Диармайд: Черное Солнце (СИ) - Зиненко Сергей. Страница 39

Диармайд протянул руку к сугробу снега, тот начал таять, превращаясь в жидкость. Странное дело — чтобы растопить снег уходит мизер силы, а вот когда вода превышает температуру в пять градусов — расход маны становится просто чудовищным…

Струи воды начали смешиваться с кристаллами льда, вытянувшись в тонкие нити они начали переплетаться друг с другом. Жидкость приобретала форму стеблей розы с шипами и кристаллическими цветами, распускающимися из бутонов, как живые. Контроль… нет, это был уже не контроль стихии, что-то другое, что-то, что Диармайд не мог объяснить. Теперь ему уже не нужно было в деталях представлять, чего он хочет от воды, она сама, улавливая его желания обретала необходимую форму, черпая ману мага для изменения собственной формы. Стихия стала податливой и покорной, как выдрессированное животное. Вьющаяся волна из ледяных стеблей создала заросли, обвившие ледяной трон из клыкастых черепов. Когтистые ножки ледяного изваяния впились в лёд пруда. Все эти манипуляции были настолько естественны и просты для мага, что он даже не почувствовал, сколько энергии на это потратил. То, что когда-то казалось невозможным, сейчас было сущим пустяком. Приятное изменение, которое он испытывал каждый раз, досягая новой вершины.

Парень сел на ледяной трон и расслабился, угловатые выступы неприятно кололи в спину. Такая красивая поделка… и такая неудобная; ирония жизни. Диармайд улыбнулся собственным мыслям и откинул голову на спинку, посмотрев на небо, игнорируя неприятные ощущения от ледяных шипов.

— Благословенная полынь, — тихо произнёс он. Диармайд догадывался что это за растение, его название было кричащим, но ни в одном из множества прочитанных ботанических атласов и гербариев — ему не удалось найти упоминания о нём. В старых фолиантах это растение описывалось только как предмет религиозных поклонений, символизировавших присутствие истинного Бога в этом мире.

Ещё и Ричард потерял большую часть своих информаторов из-за того, что его признали соучастником и объявили в розыск, как и Диармайда с Нико. Старик, наверное, уже сотню раз пожалел о том, что связался с Диармайдом. Только вот парень своей вины в случившемся со стариком не чувствовал, ему была необходима его помощь в прошлом и будет нужна в будущем. Ещё одна жертва, которую он вынужден возложить на алтарь своей мести…

Диармайд достал кинжал из ножен на голени, напитал его маной и приставил к правой руке, уже намереваясь рассечь кожу с татуировкой, но замер, всматриваясь в штрих-код. Как же он ненавидел это клеймо… в детстве он его стыдился, а сейчас… сейчас он всё чаще и чаще смотрел на него и всякий раз в парне разгоралась холодная ярость, требующая человеческих жертв. Сколько нужно, чтобы удовлетворить её? Сотни? Тысячи? Или ещё больше? Сколько он сможет кормить этого демона, прежде чем сам станет жертвой собственной злобы?

Невероятно острое лезвие, напитанное силой Диармайда, легло на его руку. Он чувствовал холод металла, его остроту, гладкость отполированного клинка. Вдохнул, собираясь дёрнуть ручку и вспороть кожу, но замер, не доведя дело до конца.

Наверное, эта татуировка больше не символ его позора и слабости… Теперь это напоминание о прошлом, причина, из-за которой Диармайд так отчаянно хочет отомстить. Причина, о которой не стоит забывать, метка, которую больше нет смысла прятать.

Когда Диармайд ушёл — ледяные цветы рассыпались, не выдержав собственного веса. Конструкция стала неустойчивой, как только исчез источник маны. Остался только ледяной трон из черепов, вонзивший свои монструозные когти в ледяную гладь пруда. Ни одной капли крови, в этот вечер, Диармайд так и не проронил.

Всё оказалось не так как Адам себе представлял. Не было среди шестерёнок единомышленников и идеалистов, готовых пойти на всё ради достижения мира. Чаще всего он встречал изувеченных жизнью людей, пришедших к террористам от отчаяния.

