Волчье (СИ) - "Happy demon". Страница 11

Услышав невнятную возню, я посмотрела влево, заметив, как высокий изящный эльф о чем-то спорит с рыжеволосым гномом, держащим в руках внушительную секиру. Кажется, этих двоих звали Леголас и Гимли, вместе с остальными они были участниками похода, и за последний месяц, проведенный в Ривенделле, умудрялись даже в самых банальных вещах найти предмет для жаркого спора. При этом оба были упрямы сверх меры, уступать никто из них не хотел, и я не раз видела, как по разным углам их разводит все тот же Арагорн, спокойный и непоколебимый, как скала. Сейчас он, не смотря на плохое настроение, тоже поспешил вмешаться, что-то тихо бросил обоим спорщикам, и те, оставшись каждый при своем мнении, на время спорить прекратили.

Неподалеку от них, покачиваясь и широко зевая, стоял сонный и явно досыпающий на ходу светловолосый пухлый хоббит, а возле него, глядя перед собой в пространство, виднелся еще один, — бледный и темноволосый, с ярко-синими большими глазами. Тот самый Фродо, принесший в Ривенделл Кольцо, уже успел окончательно оправиться после ранения, выглядел куда лучше, чем в тот раз, когда я увидела его верхом на Асфалоте впервые, и словно бы до сих пор не понимал, что он здесь вообще делает. Его искреннее, пусть и неожиданное желание самому нести Кольцо к Мордору меня, одновременно, и поражало, и восхищало, однако вполне понятное сомнение никак не желало отпускать.

В конце концов, разве можно было вот так вот хладнокровно отправлять слабого полурослика на верную гибель? Не то, чтобы я совсем не верила в счастливый исход этой затеи, но все же…

Возле Фродо, даже в такую рань поражая своей неиссякаемой энергией, вертелись Мэри с Пиппином, оба с огромными заплечными мешками, которые едва ли были меньше их самих. Кажется, обобрать хранилища и холодные погреба им удалось удачно, и оставалось только гадать, кому, в итоге, придется тащить неподъемные мешки, — а в то, что хоббиты их сами потащат, я не верила. Нос уловил терпкий, чуть сладковатый запах табака, который за проведенное рядом с полуросликами время стал привычным, острый глаз выхватил изогнутые трубки, небрежно спрятанные в нагрудных карманах, а на губах заиграла лукавая усмешка, — кажется, начало похода обещает быть веселым.

Предприимчивые хоббиты о чем-то приглушенно разговаривали, то и дело косясь на Элронда с Митрандиром, стоящих чуть в стороне, и совершенно не обращали внимания на недовольные взгляды Боромира, хмурой каменной статуей возвышающегося за их спинами.

После той встречи в лесу за все прошедшее время поговорить с мужчиной мне так и не удавалось, если не считать коротких случайных встреч в коридорах Обители или во время общих приемов пищи в гостевом зале. Ничего не значащими, простыми фразами перебрасываться было легко, я поддерживала вежливый разговор, старательно выверяя каждое слово и вспоминая длительные часы, во время которых Арвен учила меня всему, что должна была, по ее мнению, знать девушка моего возраста и «положения». Она называла это именно так, «положением», хотя лично я очень сомневалась в том, что подобранный Владыкой маленький волчонок вообще может претендовать хоть на что-то.

Боромир, как истинный мужчина и наследник титула наместника Гондора, был безукоризненно вежлив и снисходителен, с охотой отвечая на вопросы других и нередко рассказывая о чем-то своем, вслух размышлял о будущем походе, неоднократно сетуя на то, что советом было решено уничтожить Кольцо, а не использовать его во благо, однако на этом наши с ним разговоры, обычно, заканчивались. Он был занят чем-то своим, я, беспокоясь о своем душевном здравии, тоже встречи с ним не искала, и мне удавалось лишь следить за ним украдкой издалека, когда он о чем-то разговаривал с Арагорном или Владыкой Элрондом, или покуривал табак, сидя в увитой плющом беседке в саду, или тренировался с мечом на тренировочной площадке. Резкие, порывистые движения завораживали, уже знакомый терпкий запах полевых трав и пота щекотал ноздри, однако, находясь на расстоянии, я куда легче удерживала под контролем своего зверя, и серебряный медальон с алым камнем уже давно не обжигал через одежду.

