы сговорились встретиться с госпожой Присциан ровно в полдень. Примерно через час, или около того, я, пожалуй, освобожусь…

– Госпожа Присциан, – понимающе протянула волшебница. – Да, теперь я вижу, что ваше дело действительно неотложно.

Лайам рассердился.

– Она судовладельица и в весьма преклонных летах! – заявил он сухо. – Я вернусь домой после обеда. Надеюсь, вас это устроит?