Их штаб располагался в канализации, под городом и пахло тут сыростью и болотом. Зимой в амстердамской канализации было настолько холодно, что обитатели этого подземелья были вынуждены почти круглосуточно жечь костры. Спасали маги огня, помогавшие хоть как-то поддерживать нормальную температуру в просторном помещении.

Адам очень удивился, обнаружив большое количество магов среди шестерёнок. Многие были теми, кому мешали продвинуться по службе, вынуждая вступить в ту или иную организацию. Без патронажа маг долго не проживёт, и не важно насколько индивид был силён, для выживания он был обязан стать частью какой-то группы, законной или нет — не существенно.

В шестерёнках были как сбежавшие от тамплиеров оруженосцы, понявшие, что им придётся делать для ордена, так и преступники, служившие когда-то криминальным семьям. Среди взглядов у нынешних обитателей тоже не было единства, кто-то считал, что магам необходим контроль, а другие считали, что люди должны принять свою роль в обществе. Люк не понимал, как люди, с настолько отличными взглядами на жизнь, способны вместе работать и сосуществовать. Многие уходили, так и не дождавшись непонятно чего, многие оставались, отдавшись пьянству и наркотикам. Адам не понимал, чего он вообще ждёт. Зачем он терпит этот проклятый холод, вонь и вечную ругань?

Часовщик редко заглядывал вниз, Адам видел его всего три раза за месяц, за всё время бродяга уделил ему не больше часа своего времени, оставив парня среди уставших, полных безнадёги людей.

— «Как эти заблудшие изменят мир?», — думал Адам, — «они даже собственную жизнь изменить не могут.» Если бы парень хотел — давно бы жил в достатке, рядом с любимой девушкой, и делал бы вид, что не замечает зверств, которые творит орден. Лина тоже изменилась, вступив к тамплиерам. Она приняла их правила игры, ожесточилась, зачерствела. Взгляд, которым девушка смотрела на Адама, тоже был другим. Он не мог понять, кого она видела вместо него, но это точно был кто-то другой. Лина часто шептала имя Люка во сне… Адам не был идиотом, он понимал, что это человек, которого она потеряла, он был не против, ведь и сам часто вспоминал Зою, но в Лине он видел только Лину, а не замену погибшей любимой. Больше он не мог терпеть взгляд полный печали и сожалений, а случившееся в Богемии стало последней каплей.

— Ну как ты тут? — спросил Часовщик, он был как всегда одет в свои вонючие тряпки, лохматая борода скрывала лицо, только блеск в глазах отличался от всех, присутствующих в канализации, хитрый, полный жизни, это был взгляд человека, идущего к своей цели, человека, который ещё не опустил руки.

— Замёрз, — стуча зубами ответил Адам, он сидел у железной бочки, внутри которой горела крохотная связка дров и отчаянно пытался согреться.

— А ты протянул дольше, чем я ожидал… — усевшись рядом с Адамом сказал часовщик, он протянул руки к едва разогретой бочке. Бродяга щёлкнул пальцами и внутри неё загорелся огонь, раскаливший металл до красна, Адам отпрянул, не выдержав жара.

— Прости… — ухмыляясь сказал Часовщик, — я только недавно перешёл на новый ранг, мне ещё трудно управлять собственной силой.

— Маг! — ошарашенно выкрикнул Адам, некоторые из присутствующих с опаской покосились на него, кто-то откровенно ухмылялся, наблюдая за реакцией окружающих, старик, в дальнем конце помещения, с отвращением плюнул на пол.

— А что тебя так удивляет? Я ведь не первый маг, которого ты видишь здесь.

— Нет, просто… ты такой…

— Грязный? В лохмотьях? Вонючий? — со смехом в голосе сказал Часовщик, — не отводи виновато глаза — это правда. Чего не сделаешь, ради достижения цели. Да, я не такой зализанный и надменный, как маги, которых ты встречал до меня. Мне плевать как я выгляжу, до тех пор, пока я могу достичь своей цели.

—… Я видел как минимум одного мага, очень похожего на тебя, — заговорил Адам, вспомнив Диармайда, — он был одержим силой и ему было плевать, как он выглядит, или как от него пахнет. Он делал всё, чтобы добиться своей цели.

— Да? Думаю, такой человек нам бы пригодился. Может сможешь убедить его присоединится к нам? — сверкнув огнём в глазах спросил Часовщик.