Волчье (СИ) - "Happy demon". Страница 83

Жеребец под седлом вдруг оступился, от чего хрустнула сухая ветка, попавшая под копыто, а после недовольно мотнул головой, останавливаясь посреди тропы.

— Тише, мальчик, ты чего, — мягко произнесла я, склонившись и похлопав животное по могучей шее. Лоснящаяся темная шкура была влажной от пота и посерела от пыли, широкие бока раздувались от тяжелого дыхания, а бархатные губы недовольно покусывали удила, и что-то мне подсказывало, что конь больше и с места не сдвинется. — Только не говори мне, что дальше придется идти пешком.

Разумеется, лошадь мне не ответила, и я лишь глубоко вздохнула, выровнявшись в седле и оглядевшись по сторонам. Во время моего побега, когда я неслась во весь опор, не разбирая дороги, меня подгонял безумный страх, и о том, чтобы оглядываться и запоминать путь, тогда не было и речи. Мне и в голову не пришло, что вскоре придется возвращаться, я искренне была уверена, что и Серый Оплот, и тропу к нему я забуду, как страшный сон, но вот прошло всего несколько дней, а я вновь здесь, в Фангорне, ищу ненавистную крепость, одно воспоминание о которой ввергало меня в неконтролируемый ужас.

Интересно, что страшнее, рисковать ради Боромира своей жизнью, бросаясь под стрелу, или добровольно идти на поклон к тирану и насильнику, зная, чем может для меня это обернуться?

Упрямый конь отказывался идти дальше, недовольно мотая головой в ответ на требовательные рывки повода, и мне ничего не оставалось, кроме как соскочить с седла, подняв в воздух облачко пыли и опавших листьев. Тихо звякнул прикрепленный к перевязи меч, метнулся в высокую траву какой-то ползучий гад, а я, оставив лошадь на тропе, прошлась немного вперед, рассматривая нависающие над головой ветки, превращающие змеящийся среди деревьев путь в подобие узкого, мрачного коридора. Обнаружить верное направление по запаху мне не удавалось, сильные пряные ароматы леса забивали легкие, и даже чувствительный слух, сколько бы я ни прислушивалась, не мог уловить ни звука, кроме скрипа веток и шелеста листьев. Пейзаж вокруг был абсолютно одинаков, даже мне, проведшей всю жизнь в лесах, казалось, будто все деревья похожи друг на друга, а из-за плотных крон, скрывающих небо, было невозможно определить, сколько времени прошло. Со всех сторон меня окружал лишь плотный бурелом, ломиться сквозь который было попросту глупо, и единственным путем, который мне оставался, был лишь путь вперед.

— Нравится тебе это или нет, но мы пойдем дальше, — решительно развернулась я к лошади, косящейся на меня влажным темным глазом, подошла ближе, положив ладонь на узкую морду, и запустила пальцы в длинную, густую гриву. — Пожалуйста, будь хорошим мальчиком. У нас и так мало времени.

Сомневаюсь, что из моей речи животное поняло хоть что-то, однако когда я требовательно потянула повод, заставляя коня идти за собой, он лишь недовольно фыркнул и послушно переступил тонкими ногами, опасливо пройдясь по глубокой луже, разлившейся посреди тропы. С каждым сделанным шагом казалось, будто деревья растут все гуще, мне приходилось пригибаться, чтобы пройти под разлапистыми ветками, а лошади было еще сложнее, и у меня уходило много сил, чтобы протащить ее за собой, — бросить животное посреди опасного, живого леса из сказок и легенд я просто не могла. За время, проведенное в Медусельде, я не раз слышала рассказы Мэри и остальных о могущественных энтах, разрушивших Изенгард и победивших Сарумана, и пусть они были нам союзниками, но я поймала себя на мысли, что встречаться с этими существами мне совсем не хотелось.

В моем представлении энты были могущественны и величественны, и я не могла представить персонажей давно любимых мною легенд живыми, настоящими.

Не знаю, сколько времени продолжалось мое путешествие через густой лес. Ноги, постоянно цепляющиеся за корни, очень скоро начали ныть, а желудок отозвался недовольным ворчанием, заставившим меня вытащить из седельной сумки бурдюк с морсом и сочное, большое яблоко. Половина была съедена мною, половину я честно отдала коню, не оставившему на ладони и крошки, а всколыхнувшийся порыв теплого ветра растрепал волосы, сыпанув в глаза пыль и швырнув в лицо хлесткую ветку.

