Колхозное строительство 7 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 27

— Дополнительный стимул в предстоящей схватке.

— Схватке? Вас же награждать будут?

— Есть у меня шкурный интерес.

— Ради бога, аккуратней!

— С козырем прорвёмся, — покрутил ногой, играя зайчиками от хрома.

Интермеццо одиннадцатое

Концерты, гастроли. Питаешься нерегулярно, и тем, что попадётся под руку. В результате зрители в первых рядах часто испытывают дискомфорт.

Они там, в Москве, совсем с ума сошли! Человека, который скрипит зубами от боли в ноге и горстями ест антибиотики, отправили через половину мира. Папа Петя что, незаменим? И сам тоже хорош! Послал бы. Что, прибежали бы силой в самолёт заталкивать? Политика! Здоровье-то одно. Маша-Вика вздохнула, смотря вслед улетающему самолёту, погладила по руке плачущую маму Лию.

— Нормально всё будет. Получит очередной орден и вернётся.

— Вот что за человек? Больше всех надо? — тут платком не обойдёшься. Полотенце надо.

Сама Цыганова, ругая Тишкова, усмехнулась. И у неё жизнь весёлая. А вчера стала ещё веселей.

В Алма-Ату приехала звезда. Даже две звезды — но одна сильно пригасшая, а вторая — пока ещё не разгоревшаяся. Гарринча пожаловал к Кашпировскому на плановые процедуры, а с ним — жена. Перед отъездом из Бразилии Элза, уже известная на родине певица, записала три новых альбома в стиле самба, но большого успеха они не имели — в народе её считали виновницей всех бед, которые случились со всеобщим любимцем Манэ, и прозвали «ведьмой». Никто не хотел верить, что на самом деле всё наоборот — это не дама из богемы спаивает безвольного мужа, а он сам всячески сопротивляется её попыткам вывести его из штопора. Теперь жизнь пары сделала крутой поворот, Манэ совершенно счастлив в команде второй лиги, где легко даже почти в сорок быть королём и кумиром, его мутит даже от запаха пива, и при этом он по-бразильски весел и беззаботен. Кусочек улыбчивого жаркого солнца в сером уральском небе. Элза же немного заскучала — муж доставлять проблемы почти перестал, мама тоже довольна новой жизнью, но куда ей самой приложить вновь разгоревшийся пусть уже и не девичий, но вполне ещё молодой задор?

Как на удачу, в столице Казахстана к этому времени как раз открылась музыкальная студия под эгидой ансамбля «Крылья Родины». Молодые артисты со всего Союза приезжали туда на стажировку — поучиться у мировых звёзд, как правильно работать на сцене, поиграть на обалденных новых инструментах, которые начали выпускать в Алма-Ате, да просто людей посмотреть и себя показать. Сами «Крылья» работали в это время над обновлением программы, но студия регулярно проводила в разных дворцах культуры по всей республике сводные концерты, от которых неизменно трещали по швам залы. Хоть собирай по примеру «Миража» и «Ласкового Мая» сто коллективов и пускай чесать по стране — от кандидатов отбоя нет, однако неофициальный художественный руководитель проекта «Крылья Родины» Маша-Вика Нааб-Тишкова-Цыганова такой пошлый трюк даже не рассматривала. Шестидесятилетнюю семиклассницу захватила идея воспитать десятки и сотни грамотных музыкантов и авторов, которые будут самостоятельными, оригинальными и актуальными на протяжении многих лет и даже десятилетий. Иногда для этого достаточно в самый подходящий момент дать молодым ребятам пару советов и наиграть пару мотивов, а дальше талант, если он есть, возьмёт своё.

