Лука (ЛП) - Кастиль Сара. Страница 27

Лука: «Очень горячо. Не надевай это на люди».

Габриэль: «Почему?»

Лука: «Мне придется пойти в спортзал и отбиваться от парней. Я знаю, о чем они будут думать».

Ее рука скользнула к рубашке, и она расстегнула две верхние пуговицы, устраиваясь в кресле.

Габриэль: «И о чем они будут думать?»

Лука: «Они захотят трахнуть моего ангела».

Габриэль: «Твоего ангела?»

Лука: «Sei il mio angelo (итал. — ты мой ангел)».

Боже, даже то, что он писал, возбуждало ее. Она огляделась, чтобы убедиться, что она одна в своей кабинке, и скользнула рукой глубже под рубашку, чтобы погладить верхнюю часть груди. Под столом она раздвинула ноги, представляя, что он там, раздвигает ее бедра. Если кто-то пройдет мимо, она думала, что они подумают, будто ей жарко и она пытается остыть.

Да, конечно.

Лука: «Габриэль? Ты все еще здесь?»

Габриэль: «Да».

Лука: «Что ты делаешь?»

Как будто он мог заглянуть ей в голову. На мгновение она подумала о том, чтобы притвориться, что его слова не подействовали на нее, но она не видела ничего плохого в том, чтобы быть честной с ним. Он был прямолинеен и, насколько она знала, честен с ней.

Габриэль: «Некую пошлость».

Лука: «Пошлость в своей полицейской форме?»

Габриэль: «Никакой формы. Это твоя фантазия? Женщины в форме?»

Лука: «Габриэль в форме в своей милой розовой спальне».

Габриэль: «Это не просто получить униформу».

Лука: «Когда я закончу, все будет просто».

На лбу у нее выступили капельки пота, и она всерьез задумалась о том, чтобы пойти в туалет, чтобы облегчить пульсирующую боль между бедер. Но зачем ей было в одиночестве торчать в кабинке туалета, когда она могла получить настоящее удовольствие?

Габриэль: «Ты свободен сегодня вечером? Обычно я заканчиваю в спортзале около семи».

Лука: «Ты приглашаешь меня на свидание?»

Свидание? Они спали вместе, в них стреляли, и они делились подробностями своего прошлого. Это вывело их за пределы территории свиданий, но не привело на территорию отношений. Может быть, они могли бы быть друзьями с привилегиями или трахом по дружбе. Что-то, что не связано с эмоциональными связями.

Габриэль: «Я спрашиваю, не хочешь ли ты заняться сексом. Я не заинтересована во всех этих свиданиях».

Лука: «А я хочу пригласить тебя на свидание. Я заеду за тобой в девять».

Габриэль набрала несколько слов в поисковике на своем телефоне и прогнала их через онлайн-переводчик. Она не знала, правильно ли поняла грамматику, но, похоже, sesso переводилось как секс, а fai — что-то делать.

Габриэль: «No fai sesso (итал. — не хочешь заняться сексом)?»

Лука: «Ti scoperт fino a farti esplodere di piacere (итал. — тебя будут трахать до тех пор, пока ты не взорвешься от удовольствия)».

Габриэль: «Что это значит?»

Лука: «Что-то пошлое».

Десятая

— Спасибо. — Паоло улыбнулся, когда трансвестит бросил ему в шкатулку несколько монет.

Он не ожидал, что его маскировка окажется такой выгодной. Если мистер Риццоли узнает, что он потерял свой телефон, и «прогонит» его, оборвав связи с Мафией, ему придется обратиться к альтернативным источникам дохода, и попрошайничество будет иметь серьезное значение. Последние два часа он дежурил возле «Порока», подпольного бара в центре Вегаса, высматривая мистера Риццоли, и уже заработал двадцать баксов.

Не то чтобы он хотел, чтобы за его прогнали из Мафии, так как ему нравилось в ней все.

Ему нравилось уважение, которое ганстеры получали от людей. Ему нравилось, что у них были связи, так что они получали лучшие столики в ресторанах и лучшие места для шоу. Ему нравилось, что они ездят на шикарных машинах и носят красивую одежду. Они могли делать то, чего не могли делать нормальные люди.

