Зеленый фронт (СИ) - Агишев Руслан. Страница 37

«Вот так, — штык хлюпаньем вошел в бежавшего на встречу солдата, который никак не хотел умирать. — А-а-а-а-а-а!». Скрюченные пальцы тянулись к его лицу. Раз за разом они почти доставали до носа, но мимо… «Сдохни! — рычал он, прижимая сапогом тело к земле. — Тварь!». Вот винтовка вновь направлена вперед, а штык блестит в лучах восходящего солнца и готов встреть очередного врага…

Но движение не может продолжаться вечно, несмотря на простирающиеся вокруг бесконечные пространства. Даже вирус требует определенных условий. В какой-то момент экспансия прекращается… Затухает и вирус начинает пожирать самого себя!

«Где я? — вокруг больше не было злополучной казармы и уже опостылевшие рожи в мышиной форме не мелькали перед глазами. — Что это такое?». Кругом была темнота… Он втягивал руки, но не мог разглядеть даже кончиков своих пальцев! «Ничего не видно! — бормотал он, оглядываясь то в одну, то в другую сторону. — Почему вокруг ничего нет!». Ноги бежали, отталкиваясь от чего-то похожего на землю. Андрей вновь и вновь протягивал руки вперед, надеясь хоть что-то выцепить. Однако пальцы снова ухватывали очередной кусок темноты, которая словно нежный шелк медленно скользила по пальцам.

Было страшно жутко… Куда-то снова бежать не было ни сил ни желания. Сильные руки опустились вдоль тела и плетями повисли вдоль плеч. «Андюша, сынок, — вдруг послышался далекий плач. — Где ты? Сыночек, мой миленький, отзовись…». Андрей вскочил на ноги и, забыв обо всем на свете, понесся на звук голоса. «Андрюша, скорее, — голос стал чуть ближе и немного сильнее. — Скорее беги ко мне! Тебе нельзя там оставаться! Андрюша!».

Темнота начала медленно отступать. Кое-где появились тени, из-за которых выплыли черно-белые фигуры. «Сыночек, — рыдал столь родной для него голос. — Где же ты?». Он побежал еще быстрее.

Глава 38

Медленно рассветало. Солнце осторожно выглядывало из-за деревьев, окидывая своими лучами деревенские постройки. Наконец, несколько крохотных, едва заметных, солнечных хвостиков проникли в проемы окон дома на краю села.

— Сейчас хорошо бы борщеца со сметанкой, — мечтательно протянул один из сидевших в доме, продолжая между делом пристально рассматривать напротив сидящих. — Бывало навернешь аж за ушами скрипит. Такой чтобы наваристый, с большой костью, постоявший денек, Эх! Помните, как Чапаев такой уминал?

Ответом ему стал негромкий смех, раздавшийся их дальнего угла.

— Давно меня так никто не проверял, — проговорил затем оттуда кто-то. — Борщ со сметаной, с косточой, да еще чтобы сам Чапай наворачивал… Откуда же там борщецу взяться, дорогой товарищ?

После осторожного шуршания на свет вышел среднего роста человек и мягко присел рядом со старшиной. Неторопясь развязал кисет и дружеским движением предложил закурить.

— Может серьезно поговорим? — уж без намека на какое-либо добродушие прозвучал его голос. — Смотрю ты старшина, пограничник? Скрывать ничего не буду! Вижу в развалочку перед тобой нечего ходить…

Голованко совершенно невозмутимо отсыпал себе добрую понюшку махорки и с удовольствием принюхался.

— Знатный табачок, — с наслаждением пробормотал он, начиная скручивая толстую цигарку. — Давно уж такого не пробовал… Давай поговорим, командир. Мне скрывать тоже нечего. Я старшина Голованко Илья Петрович … пограничная застава… отряда. Воюю потихоньку… Вот так-то!

После этих слов повисшее в воздухе напряжение немного спало.

— Понятно, — после некоторого молчания выдал собеседник, убирая кисет за пазуху. — Мое имя…, - он на мгновение запнулся и сразу же продолжил. — Михаил. Разведка.

Несколько минут оба снова молчали. Была сказано так много и в тоже время так мало…

— Тсссс, — прошипел от окна низкорослый, наклоняясь к подоконнику. — У сарая кто-то есть. Ползет в нашу сторону… Командир, не похож вроде на немца.

Винтовка вновь повисла на плече, а в руку удобно легла финка. Абай мягко заскользил в сторону выхода из комнаты.

— Слышь, друг, подожди-ка, — не меняя положения окрикнул его старшина. — Там мой человек. Проверить хочет. Человек он молодой и горячий, может подумать что дурное.

