Правила первокурсницы (СИ) - Сокол Аня. Страница 19

— Существует несколько видов обещаний от обычного «слова джентльмена» до данного богиням обета. Я бы не советовала вам относиться к любому из них легкомысленно. Слово нужно держать. Кто может мне сказать почему?

— Ну-у-у… — протянул Отес и с небольшим запозданием поднял руку, прося слова. Кларисса Омули кивнула. — Если будешь нарушать данное обещание, тебе просто перестанут верить. Тебе и твоему слову.

— Именно так, — согласилась учительница. — А если тебе не будут верить, то рано или поздно останешься один. И в жизни и в бою, а это не самая радужная перспектива. Но даже она намного лучшего того, что произойдет с вами, если вы нарушите данный богиням обет. Кто знает, чем это чревато?

Мэри подняла руку, Кларисса снова разрешающе кивнула. Быстро же она всех выдрессировала.

— А если нарушить данный богиням обет, то они лишат тебя благословения и своей защиты.

Я неосознанно почесала ладонь.

— Да кто хоть раз видел эту защиту? — хихикнул Оли и тут же со смешком добавил: — Знаю-знаю, мне плюс один за выкрик с места. Если так дальше пойдет, я тут у вас и ночевать останусь.

— Приятно, что вы так быстро усваиваете материал. Жалко только, что выборочно. И выбираете наихудшее, — посетовала женщина.

Да выдрессировала, но еще не всех, остались отдельные неподдающиеся воспитанию экземпляры.

— А по поводу благословения богинь, — задумчиво продолжила миссис Тилон, — Я бы не была столь уверена. Богини всегда карают за непослушание, и не всегда своими руками. Возможно, отсутствие кары и есть защита, а возможно, их равнодушие и есть наказание. История знает немало примеров. И самый известный из них… — она многозначительно замолчала, предлагая нам самим заполнить паузу.

— Первый змей. — Я не сразу сообразила, что произнесла это вслух.

— Именно так, — на этот раз женщина не стала наказывать меня за выкрик места. Наверное, Оли стоило бы обидеться. — Первый змей был отмечен даром богинь, но предал их заветы, за что и был наказан.

— Как? — спросил Отес, подняв руку. — Отправлен в изгнание?

— А чем тебе не нравится такое наказание? — хмыкнула Мерьем и, поймав на себе взгляд моей гувернантки, добавила: — Мне тоже плюс один, как я понимаю и после уроков я составлю компанию этому увальню, — она презрительно посмотрела на Оли. — Так что не так с наказанием? Сидел Змей в своей норе, как сыч… Я бы точно свихнулась.

— Предательство богинь и опала Князя — слишком разные вещи. Несопоставимые, — ответил дочери первого советника Отес.

— Плюс два, мистер Гиро.

— Как вам будет угодно, миссис Тилон, — учтиво склонил голову наш умник и спокойно продолжил: — Змей остался жив и даже построил себе новый дворец вместо той «норы», его потомки благополучно пережили опалу и снова стали служить Первому роду. Так в чем же наказание?

И они все посмотрели на меня, словноя могла ответить на их вопрос. Но все, что я могла, это пожать плечами. Все знали, первого Змея, брата первого князя, сослали за применение запрещенной магии. Но как он ее применил, к кому, и какие это имело последствия — неизвестно. Мне всегда казалось, что самого факта предательства вполне достаточно.

— Сегодня мы вряд ли это узнаем, но возможно то, что кажется вам таким легким наказанием, было для героя Траварийской битвы непосильной ношей? — рассудила моя бывшаягувернантка.

— Героем он стал позднее, — из чувство противоречия добавила я, почему-то мне не нравилось, как они обсуждают Первого змея, словно какого-то прогоревшего лавочника. — Битва на мертвом поле состоялась после его изгнания, как и договор с демонами.

— Ивидель, уж вас-то я научила не перебивать, или все мои труды прошли даром? Не заставляйте меня сомневаться в собственных силах, — вздохнула моя бывшая гувернантка. — Вернемся к обетам. Еще примеры нарушения клятв?

— Третий князь был помолвлен с дочерью Муньеров, но в итоге отказался взять ее в жены. Говорят, он голым спрыгнул с парадного балкона своего дворца в Эрнестале прямо под ноги Серым псам, — сказала Мерьем, правда руку она все же подняла.

— Великолепный пример, — ответила Кларисса и в ее тоне мало кто различил насмешку. — Еще? Неужели все, что вы помните из истории это голый князь? И никто больше?

