Восхождение. Начало (СИ) - "AllianceSpecter". Страница 59

— Струсил?! — Слова мага задели Артиоса. Этот напыщенный индюк не видел того, что видел он.

— Артиос! — рявкнул командир младшему офицеру.

— Сынок, знай своё место, — прошипел рыцарь. — Оставь это дело профессионалам, а сам иди займись чем-то, подходящим тебе по статусу. Лошадей почисти или воды принеси.

Маг в белых одеждах смешал с навозом не только Артиоса, подобное оскорбление относилось ко всему командованию бывших гарнизонных войск. Но их командир не мог ничего поделать, оставалось лишь проглотить обиду и засунуть гордость куда подальше.

Артиос же сделал ещё одну пометку в памяти, кого при случае нужно будет спихнуть в пропасть. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Бывший наёмник никогда не забывал обид. Не забывал и не прощал.

Наступило утро, несколько отрядов рыцарей пришли в лагерь. Узнав примерное направление, в котором убежал монстр, они скрылись в лесной чаще.

Артиос же проводил спарринги. Расчистив небольшое пространство, бойцы сражались друг с другом, закрепляя приёмы на практике. Поскольку отряд никуда не направлялся, а стоял в ожидании, времени было предостаточно. Всё свободное время Артиос посвящал тренировке воинов.

Сам он тоже выбирал наиболее сильного бойца и спарринговался с ним. Чтобы не потерять хватку. Особого толку от этого не было, Артиос ещё под руководством Кюрса был одним из лучших бойцов. Лишь некоторые маги, подобные Хидгару или Олфину, могли превзойти его. Остальных же Артиос научился побеждать.

Время от времени он проходил среди солдат и пытался указывать на их ошибки.

— Щит выше держи и крепче! Ещё крепче! — Артиос одной рукой пихнул щит рядового и его повело в сторону. — Крепче!

— Мы тренируемся уже восемь часов без перерыва. Я устал! — Боец с бронзовым жетоном уже просто не мог поднять щит, его последние силы уходили на поддержание вертикального положения.

— Устал? — Артиос приблизился к бойцу и тихо спросил: — Устал, говоришь? Ты уже забыл осаду, горы трупов, которые мы сжигали, потому что орки проникли внутрь? Им ты тоже скажешь, что устал?

— Я… — Боец побледнел.

— Врагу будет плевать, устал ты или нет. Они убьют тебя, но лично мне плевать на твою жизнь. Меня волнует, что твоя слабость выйдет боком всему отряду. Сдохнув, ты оставишь беззащитным своего союзника. Посмотри, — Артиос заставил его взглянуть на соратников. — Своей слабостью ты подставишь их всех, обрекая на смерть.

— Офицер Артиос… — кто-то из строя хотел прервать Артиоса.

— Хотя это ещё полбеды. Мы всё же солдаты, смерть поджидает нас на каждом шагу. Мы готовы к ней. В отличие от женщин и детей, что доверились нам. Крестьяне гнули спины, взращивая зерно, которое мы жрём, кузнецы ковали оружие, которым мы сражаемся. Все они вложили в нас свой труд, чтобы в минуту опасности найти в нас опору, чтобы они смогли встать за нами, как за нерушимой стеной.

— Артиос! — Теперь уже Хильда попыталась прервать своего друга, но Артиоса понесло.

— Но ты, видимо, решил забыть, чем закончилась осада. Мёртвые тела, запах крови и гари, разрушенный город. Легче просто забыть, как мы опозорились. Каждый шаг назад из-за усталости стоил сотни детских жизней. А сейчас ты снова говоришь, что устал…

Каждое слово заставляло бойца вспоминать прошедший ужас, и это отражалось на его лице. А Артиос продолжал:

— Или тебе плевать? Бронзовый жетон, да? Я помню, как вы сдали позиции, сбежав как трусы…

— Мы… — попытался что-то сказать боец, но слова застряли у него в горле, казалось, он сейчас заплачет.

— И когда устанешь, ты вновь побежишь? Бросишь меня и остальных? Найдёшь лёгкий путь и спасёшь свою жалкую шкуру? Знаешь, почему военный квартал пал? Не только из-за приказа генерала открыть огонь по своим, но и из-за слабаков вроде тебя. Жалкое зрелище.

Закончив свою тираду, Артиос осмотрел присутствующих. Все стояли, понурив головы. Офицер заставил вспомнить их то, что каждый старался задвинуть в самый дальний угол сознания.

