Волчье (СИ) - "Happy demon". Страница 47

Кончик подрагивающей на тетиве стрелы смотрел на Боромира, и я прекрасно понимала, что спастись мужчина не успеет. Его щит остался легкомысленно лежать где-то на привале, гондорец был абсолютно беззащитен против оружия дальнего боя, и, кажется, даже не замечал смерти, дышащей ему прямо в спину. Мой истошный вой слился с гулким пением рога, где-то справа послышались испуганные вопли и ругательства полуросликов, однако на все это я попросту не обратила внимания.

Разум отключился, инстинкты взвыли вместе со вскинувшейся в груди волчицей, и я даже не пыталась с ней спорить, когда зверь сделал свой выбор.

Если воин забыл свой щит, этим щитом стану я.

Сильное тело взвилось в воздух одновременно с затрепетавшей на ветру стрелой, словно почувствовав опасность, Боромир в последний момент обернулся, оставляя открытой широкую грудь, однако не успел сделать больше ничего. Время будто бы застыло, один-единственный болезненный удар сердца пламенем разлился по венам, а дыхание перехватило, когда я испуганно закрыла глаза, прекрасно зная, что сейчас произойдет. Я понимала, на что иду, но совсем не жалела об этом.

Резкая боль пронзила грудь, заставив взвизгнуть, сильный удар буквально отбросил назад безвольное тело, и то, как рухнула на землю, я уже не почувствовала. Плотная пелена слез заволокла взгляд, сильная судорога превратила мышцы в камень, от чего боль, кажется, лишь усилилась, и я изогнулась в залитой кровью траве, чувствуя, как силы стремительно покидают меня. Сердце билось тяжело и медленно, колотилось о ребра, заставляя задыхаться, и на несколько бесконечных мгновений я просто потерялась в пространстве, не понимая, что происходит вокруг.

Кажется, кто-то кричал, кажется, кто-то звал меня по имени, поражая искренним испугом в громком голосе, а в какой-то момент рядом промелькнуло еще несколько фигур со знакомым запахом, но все это я уже не осознавала, судорожно загребая лапами сухие листья и едва заставляя легкие работать. Стрела, засевшая в груди, обжигала болью, я извивалась, как безумная, пытаясь ее вытащить, но добилась лишь того, что тонкое древко, тихо треснув, сломалось пополам. Наконечник сместился, кровь хлынула на землю с новой силой, и я вновь взвыла от боли, крепко зажмурив глаза и чувствуя, как амулет раскалился докрасна, прожигая шерсть и оставляя ожоги на груди. Слезы катились по морде, исчезая где-то в траве, сознание то вспыхивало светом, то затягивало тьмой, но думала я лишь об одном.

Только бы все это было не напрасно, только бы с Боромиром все было в порядке…

В какой-то момент шум вокруг оборвался пронзительным скрежетом стали, и все вдруг смолкло, от чего мне на мгновение показалось, будто я, все-таки, умерла. Где-то над головой по-прежнему ярко светило солнце, кончик носа щекотала острая травинка, но двигаться не было сил, и все, что я могла, это все так же бесполезно вспахивать когтями влажную от крови землю. Каждый вздох отзывался болью, каждый раз приходилось прилагать огромные усилия, чтобы получить новую, необходимую порцию воздуха, и я даже не сразу заметила, как рядом со мной кто-то опустился на траву.

— Илва, ты слышишь меня? — прошептал встревоженный не на шутку Арагорн, без труда уложив мою голову себе на колени, и я взвизгнула, рванувшись всем телом, когда острый наконечник стрелы вновь болезненно впился в кожу, кажется, у самого сердца. — Сейчас, я помогу тебе.

— Арагорн, она… — послышался рядом знакомый голос, с другой стороны на землю опустился Боромир, и я, не сумев совладать с инстинктами, подалась к нему, из последних сил уткнувшись мордой в шершавую, измазанную кровью и пылью ладонь. По телу пробежалась дрожь, очередная горячая слезинка скатилась по щеке, и я приоткрыла пасть, кончиком языка лизнув пальцы мужчины. Он был жив, был невредим, пусть и дышал все еще тяжело после боя, и только этого мне хватило, чтобы почувствовать себя лучше.