И пусть я тревожилась о жизнях Хранителей Кольца, пусть я беспокоилась о том, что с ними будет дальше… но все равно где-то глубоко в душе ждала, что мужчины, а вместе с ними и Боромир, поскорее покинут Ривенделл. Свое спокойствие я ценила дорого, а в присутствии гордого сына наместника ни о каком спокойствии не могло быть и речи.

— Хранитель отправляется в поход к Роковой Горе, — послышался громкий голос Элронда, и я вздрогнула, вырываясь из плена своих мыслей. Немного осоловелый взгляд скользнул к Владыке, успевшему приблизиться к нам, а выглянув из-за его плеча, я заметила, как участники похода, выстроившись у ворот, слушают последнее прощальное слово властителя долины Имладрис. Сонный хоббит, Сэм, кажется, наконец проснулся, взяв под уздцы груженого пони, Мэри с Пиппином поутихли, а Леголас учтиво склонил голову, в прощальном жесте прижав руку к груди прямо напротив сердца. Бледный до синевы Фродо, судорожно сжимая пальцами плотную ткань плаща, смотрел на Элронда едва ли не с ужасом. — Те, кто пойдет с ним, не связаны ни клятвой, ни зароком, они пройдут столько, сколько смогут, — Владыка обвел взглядом Братство и позволил себе спрятать в уголках губ мягкую улыбку. — Прощайте. Не отступайте от своей цели, и да прибудет с вами благословение эльфов и людей, и всех свободных народов.

— Братство ожидает Хранителя, — глубоким, неожиданно ясным, как для старика, голосом произнес Митрандир, и стоящий впереди всех Фродо вздрогнул, словно только сейчас осознав, что речь идет о нем. Растерянно оглянулся на своих спутников, ожидающих его решения, пробежался взглядом по обитателям Ривенделла, успев и меня наградить своим рассеянным вниманием, после чего, ступая, будто через силу, медленно двинулся к распахнутым воротам, загребая ногами упавшие листья.

Остальные участники отряда, один за другим склоняя головы в прощании, устремились за полуросликом.

Шумно вздохнув и на мгновение прикрыв глаза, я бросила последний взгляд на Боромира, идущего одним из последних. Забросив на спину щит и нервно постукивая пальцами по рукояти спрятанного в ножнах меча, мужчина выдыхал белесые облачка горячего пара, то и дело ежась от холодного ветра, играющего медными волосами. Выражение лица было таким же суровым и задумчивым, как всегда, и пусть сейчас я видела только гордый профиль, однако это не помешало мне задуматься о том, что улыбка хмурому гондорцу идет куда больше, пусть я и видела ее лишь однажды.

Словно услышав мои мысли, Боромир вдруг замедлил шаг и оглянулся, безошибочно найдя меня взглядом в толпе. Чуть нахмурившись, я в тщетной попытке защититься от самой себя плотнее закуталась в теплую шаль, упрямо не отводя взгляд, а гондорец, несколько мгновений всматриваясь в мое лицо, вдруг уверенно, лучезарно улыбнулся, прощаясь, и вновь продолжил свой путь, скрывшись за серыми холодными стенами.

А я даже не поняла, как так вышло, что несколько бесконечных мгновений я не дышала.

Легкие жгло от нехватки воздуха, горло словно перехватило спазмом, а виски сдавило болью, и чтобы почувствовать хоть что-то в свою поддержку, я изо всех сил сжала в руках серебряный медальон, чувствуя, как болезненно впиваются в кожу острые грани алого камня, а нагревшийся металл неприятно опалил ладонь, однако ни единого мускула не дрогнуло на моем лице. Руки подрагивали, словно от слабости, зубы до боли закусили губу, а мерзкое чувство того, будто я отпускаю Боромира, чужого, по сути, человека на верную гибель, никак не желало покидать сознание. И ведь мне должно было быть все равно, я должна была думать о чем-то другом, более важном, но вместо этого все еще продолжала всматриваться вслед уходящему гондорцу, чувствуя, как сердце буквально разрывается.

Яростный зверь, хищная волчица, рвущая оковы моей выдержки, сейчас давно забытым маленьким щенком скулила где-то внутри. Это жалкое ощущение собственной слабости раздражало, почти убивало, и чтобы от него избавиться, я решительно шагнула вниз со ступени, на которой стояла.