— Абай, отставить! — якут невозмутимо спрятал финку и вернулся на свое место, к окну.

— Старшина, сейчас не время играть в молчанку, — капитан повернулся лицом к собеседнику. — Я не могу сказать всю правду о том, кто я, откуда и зачем сюда пришел. Сам должен понимать — война! И мы сюда направлены для выполнения особо важного правительственного задания, от выполнения которого могут зависеть тысячи солдатских жизней. Понимаешь? Помощь мне твоя нужна! Срочно! Одни мы не справимся, не успеем!

— Срочно, говоришь?! Помощь нужна?! — откликнулся Голованко, резко бросая крохотный окурок на землю. — Выполнить правительственное задание… Хорошо! Как ты там сказал… Михаил?! Разведка?! А где же наша Армия? Что же это только разведка.

У него от злости чуть руки не затряслись. Перед глазами вставали землянистые лица бойцов, просящие взгляды женщин и детей… Маленькие ручонки тянулись к нему со всех сторон, прося хоть кусочек хлебца. Дай! Дай! Дай! Дядя, дай, хлебушка горбушку. А то кушать очень хоца.

— У-у-у, — еле слышно застонал он, опуская голову вниз. — Разведка пришла. Помощи нашей просит…

— Ты что это старшина такое говоришь? — неожиданно смутился капитан, не ожидавший такой реакции. — Я что-то тебя не пойму! Да, мы, всего лишь разведка! И здесь нет никакой армии! Нету, ну хоть режь меня на кусочки! И даже из кармана я ее тебе не смогу достать… Понимаешь?! Там она! — он махнул рукой на восток. — Бои там страшные идут. Люди как спички горят в танках, самолетах, окопах… Мрут как мухи… Да! И всех мне жалко! И тех, кто там, и тех, кто здесь…

Капитан наклонился вперед, ловя взгляд партизана.

— Война… Старшина, это страшная война. И мы можем бояться, плакать, ненавидеть. Мы можем зарыться в землю как кроты и грызть свои ногти от бессилия. Не надо делать лишь одного — отчаиваться! Нельзя нам сейчас этого делать!

Несколько секунд, стиснув губы, он молчал. Нет, он не подбирал слова, чтобы быть более убедительным. Совершенно не так, хотя и складывалось такое впечатление. Его переполняла злоба… Черная, страшная, мучительная, грызущая его изнутри как дикий зверь… Адски хотелось вскочить и кричать, совершенно не сдерживаясь, не скрываясь! Орать так, чтобы в соседних домах звенели окна, взлетали с деревьев встревоженные вороны… А потом броситься бежать. Безразлично куда. Лишь бы бежать и бежать! Бежать, вытягивая руки вперед, и безумно надеясь наткнуться на врага, чтобы вцепиться в его горло. В горло! Именно, в горло! Грызть, крепко держа тело руками, чтобы не смогли оторвать! Грызть, чтобы теплая кровь стекала по подбородку и лилась на грудь! Грызть, чтобы немец трепыхался! Грызть, чтобы воздух со свистом вырывался из его разорванной шеи!

Видения были настолько реальными, что капитан отшатнулся назад. Его тело привычно напряглось, чтобы через мгновение распрямиться и действовать…

— Помоги, старшина, — наконец, раздался его хриплый голос. — Помоги нам с заданием!

— Ладно, капитан, — выдавил из себя Голованко, с трудом отгоняя мысли о ждущих его в лесу людях. — Говори, что от меня нужно?

— Добро, — удовлетворенно кивнул тот, кивая кому-то назад. — Медицина, давай к нам. Поговорим с товарищем.

Из угла дома, почему-то согнувшись, вылез довольно высокий и рыхлый мужчина. На крупной голове он носил шапку растрепанных светлых волос, на шее на толстой витой веревке висели круглые очки. Однако, не это бросилось старшине больше всего в глаза! Пробегая взглядом по фигуре нового собеседника, он непроизвольно обратил внимание на его руки. Крупные, как лопата, с толстыми пальцами, они были выпачканы в земле. Даже, сейчас, в момент разговора с ним, он что-то растирал в правой руке и, прищуриваясь, пересыпал из ладони в ладонь.

— Будем знакомы, — эта самая грязная рука вытянулась к нему. — Карл Генрихович Завалов. Врач. Ой! Извините! — белый, из парашютного шелка платок, мгновенно прошелся по ладони, сметая с нее остатки земли. — Извините еще раз. Это все мои раскопки.