Леденящий ужас - Хупер Кей. Страница 50

– Мы до всего докопаемся. Обязательно докопаемся.

– Надеюсь. – Девушка отвернулась от Квентина, снова посмотрела на фотографию. Головная боль не унималась, продолжая разрывать виски. – Забавно получается, – вдруг сказала она. Губы ее скривились в жалком подобии улыбки. – Как в хорошей «мыльной опере». Сестры, разделенные в детстве. Одна из них убита, вторая – безумна. Мать, умершая в психиатрической лечебнице. Бессовестный отец, гнусный лгун и обманщик. Старинный, викторианского стиля особняк с большим количеством привидений. Мужественный и умный агент ФБР, верящий, что во всей этой чепухе есть определенный смысл.

– С последним я полностью согласен.

Гром загрохотал совсем близко. Сверкнула молния.

Фотография странно озарилась и снова потемнела. У Дайаны перехватило дыхание. Она могла поклясться, что видела, как Мисси подняла руку и поманила то ли фотографа, то ли рассматривавшую ее сестру.

– Дайана...

Она отшатнулась, уловив краем глаза, что Квентин хочет дотронуться до нее.

– Постой, убери руку, – быстро проговорила она.

– Дайана, что с тобой? – взволнованно спросил Квентин.

«Не давай ему дотрагиваться до тебя».

Голос был знакомым, требовательным и очень тревожным. Его Дайана не смела ослушаться. Она резко повернулась и отчужденно посмотрела на Квентина:

– Не прикасайся ко мне. Мне нужно... Не дотрагивайся до меня. Жди.

Спустя пару секунд ярко блеснула молния, и Дайана очутилась в «сером времени».

Не думала Элли Уикс, что может нервничать даже еще больше, чем когда она звонила ему по мобильному телефону. Однако в конце концов всеобщая паника охватила и ее. Происходящие в Пансионе события отразились на настроении всей прислуги и всех рабочих. Элли, никогда не считавшая себя трусихой, вдруг начала бояться темноты. Иной раз ей казалось, что она упадет в обморок, если кто-нибудь, просто шутки ради, решит ее напугать. А тут еще старая кикимора Кинкейд – следит за ней как ястреб. Такая кого угодно из себя выведет. Элли успокаивала себя тем, что это не общий страх сковывает ее, а обычные нервные срывы, которые сопровождают беременность, и что нужно всего лишь держать себя в руках.

Порой ей удавалось взять себя в руки настолько, что даже потеря работы в Пансионе уже не казалось ей таким уж и плохим событием. «Найти бы только где поселиться, конечно», – думала она.

Опасаясь не услышать звонка, в десятый, наверное, раз она включила телефон, проверила зарядку аккумулятора и громкость. Не успела она сунуть телефон в карман, как вдруг сбоку раздалось:

– Элли!

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, быстро повернулась и увидела миссис Кинкейд. Элли догадывалась, что вид у нее сейчас жалкий и виноватый, что надо бы ей смотреть по-другому, но ничего не могла с собой поделать. Она одернула передник, чтобы не был заметен телефон – пользоваться мобильной связью прислуге в Пансионе строжайше запрещалось.

– Да, мэм, – ответила Элли.

– По-моему, я просила тебя подготовить Тюльпановый номер. Туда скоро заезжает очень важный гость.

Элли не удивилась. Она знала, что в Пансион то и дело являлись очень важные гости, но теперь она относилась к подобным сообщениям более внимательно. Вот и сейчас она заинтересовалась неожиданным известием, предположив, что между таинственным гостем и ее звонком может быть определенная связь.

«Так быстро? Навряд ли. А там – кто его знает», – подумала она.

– Да, мэм, – ответила Элли, старательно унимая дрожь в голосе и разыгрывая беспечность. – Повторный визит?

Миссис Кинкейд нахмурилась.

– Я просто хотела узнать, нет ли у гостя каких-либо предпочтений. Любимое мыло, полотенца, – торопливо пояснила Элли.

– Да, это повторный визит, – кивнула миссис Кинкейд. – А что касается предпочтений, то они все должны быть записаны. Проверь в своем блокноте.

– Да, конечно. Простите, мэм. Что-то я сегодня какая-то рассеянная. Погода, наверное.