Я зашипела от боли, не успев уклониться и почувствовав, как на скуле огнем расплылась боль, по смуглой коже скользнул тонкий ручеек крови, и я поспешно смахнула теплую влагу, а после застыла, внезапно почувствовав странное ощущение, вспыхнувшее где-то в груди. Какой-то знакомый зов защекотал сердце, спазмом сжал горло, заставив захлебнуться на вздохе, и я порывисто вскинула голову, широко распахнутыми глазами осматриваясь вокруг. О, я знала этот зов, прекрасно знала.

И помнила, что может за ним последовать.

По телу прокатилась дрожь, с губ сорвался тихий, почти бесшумный вздох, и я, на мгновение прикрыв глаза, решительно шагнула вперед, к непроходимому на вид бурелому, со стороны которого веяло хищной опасностью. Ладонь легла на эфес меча, крепко сжав на нем тонкие пальцы, кожаный повод заскрипел в другой руке, и я буквально заставила себя сделать шаг, а после еще и еще один.

В лицо дохнуло теплым запахом цветов и чего-то родного, взгляд скользнул по большой, залитой солнечным светом поляне, деревья на которой словно расступились, пропуская многочисленные солнечные лучи, вызолотившие густую зеленую траву. Мир здесь чувствовался по-другому, даже дышалось легче, чем в остальной части Фангорна, и я всего лишь на мгновение позволила себе замереть, втянув пряный аромат полной грудью, от чего немного закружилась голова.

А спустя мгновение откуда-то слева послышался едва слышный шорох.

Тело среагировало раньше, чем разум, в груди с яростным рычанием вскинулась волчица, почувствовав близкое присутствие чужака, а меч с тихим шелестом покинул ножны, сверкнув в ярких солнечных лучах. Опасность взмахом острого, изогнутого клинка устремилась к моей шее, сталь соприкоснулась со сталью, и я едва не взвыла от боли в тихо хрупнувших запястьях, неготовых к такому давлению. Упавшие на глаза волосы застилали взор, сердце запоздало заколотилось где-то в горле, и я зарычала обозленным зверем, оскалив крепкие белоснежные зубы и уставившись на оборотня, напавшего на меня.

Узкое, скуластое лицо незнакомой девушки с пылающими янтарем глазами находилось прямо напротив моего, высокий хвост блестящих, темных волос рассыпался по плечам и водопадом стекал к тонкой талии, а губы, изуродованные старым, давно зажившим шрамом, кривились в ехидной усмешке, преобразившей молодое, в общем-то, лицо. Одетая в облегающий костюм из плотной черной кожи, незнакомка, всего на несколько лет старше меня, уверенно держала в руках странное, завораживающее оружие, а увидев на полной груди серую нашивку, изображающую скалящегося волка, я лишь шумно выдохнула:

— Королевская гончая…

— Решила вернуться к нам, белая? — сиплым, словно бы срывающимся голосом произнесла моя противница, лишь усилив давление на наши скрещенные клинки, и мне стоило огромных усилий удержать острое лезвие подальше от своего горла. — Неужели, понравилось?

Недвусмысленный намек прозвучал слишком явно, скулы вспыхнули лихорадочным румянцем, а в груди всколыхнулось звериное бешенство, и я, прекрасно зная, насколько силен мой противник, все равно с яростным ревом подалась вперед, довольно неучтиво пнув девицу тяжелым сапогом в колено. Гончая болезненно взвыла, отшатнувшись и припав на одну ногу, я почувствовала, как всколыхнулся ее зверь, готовый вот-вот вырваться на свободу, и только крепче перехватила свой меч, принимая оборонительную стойку, как учили меня братья и Арагорн. В ушах шумела кровь, мир вокруг окрасился янтарными всполохами, и мне даже показалось, будто клыки удлинились, царапая губы.

Пронзительный взгляд пересекся с полным ненависти взглядом незнакомки, и мы с ней, не сговариваясь, одновременно бросились друг на друга, стремясь разорвать, разодрать, уничтожить на месте.

Заскрежетала сталь, зеленая трава заскрипела под подошвами сапог, а волосы взвились за спиной непокорной волной, когда я нанесла первый удар. Гончая без труда отбила его, уклонившись, а после наотмашь рубанула своим клинком, заставляя отшатнуться. Раньше мне никогда не приходилось всерьез сражаться на мечах, об уроках и наставительных речах Странника я в тот момент даже не думала, а тело двигалось словно само собой, выполняя движения, отточенные до рефлексов. Ударить, отклониться, развернуться и рассечь воздух мечом, одновременно с этим спасая свою собственную шкуру. На стороне гончей были опыт и сила, на моей — лишь упрямство и горечь обиды, всколыхнувшейся в груди после грязного намека, и я лишь краем уха слышала лязг мечей и звериное рычание, наполнившие поляну.