Кингчесс (СИ) - Птица Алексей. Страница 12

Тем не менее, работа шла. Чёрная империя Судана постепенно развивалась, было создано казначейство, выпускающее свою валюту. Главным образом, серебряные талеры, названные в народе чёрными, и золотые монеты, прозванные аналогично, чёрными империалами.

Постепенно стали создаваться различные министерства: налогов, образования, здравоохранения, сельского хозяйства, промышленности, в качестве которой функционировали лишь несколько фабрик, шахты, да золотые прииски, внутренних дел, тайной полиции, и, что естественно, кадровой армии, количество солдат в которой неуклонно росло. Но, чтобы не смущать европейцев и не показывать их действительное количество, было создано войско резервистов.

Они так и назывались — резервисты. На самом деле, это были кадровые подразделения и большинство солдат, служивших в них, были опытными воинами, участвующими во многих сражениях. Была ещё и чёрная гвардия, но её состав был небольшим, около десяти тысяч. Медленно, но верно, количество бойцов уже приближалось к пятистам тысячам, и это был не предел.

Министрами назначались воины самых разных национальностей: от турков, приглашённых Фехиме султан, а теперь Анны, до русских и шведов. Главным критерием выбора была личная преданность Иоанну Тёмному, а также крайняя заинтересованность в развитии чёрной империи.

Главной проблемой торговли было непонимание местного населения образование стоимости оплаты их услуг. Трудно было вычислить, какие товары сколько стоят, в каждой местности одна и та же группа товаров моглаиметь большую или меньшую ценность. Этим и занималась налоговая служба, формируя натуральный налог с каждой группы товаров и переводя их в золото и серебро. Таможенная же служба, которая входила в налоговую, была, скорее, похожа на службу судебных приставов, чем, собственно, на таможню. Но и она была необходима.

Мелкие торговцы и обычные прохиндеи, получив за свои товары в каком-нибудь отдалённом селении слоновую кость, шкуры зверей, а то и золотые самородки или драгоценные камни, стремились улизнуть незамеченными, пользуясь обширными незаселёнными пространствами, тайными тропами или караванными путями.

Таких хитрых торговцев искали, и, найдя, обрушивались на них отлично вооружённым отрядом, отбирая весь товар и все деньги, а караванщиков отправляли на золотые копи.

Но был один контрабандист, из числа арабов, который каждый раз уходил от погони, успевая достаточно награбить и обмануть многих. Его деятельность уже настолько достала, что Палач лично отдал приказ о награде за его поимку. Вызвался изловить прохиндея старый казачий атаман Емельян Злыдень, со своей группой молодых станичников из-под Хартума.

— Батяня, тут они прошли, негр-следопыт говорит!

Старый казачина, с пышными длинными усами и седой головой, поправил винтовку и ответил своему младшему сыну Егорке.

— Это хорошо, что ты язык местный выучил, а то этот афрорус я не понимаю, и, сдаётся мне, что и сами негры его не понимают! А на негритянских языках я говорить не умею.

— Да что тут трудного, батяня. У них весь словарный запас в три сотни слов укладывается, это как на ломаном русском говорить.

— Ну, ну, поумничай тут, ты-то всё в школу бегал на учителку смотреть, а не учёбу понимать.

— Да не смотрел я на неё, она уже старая и замуж скоро выйдет. Да и зачем она мне, когда вокруг чернокожих подруг полно, и каждая со всем уважением к тебе. Я к ней ходил учиться читать и писать. Грамотен я теперь, батяня. А ты всё о плохом думаешь.

— Ты, давай, о деле думай, а не о школе своей.

— Так я о деле-то и думаю, вон Нико всё рассказывает мне, — и Егор Злыдень кивнул на чёрного, как кирзовый сапог, негра. — Он же следопыт и нашёл этих абреков. Говорит, часа три, как прошли здесь, ещё трава полностью не поднялась. Караван большой, быстро догоним, за час-полтора.

— Ну, тогда пошли, казаки, пощиплем араба, да стребуем с него весь урон нашему царю, он хоть и чёрный тож, но порядок, уж, как любит, никому спуску не даст.

— Батяня, только главаря их велено живым поймать, да во дворец доставить!