Если кто-то наебывал ганстера, его женщину или его семьею, это неуважение было отплачено таким образом, что никто больше никогда не посмеет перейти тебе дорогу. С момента вхождения в Мафию, ты и твоя семья станут неприкасаемыми. Никто не смел связываться с посвящённым.

Больше, чем деньги, власть или уважение, Паоло хотел этой защиты. Ему хотелось идти по улице и знать, что никто не сможет его тронуть. Что его семья, если она у него когда-нибудь будет, в безопасности. Он никогда не чувствовал себя в безопасности дома со своим жестоким, запугивающим отцом. Даже после того, как он научился защищаться, это чувство безопасности ускользало от него.

Мистер Риццоли мог предоставить ему безопасность, которой он так жаждал. Он защищал свою семью, команду и свою девушку. Стоит вспомнить, что произошло после инцидента в доме Габриэль — мистер Риццоли сошел с ума. На следующее утро, в шесть часов, он созвал экстренное совещание своих лучших солдат и приказал всем вывести своих помощников на улицы, чтобы они охотились за стрелками. Обладая обширной сетью контактов, мистер Риццоли быстро опознал в них албанских наемных убийц и в течение трех дней отыскал бар, где они предлагали свои услуги. Работа Паоло состояла в том, чтобы позвонить боссу, если они появятся в баре сегодня вечером.

Вот только у него не было телефона и денег на покупку нового.

Дверь в «Порок» открылась и снова закрылась. Двое мужчин с зелеными страшными ястребами на куртках прошли мимо него, даже не заметив его присутствия. Мужчины, казалось, никогда не замечали его в этой маскировке, но всегда замечали женщины. Он надеялся, что это потому, что они видели что-то привлекательное под грязной одеждой, которую он купил в комиссионке.

Он надвинул кепку пониже на лоб. Неужели Мишель Бенни считает его красивым? Несмотря на отцовские правила, она согласилась пойти с ним на свидание, и на этот раз это не будет прогулка домой к отцу, ожидающим за дверью. Он собирался отвезти ее на смотровую площадку на Бульваре Лейк-Мид. Они могли бы посидеть в его машине, послушать музыку, и, он надеялся, она позволит ему пощупать ее под одеждой.

Паоло покачал головой, пытаясь сосредоточиться. Ему нужно было доказать, что он достоин этого, чтобы мистер Риццоли пригласил его присоединиться к команде. Его навыки взлома замков были большим бонусом, но его склонность к глупым ошибкам и его проблемы с насилием и кровью были главной проблемой. Паоло не знал, как стать жестче. Каждый раз, когда он видел, как кого-то избивают, он видел свою мать, лежащую на кухонном полу. Каждая капля крови становилась ее кровью, и его охватывал тот же ужас, что и в ту ужасную ночь, когда он думал, что она мертва.

Он услышал смех и опустил голову как раз в тот момент, когда двое мужчин проходили мимо, разговаривая на иностранном языке. Оба коренастые, с коротко остриженными светлыми волосами и сильным славянским акцентом, что соответствовало описанию, которое Майк дал ему об албанских стрелках. Один из них бросил в шляпу Паоло пригоршню мелочи, и тот пробормотал слова благодарности, когда они распахнули дверь в «Порок».

Как только дверь закрылась, Паоло схватил мелочь и побежал искать таксофон. Если он все испортит, его не просто «изгонят», его убьют.

* * *

— Это они? — Майк крикнул Паоло, перекрывая включённых The Ramones «Blitzkrieg Bop», и указал на двух албанцев, которых Паоло видел на улице меньше часа назад. Они сидели в отделанном наклейками баре «Порок» и разговаривали с женщиной, у которой половина головы была выбрита, а по середине был синий ирокез. Не то чтобы чуваков волновали ее волосы. Один держал руку у нее под юбкой, а другой — на груди. Паоло не мог дождаться, когда ему исполнится двадцать один. Вышибала не купился на его поддельное удостоверение, но Майк протянул ему несколько купюр и пробормотал несколько слов, и Паоло впервые почувствовал вкус рая.