– Твое состояние я уже отметила, – проскрипела миссис Кинкейд. – Занимайся работой, если не хочешь потерять место.

Элли кивнула и с бьющимся сердцем, подталкивая перед собой тележку, заторопилась к указанному номеру.

«А вдруг это все-таки он? Решил поговорить. Конечно, он догадался, о чем я собираюсь сообщить. Или нет? Догадывается, конечно. Иначе зачем так сразу бросаться сюда?»

Она вытащила блокнот, посмотрела записи. Почерк у нее был неважный, а сейчас буквы и вовсе прыгали перед глазами. Элли наморщила нос. Имени не было указано, просто номер. Никаких особых предпочтений – ни свежих цветов ежедневно, ни специального мыла. Только махровые полотенца и две подушки на кровать – и все.

Записи ни о чем ей не сказали, тем более что к прошлому его визиту номер готовила не она, а Элисон.

Руки у Элли тряслись, она не без труда затолкала тележку в кабину лифта и поднялась на нужный этаж, пустой в связи с внезапным отъездом постояльцев. Перепугали их и полицейские, и вообще черт-те что творящееся в Пансионе. Короче говоря, многие просто убежали отсюда без оглядки.

Элли было все равно. Она открыла замок, распахнула дверь номера, в волнении даже забыв доведенное до автоматизма правило – постучаться, прежде чем входить. Увидала бы ее сейчас миссис Кинкейд, взвыла бы от негодования.

Уединенность и невмешательство в частную жизнь в Пансионе блюли незыблемо.

Элли быстро перестелила постель, втащила в комнату пылесос, включила в розетку в коридоре, чтобы со стороны казалось, будто в номере идет уборка, затем повернулась к двери. Она не успела выйти, как блеснул серебряный язык молнии, и в ее ослепительном свете Элли вдруг заметила в густом ковровом ворсе какой-то металлический предмет. Медальон.

Тот самый медальон.

Да, Элли сразу узнала его. Это был действительно тот самый медальон, что она нашла здесь же.

– Ты должен быть среди забытых вещей, дружок, – пробормотала она, присев на корточки и разглядывая находку. – Точно. Я сама тебя отнесла в камеру хранения. Как ты тут оказался? Загадка, да и только.

Элли хмыкнула, но размышлять об этом не стала – ее ждали более серьезные дела. Она сунула медальон в карман передника, решив положить в специальный пакет позже, чем нарушила еще одно правило. Но у Элли просто не было для этого времени.

Кроме того, камера хранения уже несколько дней не работала – ввиду отсутствия постояльцев ничего не обнаруживалось, а те, кто выехал, с перепугу увезли с собой все.

Элли прислушалась: в коридоре было тихо. Она выбежала из комнаты на поиски своей подруги Элисон.

Уже на бегу Элли заметила, что на улице разыгралась целая буря – гремел гром, ревел дождь, небо полосовали молнии. Элли не испугалась: за время работы в Пансионе она уже привыкла к тому, что весной здесь раз в неделю с гор накатывают бури. Не пугал ее и все увеличивающийся грохот и треск за окном.

Не обращая внимания на удары ветра в окно, она лихорадочно вспоминала, где сегодня работает ее подруга.

– Вроде бы Элисон сказала утром, что отправляется в северное крыло. Или нет? Да-да, точно, в северное. Она его не любит до ужаса, твердит, что там водятся привидения, – прошептала Элли.

Элли привидений не боялась, поскольку не верила в их существование. «Да и чего их опасаться? – говорила она Элисон. – Духи не могут причинить человеку вреда».

Однако общая атмосфера страха действовала и на нее. В конце коридора она сбавила скорость, а по лестнице поднималась на цыпочках. Иногда ей становилось немного жутковато. Элли казалось, что в спину ей кто-то смотрит. Не раз она останавливалась и оборачивалась. Пустота начала пугать ее, а Пансион словно вымер. Элли несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять непонятно откуда появившуюся дрожь в теле. «Это все на нервной почве. От беременности», – подумала она.

Элли обежала два этажа в северном крыле, и все без толку. Нет, она не заглядывала в каждый номер, она искала тележку Элисон, но так нигде ее и не увидела. Волнение нарастало. Трясясь от страха и нетерпения, она перешла на следующий этаж.