— Ну, так и что? Поймаем и доставим, да ещё ленточкой обвяжем, кумачовой, как волка.

— А как же отомстить ему за то, что мы уже третий месяц за ним гоняемся, неужели, не помучаем его?

— Отчего же не помучаем. Проволокой руки свяжем вражине и разуем, пускай голыми ножками походит дорогами, которыми от нас убегал, ирод.

— О то дело, отец, — и Егор Злыдень поправил на плече свой ручной пулемёт. С другого плеча у него свисала длинная пулемётная лента, которую он частенько проверял, пользуясь любой передышкой. Скоро в бой, и оружие не должно было подвести.

Через час погони они увидели вдалеке, как шевелится высокая трава, пропуская караван. Тропа была узкая, и её почти не было видно в густой зеленой растительности, в изобилии покрывающей саванну в это время.

— Бери в клещи их, сынок. Возьми с собой десяток негров и идите вперёд, там шуганёте их, они назад и побегут, абы в стороны, а мы туточки их и перехватим, да десяток казачков в обе стороны отправим, чтобы они не смогли сбежать.

— Хорошо, отец.

Обежав по большой дуге караван, Егор и десяток негров, вооруженных многозарядными винтовками, залегли впереди в засаде. Вскоре показались арабские караванщики, ведущие нагруженных добычей ослов и быков.

— Стоять! Бросайте оружие! Руки вверх! — закричал Злыдень на арабском и нубийском.

— Аллах Акбар! — и в ответ раздались выстрелы.

Сняв пулемёт с предохранителя, Егор с мстительным чувством нажал на спусковой крючок. «Бигмак» басовито затарахтел, выплёвывая из себя пули.

Свинцовый шквал накрыл караван, выкашивая животных, людей и травяные стебли. Оставшиеся в живых бросились врассыпную, бросив товар и всё имущество, спасая свои жизни. Хусейн ибн Салех, бывший когда-то доверенным лицом у махди Абдалаха, сразу понял, в чём дело, и попытался развернуть весь караван назад, пытаясь уйти с тропы.

Но и сзади их ждала засада. Грозные окрики по-русски и выстрелы убедили его в том, что на этот раз ему будет трудно уйти живым. Но отчаиваться и сдаваться было не в его правилах. И, забрав все самое лёгкое и ценное в караване, он, сопровождаемый десятью самыми верными воинами, кинулся в сторону.

Едва они пробрались сквозь густую траву, собираясь затеряться на необъятных просторах саванны, как увидели казачий дозор. Очередной окрик, и Хуссейн разрядил свой маузер в сторону кричавшего казака.

Послышался болезненный вскрик. — Попал! — с радостью подумал он.

—Одного достал, значит уйдём.

Но из зарослей тут же раздались ответные выстрелы. Двое его аскеров упали. Отстреливаясь от казаков, они стали отступать по саванне, надеясь оторваться от преследования. Дальше травы становилось меньше, и она была не такой высокой, идти будет легче, но вот нужно было сначала уйти от преследования.

И тут, вслед им, прилетела граната. Кусок железа, напичканного взрывчаткой и металлическими шариками, пролетел над головами и, упав, взорвался, раскидав вокруг землю и осколки. Взрыв оглушил Хуссейна, он упал, его аскеров также не пощадили осколки. Пока он приходил в чувство, к боковому дозору пришли на помощь остальные казаки, бежавшие со всех сторон.

— Вяжи их, стреляй, добивай! Главаря, главаря ищите!

— Схватив одного из арабов, старый казак орал на него, а рядом стоящий безусый казак переводил.

— Главный где? Где главный?

— Там он там…

— Показывай!

Хуссейн ибн Салех очнулся, когда казаки уже были рядом с ним, поднял маузер, но один из казаков успел снять с пояса нагайку и метнуть в него. Тяжёлая плеть с ремнем, обмотанным вокруг ручки, усиленная свинчаткой, ударила в лоб Хуссейну, заставив его рухнуть на землю. Через мгновение на руку, сжимающую маузер, наступила нога, и маузер выпал из неё.

— Взяли, атаман! Хорошо, всех в расход!

Сухо щёлкнул револьверный выстрел, и араб, сдавший своего предводителя, упал с простреленной головой.

— Собирайте караван, всех обыскать. Через два часа выступаем.