Волшебство для короля - Худ Дэниел. Страница 57
На другом берегу народу было поменьше, и у Лайама появилась надежда, что днем, по крайней мере в первой его половине, в святилище Ночи никто не пойдет. Он обогнул храм-крепость бога Раздора, где паломников строили в очередь.
– Запускать будем группами! – зычно покрикивал престарелый прислужник. – По десятку – не больше! Не волнуйтесь, успеете все!
За крепостью находилась сосновая роща, в ней гнездились священные вороны. От их хриплых криков, а главное, от удушающе острой вони помета у Лайама защипало в глазах. Он поспешил миновать это место, потом обогнул изящный, напоминавший обсерваторию храм Аретузы и наконец очутился на посыпанной щебнем дорожке, которая выводила к искомой аллее. В просветах между могучими стволами платанов виднелся ряд небольших гробниц.
Входом в аллею служила арка, на замковом камне которой красовались два корабля и восходящее солнце. То был герб семьи Мариданов, первых королей Таралона. Под аркой стоял жрец в коричневом одеянии.
– Ты тут первый, – сказал он, улыбаясь, и Лайам улыбнулся в ответ.
Мариданы были скромными королями, и гробницы у них были скромные: двенадцать каменных склепов, напоминавших сельские хижины, без окон, без какого-либо декора. Лайам шагал мимо них по хрустящему щебню, размышляя о том, какое странное место избрали для своего вечного упокоения основатели королевства. «Ведь в их распоряжении была вся долина, а они предпочли лежать в стороне. Неудивительно, что у них отобрали трон!» За последним склепом дорожка сворачивала в густой ельник. «А может быть, им попросту не хотелось, чтобы кто-то тревожил их сон?» Оглянувшись через плечо, Лайам с удовлетворением убедился, что дорожка за ним первозданно пуста. Мариданы умерли слишком давно, их славу затмили более удачливые преемники, они обратились в прах, в глазах большинства паломников поклонения не достойный.
Вековые ели росли густо, их лохматые лапы задевали за плечи. Наконец он вышел на расчищенную площадку, упирающуюся в подножие отвесной скалы. Тут было темно и промозгло, Лайама пробрала дрожь. Чуть в стороне от центра площадки курилась небольшая жаровня, возле нее лежала мраморная плита для подношений, ибо те, кому вдруг взбредало на ум почтить богиню мрака и холода, обычно предпочитали в святилище не входить.
«Понятное дело!» Кому приятно заныривать в узкий, неправильной формы лаз, ведущий внутрь скалы? С этого лаза начиналась система пещер. Многие верили, что они тянутся к сердцу земли, а кое-кто полагал, что и далее – к серым землям, пристанищу мертвых. «Ну, так далеко, надеюсь, я не зайду!»
Ступени кончились, туфли зашаркали по грубому камню. Скупой свет, проникающий в лаз снаружи, угас. Лайам на миг застыл на пороге тьмы, потом недовольно фыркнул и принялся пробираться дальше, придерживаясь за шероховатые стены прохода. «Так далеко заходить мне вовсе не обязательно!» Проход шел под уклон, вниз ощутимо тянуло. Заметив это, Лайам замедлил шаги. «Тут просто темно, глупенький мальчик! Не надо бояться, тут просто темно!»
Камень под пальцами становился все холоднее, так же как и окружающий воздух. Он зябко передернул плечами и потряс головой. Светящиеся круги, пляшущие перед его глазами, пропали, осталось одно пятно – и оно все росло. Осторожно продвигаясь вперед, Лайам наконец догадался, что приближается к источнику света. Он облегченно вздохнул, невольно заторопился – и… очутился в первом зале святилища, причем совсем неожиданно для себя.
Руки его, потеряв опору, упали, стены вокруг раздались, ушли ввысь. Свисавшие с потолка огромной пещеры отложения минеральных солей – сталактиты срослись с поднимающимися снизу вверх сталагмитами, образуя нечто вроде колонн. В стенах гигантской каверны зияли черные лазы, над некоторыми висели таблички из тускло светящегося металла, однако освещали пещеру совсем не они. Свет исходил от изваяния мрачной богини. Лайам шел к нему, как через лес, пронизанный серебром лунных лучей. Изо рта его валил пар.