С ним все в порядке, слава Эру…

— Что же ты наделала, девочка, — серые глаза потемнели от тревоги, рука мужчины скользнула по моей голове, заставив прикрыть глаза и прижать уши к голове, и я шумно выдохнула в ответ. — Она истекает кровью.

— Нужно вытащить стрелу, помоги мне, — Арагорн деловито погладил меня по тяжело поднимающемуся и опускающему боку, приблизился к ране, сочащейся кровью, и я, не сумев совладать с рефлексами, сжалась в комок, едва сдержав готовый сорваться рык. — Ты должна мне доверять, девочка. Расслабься, иначе мы не сможем ничего сделать. Боромир, держи ее крепко, вот так, она не должна вырваться.

— Ты так говоришь с ней, будто она все понимает, — послышался еще чей-то голос, кажется, Гимли, однако на него никто не обратил внимания. Я шумно вздохнула, пытаясь последовать совету друга, с силой смежила веки, стараясь дышать как можно глубже и чаще, чтобы успокоиться, и лишь на мгновение задержала дыхание, когда Боромир, подчиняясь словам Арагорна, обхватил руками мое тело, не позволяя двигаться.

Целое мгновение ничего не происходило, страх немного поутих, позволив расслабиться, а потом Странник, крепко ухватившись за древко, торчащее из моей груди, резко рванул его на себя.

Очередная вспышка боли обожгла, заставив взвыть и рвануться всем телом, лапы с силой оттолкнули Боромира, оставив на его руке пару длинных, кровоточащих царапин, а волчица, беснующаяся в груди, рванула куда-то вглубь сознания, оставляя меня совершенно одну, беззащитную. Тело свело судорогой, мне показалось, будто я слышу хруст собственных костей, а жар внутри стал практически невыносимым, когда тело без моего на то желания начало трансформироваться.

Кто-то из мужчин пораженно выругался, Арагорн с Боромиром одновременно отшатнулись от меня, явно не ожидая такой реакции, а я, почти сойдя с ума от боли, забилась испуганной птицей, не прекращая громко выть. Грязная, свалявшаяся шерсть осыпалась ошметками, кости трещали, суставы выкручивались, а кожа вспучивалась волнами, и со стороны это наверняка выглядело неприятно. Самое страшное в происходящем было то, что я не могла контролировать этот процесс, я лишь пыталась подчиниться ему, чтобы не причинить вред себе, и даже дышать не могла, чувствуя, как пылают огнем легкие, нуждающиеся в воздухе. Мир перед глазами смазался и поплыл, звуки исчезли, а горло перехватило спазмом, и жалобный вой вдруг превратился в обычный, человеческий стон.

А потом вдруг все просто закончилось.

Порыв холодного ветра пробежался по обнаженной коже, от чего она покрылась мурашками, тяжелые, спутанные волосы упали на плечи, а из глубокой раны в груди, доставляющей нестерпимую боль, вниз по ребрам скатился тонкий ручеек крови. Стремительно остывающий медальон зазвенел длинной цепочкой, упав вниз, я с огромным трудом приподнялась на дрожащих руках, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а после, почувствовав на себе чей-то пронзительный взгляд, медленно подняла голову.

Боромир, в самом начале трансформации испуганно отшатнувшийся от меня, все так же сидел на земле, глядя на меня широко распахнутыми глазами, и на стальном полотне горело такое изумление пополам с недоверием, что у меня болезненно сжалось сердце. Белый, как полотно, тяжело дышащий от испытанного потрясения, мужчина жадно всматривался в мое лицо, будто бы пытаясь запомнить все детали, и я буквально воочию видела, как быстро мечутся мысли в его голове. Он пытался осознать все произошедшее, пытался сопоставить факты, наверняка вспоминая то странную леди, встреченную в Ривенделле, то необыкновенно дружелюбную волчицу, возникшую из ниоткуда и прибившуюся к их отряду, и с каждым мгновением шок все сильнее искажал знакомые черты лица.

А я вдруг осознала, что о прежнем доверии, установившемся между воином и его любимицей, больше не может быть и речи.

И от этого стало безумно тоскливо.

— Илва… — тихий, встревоженный не на шутку голос Арагорна привлек мое внимание, заставив повернуть голову к мужчине, и это действие окончательно выбило меня из сил.

Мир перед глазами вновь потемнел, руки, дрогнув, резко подогнулись, и я, не сумев больше бороться со слабостью, начала падать.