Боец, которому предназначалась речь Артиоса, и вовсе готов был расплакаться. Наверное, не стоило так жестоко обращаться с подчинённым. Да и какой из него солдат…

Обычный парень лет восемнадцати или младше, которому пришлось пережить всё это дерьмо. Он и сам прекрасно понимал всё сказанное. Скорее всего, осада унесла жизни его родителей, его родных. И Артиос практически повесил их смерти на него. Поставил его перед лицом неоспоримых фактов. Зачем?

Младшего офицера всегда бесила слабость. Своя или чужая. Он презирал её в любых проявлениях. Основной причиной тому была жалость, которая шла за слабостью по пятам. Самое ужасное, что приходилось испытывать Артиосу, — это чувство жалости. Оно разъедало душу, и он ничего не мог с этим поделать.

Хуже было только тем, к кому испытывается эта жалость. Мурашки прошли по коже Артиоса.

Он представил ребёнка, потерявшего ноги. Как к нему входят рыдающие родители. Что он должен чувствовать, видя, как расстроены его самые близкие люди? Ему и так тяжело, а жалость его матери и отца… Она лишь добивает… Родители же продолжают лить слёзы, не задумываясь, что чувствует их сын в этот момент. Подобное может очень легко сломать, ведь эта жалость является доказательством суровой реальности и никчёмности того, к кому она обращена.

Но не это было основной причиной гнева по отношению к бойцу. Артиоса понесло потому, что в том солдате он увидел самого себя. В жизни бывший наёмник больше всего ненавидел своё отражение в зеркале.

Большинство выживших обладателей бронзовых жетонов были дезертирами. Они бросили свои позиции, предав союзников, дабы сохранить свои шкуры. Окажись Артиос в их положении, он поступил бы точно так же. И это вызывало гнев — гнев к самому себе, который и выплеснулся на подчинённого. А ещё недавний разговор с рыцарем, что назвал Артиоса трусом… Поэтому в прошлом мире и не удалось достичь карьерного роста. Лидер из него был никакой.

— Тренировка окончена, перерыв на час. — Артиос всё же взял себя в руки.

Солдаты уже порядком устали, а тренировки всё-таки должны быть сбалансированными. Доведя человека до изнеможения, ты не повысишь его эффективность. Артиос всё же явно перегнул палку. Хорошо, что у него хватило сил признать это.

Руки Артиоса начали трястись. Мысли неслись бурной рекой, что тревожила зарытые в глубь сознания воспоминания.

— Чёрт.

Он вернулся к своему шатру и достал трубку.

Подобного не случалось даже раньше, когда ему приходилось совершать более ужасные вещи. Но сейчас, видимо, чаша переполнилась и дерьмо начало литься наружу из души Артиоса.

Зачем? Зачем он всё это делает?

Глава 22

— Чёрт. — Артиос проснулся от боли во всём теле. — Какого…

Ощущение было такое, будто по венам вместо крови пустили низкопроцентную кислоту. Недостаточно, чтобы разъесть сосуды, но вполне хватит для раздражения и зуда под кожей, а впоследствии и боли. Причина такого состояния обнаружилась, когда Артиос решил взглянуть на свою энергетическую структуру.

Энергия, что сочилась по его каналам, приобрела бледно-красноватый оттенок. И этому было простое объяснение. Кристалл, вживлённый в него демоном Толеросом, начал разъедать его — в прямом смысле слова. Как и предупреждал бес Золон.

Сам же кристалл начал светиться, аккурат под ядром.

— Надеюсь, я не сдохну от этого в ближайшее время… А что если…

Как понял Артиос, ядро — это своеобразный генератор энергии, а его каналы — это её проводник. А что если «слить» эту энергию? Тогда каналы заполнятся её «свежей» версией без примеси этой дряни.

Обратившись к структуре, Артиос мысленно представил, как энергия покидает его сосуды. На концах его каналов начали появляться капли энергии. Она текла медленно, очень медленно. Так ничего путного не выйдет. Попробуем по-другому.

Артиос представил, как энергия меняет направление движения. Вместо того чтобы идти по всей длине канала, она остановилась и пошла по кругу, перпендикулярно окружавшей её стенке. Подобно поту, она начала конденсироваться на внешней оболочке канала и испарятся. Эффект был в разы сильнее, так как площадь сосудов весьма обширна. Каналы буквально пронизывали всего Артиоса, копируя строение нервной системы.