Ночь восседала на каменном троне. Одной рукой она приподнимала ворот плаща, закрывая лицо, другой, полусогнутой, поддерживала геометрически правильный шар. В ногах ее лежали два волка, на плече примостилась сова. Вся эта зловещая скульптурная группа источала холодное неземное сияние.
Тут же стояла молодая женщина в белых одеждах жрицы Матери Милосердной. Услышав шаги, она подняла голову.
– Приветствую тебя, сын мой.
«Сын!» Лайам был ее лет на десять постарше. Он поклонился, пряча усмешку.
– Приветствую тебя, матушка.
– Ты хочешь здесь помолиться?
Она говорила шепотом, и Лайам невольно понизил голос.
– Не я, матушка. Мой господин. Он придет чуть позднее и приказал мне загодя посмотреть, что тут к чему. Говорят, пещеры так глубоки, что в них немудрено заблудиться…
Служительница усмехнулась, блеснув ровными зубками.
– И правда, немудрено. Но сюда, как видишь, дорога прямая…
– Моему господину желательно побыть одному. – Лайам движением подбородка указал на зияющие отверстия в стенах. – Есть ли тут для того подходящее место?
– Есть, как не быть. Идем, покажу.
Жрица повела мнимого порученца важного господина к лазу, не отмеченному табличкой. В своих белых одеждах она походила на привидение и ступала легко. Лайам слышал лишь шарканье собственных туфель. Коридор пошел вниз, потом повернул, стало темно, однако впереди что-то забрезжило. Тьму сменил полумрак, узкий тоннель постепенно расширился, пока не сделался чем-то вроде продолговатой пещеры. Жрица остановилась и обернулась к Лайаму.
– Думаю, твой господин будет доволен, – с улыбкой прошептала она. – Там дальше – колодец Ночи. Самое уединенное место из тех, что нам здесь доступны.
Пол пещеры был устлан сырым песком. Жрица махнула рукой, предлагая спутнику убедиться в правоте ее слов. Лайам ступил на песок. Пещера, похоже, имела форму улитки: шагов через двадцать он обернулся и обнаружил, что жрица скрылась из глаз. А еще через сорок шагов коридор завершился короткой каменной лестницей, спускающейся в круглое конусообразное помещение с небольшим алтарем. Лайам внимательно осмотрелся, но источника света не обнаружил, хотя в колодце было довольно светло.
«Ну, неважно. Главное, Уорден со своим надежным свидетелем сможет незаметно продвигаться за нами и с близкого расстояния услышит наш разговор».
– Место прекрасное. Оно, без сомнения, подойдет моему господину, – сказал Лайам, вернувшись. – Спасибо, матушка.
Жрица вновь улыбнулась – с едва приметной долей лукавства. Возможно, она подумала – ну что там за господин может быть у такого вот разрисованного, как праздничный шар, морячка?
Выйдя наружу, Лайам с наслаждением вдохнул свежий смолистый воздух. Как хорошо снова видеть дневной свет!
«Место не идеальное, – сообщил он Фануилу. – Я предпочел бы, чтобы оно имело несколько выходов. Однако сойдет и так».
«Ты в этом уверен?»
«Я же сказал, что нет».
«Может быть, мне отправиться вместе с тобой?»
«Нет. На твой счет у меня планы иные. Кстати, друг мой любезный, спустись-ка сюда!»
Лайам развязал кошелек и достал Панацею. Потом нахмурился: бечевки-то нет! Он застонал, расстегнул куртку и вытянул шнурок из воротника рубашки. «Идиот! Нет гвоздя – подкова пропала, нет подковы – лошадь упала…»
Фануил камнем свалился с небес и уселся возле хозяина. Лайам застегнул куртку и встал на колени.
«Твоя задача – беречь Панацею и понапрасну не рисковать. Мало ли что может случиться».
Дракончик принял ношу безропотно и лишь заметил, что крепление ненадежно.
«Мастер, склянка будет держаться?»
– Ты многого хочешь от шнурка из рубашки! – ворчливо откликнулся Лайам. – Будет, если ты не станешь соваться в драку. И летать, как угорелый. А также дышать.
Он окинул взглядом густой ельник.
– Спрячься-ка среди лап. Оттуда ты сможешь видеть всех, кто вздумает к нам подобраться…
«А что мне делать, если на тебя нападут?»
Лайам легонько хлопнул приятеля по башке.