— Люди нарушают свои обещания каждый день, — заговорил вдруг Мэрдок, как и Оли не спросив разрешения. — Они врут себе по утрам, давая слово больше не пить, больше не изменять жене, больше не воровать, не сквернословить, не желать дурного, но они продолжают воровать, пить, обманывать себя и других. И что, они все лишены мифической защиты богинь?

— Да, — холодно ответила учительница. — Лишены, моя задача показать вам не то, насколько плохи люди в целом, а сделать достойных из вас. Может быть, вы поможете нам с очередным примером, мистер Хоторн? И тогда я забуду, что вы заговорили без разрешения. Окажите нам всем любезность.

— Если вы настаиваете, — в тон ей ответил Мэрдок, и мне показалось, что в его серых глазах застыл лед. — Мой предок ничем не лучше предка мисс Астер. Он знал… — сокурсник замялся, но потом решительно продолжил: — Он знал, что Змей предал богинь и поклялся другу хранить это в тайне.

— Я буду молчать, — вдруг произнесла Гэли. — Девиз рода.

— Да, — Хоторн смотрел прямо перед собой, даже не на мою бывшую гувернантку, а куда-то над ее головой. — Но он не сдержал слово. Это он рассказал…хм, нужно называть вещи своими именами. Это он донес на Первого Змея государю.

— Ну и молодец, — прошептала Мерьем едва слышно, а миссис Тилон сделала вид, что ничего не слышала, а вот Мэрдок притворяться не стал.

— Да, он все сделал правильно! И случилось то, что случилось. Змея сослали, а когда мой предок пришел к нему… Не спрашивайте зачем, не знаю. Возможно, чтобы облегчить совесть, объяснить или еще зачем-то столь же глупым. И не знаю, получил ли он отпущение грехов у Змея, а вот кару сполна. Змей…

— Убил его? — снова влез Оли.

— Нет. Зашил ему рот.

— Как? — охнула Мэри и тут же зажаласвой рот руками.

— Просто взял суровые нитки и зашил, а потом…

— Убил его? — снова спросил парень. — Вряд ли нельзя разрезать суровые нитки.

— Можно, но мой предок отказался их разрезать и умер от истощения через два месяца. Змей все-таки убил его, пусть и не сам. До самой смерти Первый Орел не сказал ни слова.

— Теперь понятно, почему об этой истории молчали, — сказала Рут, посмотрела на учительницу и покаянно добавила: — Прошу прощения, миссис Тилон.

— Я вас прощаю, мисс Ильсеннинг, — кивнула моя бывшая гувернантка.

— А что так можно было, просто попросить прощения? — удивился Оли.

— Еще плюс две, мистер Ревьен.

— Очаровательная история, — процедила Алисия. — Как и все это общество «первых» друзей-врагов-соратников. Вы позволите мне, резюмируя сегодняшний урок, высказаться?

Миссис Тилон задумалась, а потом нехотя кивнула.

— Как эти старые сказки относятся к вашему предмету? Я думала, вы научите этих деревенских олухов, — она посмотрела на Тару и Коррина, — правильно вести себя в приличном обществе, раз уж они станут магами.

— Научу, — сказала Кларисса Омули. — А для начала, я хочу научить вас правильно приносить обеты и давать клятвы, особенно те, которые вы не собираетесь выполнять, как верно сказал мистер Хоторн, обманывают и лукавят все.

Ученики замерли, глядя на учительницу.

— И раз уж мне, наконец, удалось привлечь ваше внимание к предмету, начнем. Клятвы делятся на два типа: выполнимые и невыполнимые…

Все схватились за перья, а я снова почесала ладонь.

В тот день я больше не видела черных глаз. Но страх не отпускал, он был со мной до самого вечера, как постоянный кавалер, что обязан сопровождать леди всюду и лишь перед дверьми спальни отступить. Страх не был столь деликатен. Я размышляла о его природе весь день и весь вечер в комнате, оттягивая момент, когда нужно будет ложиться спать, закрыть глаза и ступить в мир снов. Сперва я задергивала шторы, потом грела руки у камина. Провела пальцем по корешкам книг, что громоздились на столе, убрала в сундук валявшееся поверх покрывала платье, мельком отметив, что нужно будет отдать его в чистку. Сняла шляпку и положила на туалетный столик, едва не опрокинув флакон духов, и стала медленно расплетать волосы, глядя в овальное зеркало. Там-то я его и увидела. Пузырек из синего стекла, тот самый, что разбили при очередном обыске.