Перемирие с мажором (СИ) - Аланина Маргарита. Страница 18

Ответить мне не даёт злой и недобрый Рома, который кладёт руки на мою талию и отодвигает от собеседницы. Он взъерошен и крайне недружелюбен. Похоже, с девушкой всё прошло неудачно.

— Завтра приходи в одиннадцатую квартиру, — с этими словами она спрыгивает со стойки и оставляет нас вдвоём.

— Ишимская, несмотря на странность, безобидная, — громкий шёпот почему-то навеевает мысли совсем не о Лиле.

— Всё нормально? — выворачиваюсь из его хватки и отхожу на пару шагов.

— Только нервы вымотала. Расстался с ней почти три недели назад, а до неё никак не дойдёт, — я на объяснения не расчитывала, но испытываю облегчение от их наличия. Раз девушка бывшая, значит, если она узнает, что живу у него, то обойдётся без ревностных истерик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Она, наверное, лакомый кусочек отпускать не хочет, — вот ведь глупость сморозила. Сейчас самооценка этого "кусочка" взлетит выше облаков.

- Не сомневаюсь, — два слова, но настолько самодовольно произнесены. Из пульверизатора бы его сейчас с радостью обрызгала.

— Хватит на кухне прятаться, пошли уже, — кладёт руки мне на плечи и мягко подталкивает, не оставляя шанса осидеться на кухне.

К моменту когда оказываюсь в спальне, я понимаю, что бесповоротно запуталась. Первый час я каждые пару минут пыталась улизнуть в комнату, чем лишь смешила его. Рома не отпускал меня ни на шаг, постоянно держал руки то на плечах, то на талии. В какой-то момент я перестала трепыхаться и начала наслаждаться ощущением мужского тепла рядом.

Его друзья, глядя на нас, понимающе хмыкали. Жаль, что со мной никто своими соображениями не поделился! Сначала я думала, будто он таким образом пресекает возможность негативного отношения его обеспеченных друзей ко мне, потом мои мысли приобрели абсолютно другое направление. Мне захотелось, чтобы его интерес был пусть не романтичным, но страстным, явным и настойчивым. Я толком никого и ничего не запомнила, так была сосредоточена на волнующем до кончиков ног присутствии Девятова. Парами алкоголя надышалась, не иначе.

Как только я начала прятать зевки, Рома меня отправил спать. Без лишних предисловий и телодвижений. Я даже обидеться на пару секунд умудрилась.

Сейчас лёжа в кровати я понимаю абсурдность своих недавних мыслей и желаний. Надо поскорее заснуть, чтобы дымка желания почувствовать губы Девятова на себе окончательно развеялась.

Утро воскресенья встречает меня сопением и тяжёлой мужской рукой на талии. Аккуратно убираю её и приподнимаюсь на локтях. Сбоку мирно спит Рома. Насколько я помню в своей спальне засыпала. Оглядываюсь вокруг. Точно моя. Тогда, что он здесь забыл?! Вроде, на алкоголь вчера не налегал. Или самое интересное началось после моего ухода?!

— Спи ты, не ёрзай, — сонное бормотание выводит меня из задумчивости. — На моей кровати Спицин дрыхнет.

— Рада, что выиграла у Артура, — тихо проговариваю и выскальзываю из кровати.

— Кофе сделай, раз поспать не даёшь, — я вчера о чём-то с Девятовым мечтала?! Лиля, похоже, не только в сок водку добавила, но и еду от души полила.

*Кузен ИТТ — один из членов семейки Аддамс.

*Мулета — кусок ярко-красной материи, которым во время корриды тореадор дразнит быка.

24. Незваная гостья

— Ты мне всю жизнь будешь должен, — сквозь сон слышу пронзительный женский вопль. Что за баньши объявилась с утра пораньше?! Ответа я не слышу, а вот очередной злобный крик женщины отчётливо:

— ты, скотина неблагодарная, живёшь на всём готовом, а собственной матери помочь отказываешься.

Или кто-то забрёл отношения выяснять или у Ромы самая мерзкая мама из возможных. Столько яда не может исходить от нормальной.

Бесшумно выскальзываю в коридор. Отсюда мне прекрасно видны бешенная пульсация вены на лбу и сжатые добела кулаки Ромы, а также брезгливо сморщенная физиономия его мамаши. Внешне она выглядит безупречно: стильная укладка, аккуратный ненавязчивый макияж, дорогой белый костюм, выгодно подчёркивающий точёную фигуру, неброский маникюр. Изящная и женственная, как лебедь. Невозможно не отметить их внешнее сходство — у них одинаковые овал лица и форма носа.

