Волчье (СИ) - "Happy demon". Страница 79

— Мне… очень жаль, что все так получилось, — тихий шепот коснулся уха, теплые ладони легли на плечи, легонько их сжав, и я шумно выдохнула, почувствовав, как всего лишь на короткое мгновение от искренней дружеской поддержки стало легче. — То, что они сделали… Клянусь, будь у меня хоть малейшая возможность…

— А я не жалею, Арагорн, — покачала я головой, повернувшись к мужчине и подняв взгляд, чтобы видеть его лицо. Темные брови удивленно взлетели над серыми глазами, руки сжались на плечах чуть крепче, но я лишь упрямо поджала губы. — Я совсем не жалею о том, что узнала правду. Не случись этого, я бы по-прежнему мечтала о встрече со своим народом, по-прежнему представляла бы оборотней сильными, смелыми и верными, как написано в книгах, и не знала бы, что моя мать сбежала из Серого Оплота, бросив мужа и собственного маленького сына ради другого мужчины. Запечатление, — абсолютно дикое, но такое правильное и естественное слово я произнесла со смесью трепета и горечи. — То, что услаждает жизнь одних, но разрушает жизни других.

— Ты… Испытываешь то же самое, да? — осторожно спросил Арагорн, а присмотревшись к нему, я заметила промелькнувшую в глазах мужчины тень смятения.

Когда я решила рассказать ему о том, куда исчезла из Фангорна и где пропадала несколько дней, заставив друзей поволноваться, то поняла, что таиться и подбирать слова не имеет смысла. Ничего хорошего из моего вранья пока не вышло, печальный опыт у меня уже имелся, к тому же, Арагорну я доверяла всецело. Он умел слушать и слышать, он бы ни за что не стал меня осуждать или надо мной смеяться, и когда я, прислонившись к холодной стене, тихо рассказала воину всю правду, мне действительно стало легче. Я думала, что говорить будет сложно, что придется подбирать слова и долго, путано все объяснять, но все получилось как-то само собой.

И даже реши я в какой-то момент прерваться, умолчать или солгать, мне этого не удалось бы. Слова лились сами, связывались в предложения, эхом отбивались от каменных стен, а Арагорн просто… слушал. Он слушал и о том, как Ингварр и его гончие поймали меня в лесу, и о том, как три дня я провела в оковах дурмана, позабыв обо всем, и как болезненно вспоминала лица своих друзей, и как сидела в заточении, дожидаясь шанса сбежать, и как Ингварр отпустил меня после того, как я ускользнула от пьяного Сверра, и даже о том, как устала от изматывающего меня запечатления, не дающего покоя.

Об этом, наверное, я говорила больше всего, и Арагорну на протяжении нескольких минут пришлось выслушивать и бестолковые рассуждения о Боромире, находящемся сейчас слишком далеко, и мои самоуничижающие речи, и даже недовольное ворчание волчицы, время от времени прорывающееся в тихий голос. Наверное, на месте Странника любой другой бы уже умчался прочь, куда глаза глядят, чтобы не забивать себе голову еще и чужими проблемами…

В серых же глазах друга я видела только тепло и поддержку, в которых так нуждалась.

— Это сложно объяснить словами, это нужно просто чувствовать, — не сумев подобрать слов, чтобы объяснить Арагорну столь сложное явление, которое я и сама до конца не понимала, я легко, немного грустно улыбнулась, подняв руку и положив ладонь на колючую щеку мужчины. — Думаю, к моей сестре ты испытываешь нечто подобное.

При упоминании Арвен на лицо Странника набежала тень, в глазах промелькнул целый вихрь эмоций, которые всегда сдержанный мужчина привык держать внутри, а губы изогнулись в горькой, надсадной улыбке, так похожей на мою собственную. Наверное, в своем отчаянии мы с ним были не одиноки.

— Владыка Элронд не желает видеть меня рядом со своей дочерью, — мужчина говорил с трудом, словно через силу, и я вдруг поняла, сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы сказать мне об этом. — Арвен должна уплыть в Валинор вместе со своим народом. Если она останется здесь, будет обречена на смерть вместо той вечной жизни, что ей уготована.

