Беспредельщик (СИ) - Штогрина Анна. Страница 22

— Лили, вы помирились с Ринатом? — строже спросила мама и замерла статуей в ожидании ответа.

Блин! Я забыла об этом ушлепке. Последнее, что помню перед отъездом, как он зашел в спальню за той телкой, с сисек которой лизал текилу.

Да уж, очень хочется с ним мириться. Завидный жених. Еще на день свадьбы торжественно подарит мне триппер.

— Почти, — уклончиво ответила я.

— Лили, я ведь просила тебя, не тяни с этим. И вообще, вернись в комнату и приведи себя в порядок. Надень красивое платьице и поедь к Ринату. Помиритесь уже. Ты ведь помнишь, как для нашей семьи это важно, — мама читала мне нравоучение холодным надменным голосом.

Меня аж взбесила ее беспросветная простота.

— Ма, а зачем платье? Может сразу голой поехать и стать раком перед дверью Рината. Этого ты ведь требуешь? Чтоб я помирилась с этим придурком и продолжала трахаться, как ни в чем не бывало. Только теперь уже за деньги, которые надо папе. Мне надо озвучивать свою таксу ему каждый раз? Может вам надо будут деньги на мелкие расходы. Так я могла бы ему минет делать чаще. А вообще, чего заморачиваться на Ринате?! У папика куча богатых старых мужиков в друзьях. Можете меня подложить под каждого. Больше наколымим, — я вскочила с дивана. Схватила ключи от машины и побежала к двери.

— Боже, Лили, какая же ты грубая…

Донеслось мне в спину.

Конечно! И чего это я не радуюсь тому, что родная семья выставляет меня на торги, как породистую кобылицу.

Я набрала номер Рината. Хотят, чтоб мы помирились, так тому и быть. Достали уже. А у меня корона не спадет, если пересплю с ним снова. Чего я там не видела!

Сонный осипший голос удивленно поприветствовал меня. Он вчера тоже круто оттянулся.

— Я заеду, нам надо поговорить, — без предисловий предупредила я, чтоб он успел выпроводить всех шлюх из своей постели.

— Конечно…киса, жду, — после секундного раздумья родил мужик.

Фу. Меня передернуло от его "киса". Еще и вчерашняя текила напоминала о себе в голодном желудке.

По пути решила заскочить в "Универ" и взять себе капучино, чтоб не стошнило при виде потрепанного Рината.

Остановилась у входа и замерла от неожиданности.

Черный байк сверкал на парковке. Значит Платон тоже в кафе.

Я занервничала. Снова завела машину, намереваясь сбежать.

Несколько секунд просидела в своих раздумьях. Выключила свой Порше.

Пошел к черту, фрик, чтоб я еще пряталась и избегала его. Слишком много чести.

Я посмотрела в зеркало. Волосы уже высохли и пушились ежом. Совсем не накрашена и в домашнем спортивном костюме пудрового цвета. Даже лифчик под футболку не надела. Хороша! Чтоб его!

Попыталась пригладить волосы. Достала из рюкзака расческу. Порвала спутанные пряди. Пора прекращать краситься в блондинку, потому что даже самые дорогие краски портят и сушат концы. Завязала высокий хвост. Стало не намного лучше, но плевать. Естественную красоту ничем не испортишь. Тем более, что Платон вчера меня грубо отшил.

Только сердце непослушно выскакивало из груди. Билось очень быстро и хаотично в предвкушении встречи.

Я вышла из машины и поставила ее на сигнализацию. Медленно, словно давая себе шанс одуматься, поплелась ко входу в кафе.

Большой зал "Универа" был заполнен праздными студентами. Все галдели, как те куры с которыми я провела ночь, благодаря Самойлову. Я наивно понадеялась, что не встречу его здесь. Не увижу.

Он ведь может сидеть с друзьями за дальними столиками. А мне надо шустро схватить капучино и выйти незамеченной.

Но удача и я — два несовместимых понятия.

Платон стоял у барной стойки в очереди, вторым после толстопузика с дредами.

Как всегда весь в черном и в капюшоне.

Высился, как ворюга в банке, мрачной фигурой. Ему бы сейчас выхватить пистолет и потребовать кассиршу вывернуть кассу в мешок.

Я сомневалась. Так близко подходить и становиться за ним точно не входило в мои планы. Но и трусливо бежать я не хотела.

Наконец, решившись, я подошла ближе и остановилась в шаге от него.

Самойлов словно зверюга, унюхал мое приближение и резко обернулся. На лице у него была черная маска с изображением кожаного черепа. Глаза сверкали желчной зеленью и недобро смерили меня до самых пят с высоты его громадного роста. В кедах я едва достигала его плеч, отчего раздражалась еще больше. Чувствовала его превосходство.

— Привет, стерва. Соскучилась? — донеслась насмешка из-за ткани.

Я вспыхнула от злости.

— Держи карман шире, фрик. Я здесь за кофе, — и отвернулась к витрине со скучающим видом и дрожащими поджилками.

Самойлов наклонился ко мне ближе. Его глаза смеялись.

— А я уж подумал, что ты выслеживаешь меня, чтоб снова умолять трахнуть, — тише добавил он хрипловатым голосом.

Стыд окрасил мои щеки нездоровым румянцем. Я живо вспомнила, как вчера просила его об этом.

— Не дождешься. Вчера я была пьяная. Такого пира на твоей улице бомжовских фонарей больше не повторится. Я закодировалась. И вообще, мы с Ринатом помирились. Любим друг друга. Тебе такое чувство ведь не знакомо. С тобой только по пьяни можно на разок замутить, — я нагло задрала голову и посмотрела в его глаза.

А он даже не отклонился. Наоборот будто стал ближе. Я даже чувствовала запах металла и его кожи.

— Круто. Он вчера переебал половину сиськатых шлюх. Надеюсь и ты нашла убогий член, что согласился тебя поиметь. И да, ты права. Мне не знакомо такое возвышенное и искреннее чувство любви, как между вами. Вы друг друга стоите. Разбалованная заносчивая сука и самовлюбленный неверный кобель, — он отвернулся от меня с удовольствием глянув, как я задыхаюсь от гнева.

— Американо без молока и сахара и черный чай для моей девушки, — громко сказал Платон.

Я не ошиблась, после всех оскорблений, он назвал меня своей девушкой…

Я чуть прокашлялась, сказала громче

— Я не хочу чай. Я буду капучино.

Платон смерил меня снова ядовитым взглядом и усмехнулся

— Вот и возьмешь себе капучино, когда дойдет твоя очередь. Я сук не угощаю. Ооо… ты решила, что чай для тебя, — он засмеялся громче, — Подумала, что я назвал тебя своей девушкой?! — он ржал все громче и его смех из черного намордника казался сатанинским. Ох, как он взбесил меня в эту секунду!