— Я тебе сказал, денег у меня нет, — непроизвольно ёжусь от стали в голосе Ромы. Он не срывается, не повышает голос, что пугает гораздо больше.

— Значит так, ты достанешь деньги, иначе я никогда не уйду отсюда. Ты мне обязан до конца жизни. Не для того я под твоего отца ложилась, чтобы копейками перебиваться!

— Пошла вон! — его трясёт от злости.

За прошедшую после вечеринки неделю мы с Ромой нашли общий язык, но всё равно представить, что он чувствует сейчас, мне сложно. Знаю, что он дальше словесного выплеска гнева не зайдёт, как бы сильно ему не хотелось. Я столь железобетонными принципами в этом вопросе не обременена, поэтому подхожу и со всей силы прикладываюсь к щеке стервы. Звенящий удар оставляет яркий отпечаток на белоснежной коже и острой болью отдаётся в моей ладошке. Первый и последний раз я кого-то ударила.

Пока оторопевшая мадам трёт щёку и истошно вопит я отхожу к не менее шокированному Роме, кладу руки ему на шею, наклоняю к себе, запускаю руки в светлые волосы и прижимаюсь к нему губами. Чувственная дрожь током проходится по позвоночнику. Языком провожу по его нижней губе и слегка прикусываю. Реакция следует незамедлительно. Одна рука удерживает мою голову, а вторая плавно скользит по талии, заставляя прижаться ближе. Он жёстко сминает мои губы, проникая языком в рот, лишая кислорода и остатков здравомыслия. Я полностью растворяюсь в страстном танце наших губ и языков. Он не выпускает меня из огненного плена ни на секунду. Исследует. Искушает. Выпивает. Острое наслаждение бродит по всему телу, оседая внизу живота.

Не разрывая поцелуя, Рома подхватывает меня и садит на спинку дивана. Рукой медленно перебираю пальцами по всей длине возбуждённого члена через ткань шорт, в то время как он оттягивает мою майку и ласково сжимает чувствительную грудь. Языком проводит дорожку по нижней губе, скулам, спускаясь к шее, оставляя после себя пламенный след. В этот момент сквозь лихорадочный стук сердца до меня доносится хлопок входной двери. Краска стыда заливает мои и без того пылающие щеки. Его мать всё ЭТО видела.

Рома отстраняется, поправляет майку и сбивчиво шепчет мне в шею:

- она ушла почти сразу. Наверное, безделушки в сумку запихивала, поэтому ушла только сейчас.

Наше рваное дыхание кажется громовым в тишине квартиры. Мы долго неподвижно стоим, не прикасаясь друг к другу, но буря внутри не ослабевает ни на йоту.

— Не сейчас, — Рома мне в губы хрипит обещание, оставляя целомудренный поцелуй на распухших губах. — Ты в душ, я — кофе.

Не уверена, что могу выдавить из себя что-то членораздельное, поэтому неуклюже киваю и на прыгающем желе, вместо ног, иду в спальню, а затем в душ.

Полчаса под тёплыми струями почти полностью меня отрезвили. На кухне меня ожидают кружка дымящегося кофе с шоколадкой, и занятый телефоном Девятов. В очередной раз радуюсь нашей выработанной за неделю системе — пока один занимает ванну, второй хозяйничает на кухне. После пробуждения в одной кровати и совместного завтрака в прошлое воскресенье наши отношения изменились. Стали дружескими. Если он переходил проведённую мной невидимую границу, я прикидывалась валенком и меняла тему. Сейчас всё изменилось и сделать вид, что ничего не было не получится. И не хочется.

Начать я решаю с самого начала. С визита неадекватной женщины.

- Как она вообще попала в квартиру?

- Я забыл внести её в черный список, — его голос безэмоционален. Прикусываю язык и сосредотачиваю взгляд в кружке. С чего я взяла, что ему хочется обсуждать свою мать или я имею право лезть к нему с расспросами?

В гнетущем молчании допиваю свой кофе большими глотками. На смену сладостному возбуждению пришла неловкость. Нужно срочно выйти за пределы квартиры. Позорно сбежать мне не даёт Рома, заключивший меня в кольцо крепких рук.