— Вечность в одиночестве или счастливая жизнь рядом с любимым? — спросила я тихим шепотом, вдруг осознав, что же произошло в Ривенделле тогда, несколько месяцев назад. Арвен была совершенно разбита, а Арагорн хмур, они расставались в ссоре, не зная, суждено ли им увидеться вновь, и теперь я понимала, почему в глазах этих двоих была такая безграничная тоска. Услышав мой вопрос, Странник нахмурился еще больше, а я попыталась улыбнуться ему как можно мягче. — Ты любишь ее, как и она любит тебя, уж поверь мне. Ты даже не представляешь, сколько хвалебных од в твою честь я выслушивала длинными вечерами, когда мы с Арвен пробирались друг к другу в покои, — я демонстративно фыркнула, заметив, как мой друг смущенно кашлянул, отведя взгляд, а после порывисто обняла его за шею, пытаясь то ли поделиться своим собственным теплом, то ли ухватить хоть частичку чужого.

Стылое чувство одиночества, неожиданно сковавшего сердце льдом, причиняло почти физическую боль, и я так усердно пыталась избавиться от него.

— Что бы ни говорил Владыка Элронд, это только ваша жизнь, и больше ничья. Не бросай ее, слышишь, Странник? — горячо зашептала я мужчине на ухо, почувствовав, как мышцы под моими руками буквально превратились в камень. — Вы предначертаны друг другу судьбой, и просто не выживете вдали. Поверь, мне это чувство очень хорошо знакомо. Я не хочу, чтобы и моя сестра испытывала нечто подобное.

Тяжелая широкая ладонь неуверенно опустилась на мою макушку, пальцы запутались в платиновых волосах, и я лишь шумно вздохнула, когда Арагорн крепко прижал меня к себе, пряча лицо на широкой груди. В надежных дружеских объятиях было так безопасно и спокойно, беспокойная волчица на мгновение поутихла, наслаждаясь неожиданным теплом, и я старательно пыталась подавить готовые вот-вот скатиться по щеке слезы. Нехитрая ласка усмирила зверя внутри, превратив его в маленького щенка, и я лишь вздрогнула, когда сухие губы по-отечески коснулись моей макушки:

— Арвен повезло с сестрой, — в голосе мужчины послышала мягкая улыбка, но после я буквально почувствовала, как воин помрачнел, словно вспомнив о чем-то не слишком приятном. — Когда мы окажемся в Минас-Тирите, когда все это закончится… Ты скажешь Боромиру правду?

Тень улыбки превратилась в застывшую маску, и я подобралась, как зверь перед прыжком, услышав в собственном сознании тоскливый вой. Мысли о том, что пара находится далеко, причиняли мне физическую боль, я каждую минуту старательно пыталась заставить себя думать о чем-то другом, отвлекаться на любую мелочь, лишь бы не вспоминать…

Я знала, что мужчина в опасности, я знала, что должна быть рядом и помочь, но отчаянно боялась взглянуть в любимые серые глаза, каждую ночь видя во снах свой самый страшный кошмар, который повторялся снова и снова. От синяков, ссадин и следов на теле избавиться было легко, от удушающего, липкого страха — невозможно.

— Ты не понимаешь, Арагорн, — тихо пробормотала я, едва заметно покачав головой и плотнее уткнувшись носом в темную рубаху. — Я бросилась ради него в опасное путешествие, я, не задумываясь, рискнула собственной жизнью, чтобы спасти его, я даже уже не уверена, на что пойду в следующий раз, лишь бы он был в безопасности. Такая любовь неправильная, она ломает изнутри, лишает воли, — я медленно подняла голову, взглянув на хмурого Арагорна, и с горькой улыбкой пожала плечами. — Он для меня — целая жизнь, но я для него всего лишь малознакомая девица, лгунья, притворявшаяся все это время любимым ручным зверьком. Мои чувства… Я сама не могу с ними совладать, а что будет делать Боромир? Подумай сам, нужна ли ему такая правда.

Я умолкла, почувствовав, как задрожал воздух, а после решительно отстранилась, выбираясь из теплых объятий Арагорна, который смотрел на меня испытывающе, будто пытаясь подобрать слова, но не в силах сделать этого. Да и что мог сказать мне друг кроме того, что я уже сама сказала себе в мыслях, просыпаясь раз за разом от одного и того же кошмара. Он искренне пытался помочь и поддержать, однако явно не знал, что можно предпринять в сложившейся ситуации.