Первой ласточкой, которая встала на крыло в «Крыльях», стала одиннадцатилетняя девочка из Семипалатинской области Роза Рымбаева, которую привела за руку знаменитая оперная певица Багланова, тоже Роза — в её честь, оказывается, родители и назвали юное дарование. У маленькой круглолицей школьницы обнаружился голосина впору небольшому пароходику. Маша заскрипела зубами — «написать» для неё песню «Алия», с которой Рымбаева гремела на весь Союз в реальной истории, не было никакой возможности, поскольку песня, вот незадача, была на казахском. Кроме того, до трясения в коленках хотелось пообниматься и по-девичьи посекретничать с Розой, которую Вика Цыганова прекрасно знала в прошлой-будущей жизни! Но нет — это ещё не та Роза, а Маша сейчас — не просто ровесница, девчонка с косичками, а знаменитый композитор и строгий экзаменатор. Тут уже коленки тряслись у Розы. Тем не менее, Рымбаеву одобрили, перевели в школу-интернат в Алма-Ате, зачислили в студию, и за какой-то месяц с помощью опытных преподавателей Маша подготовила её к дебюту на большой сцене. Первым хитом для Розы стала песня «Расскажите, птицы» — придётся Игорю Николаеву потом написать для Пугачёвой что-нибудь другое. Кроме того, невероятным усилием воли Цыганова выдрала из памяти фамилию «Байтереков». Молодого композитора нашли в Чимкенте, выдали в соавторы нескольких молодых поэтов, намычали примерный мотив и нагрузили коллектив задачей сочинить песню про Героя Советского Союза Алию Молдагулову. Авось да выйдет не хуже, чем в реальной истории.

Ещё один зверь прибежал на ловца сам — вернее, прилетел. Летел издалека, аж из Франции. Певец и композитор Клод Нугаро был молод и отравлен сладким ядом бунтарства. В другой истории он будет активно участвовать в студенческих выступлениях мая 68-го в Париже, напишет об этом знаменитую песню, которую будут запрещать, и по-настоящему расцветёт уже после заката эпохи де Голля. В этой же парень едва не угодил в кутузку, ужасно обозлился на поросшего мхом вечного душителя свобод и высоких помыслов у руля Бель Франс и впал в небывалый революционный угар с красным оттенком. Кабы ему знать, кто на самом деле нашептал генералу-не генералу идею превентивно воспользоваться растоптанным президентским тапком — однако фактическую роль месье Тишкофф в тех событиях во Франции не афишировали. Куда ж тогда подался бы пламенный искатель правды?

Как бы то ни было, Нугаро добрался до Алма-Аты и припал к стопам кумиров, взыскуя просветления и вдохновения. Из кумиров на месте оказалась только Маша-Вика. О Нугаро она знала — в Реальной истории он так и остался хоть и звездой, но исключительно для внутреннего французского употребления. Талант невероятный, классная музыка, острые тексты, необычные ритмы, опередившие время — но продать миру песни на французском было задачей почти нерешаемой. И Джо Дассен не смог. Ну, это там. Здесь — и эти продадим, и переведём, и ещё раз продадим, только дороже. Прослушав привезённые Клодом плёнки и освежив в памяти его творчество, Цыганова немедленно зачислила его в студию преподавателем. Пришлось уговорить папу Петю перетащить из Краснотурьинска Горбаневскую Наталью Евгеньевну. Будет исправляющаяся диссидентка двойным переводчиком. Песни — с французского на русский, лозунги, что выдаёт месье Нугаро, — тоже на великий и могучий. А самого революсьонера приобщить к языку Ленина и Бакунина. Будет месье Клод учить молодёжь писать остро и на грани фола — через десяток лет такое как раз войдёт в моду, да и сейчас этот товар уже вполне можно поставлять на экспорт.

Эх, жизнь-то идёт интересная! Школа не особенно и утомляет, синглы и гиганты продаются, в студии всё прибавляется молодого увлечённого народа. Из Минска вот приехали тощие усатые пацаны — группа под странным названием «Лявоны». Впрочем, всё стало понятно, когда представился их лидер — почти земляк, свердловский парень Володя Мулявин. Ну, этих учить — только портить. Сразу же заявила — никаких «Лявонов», тут не Минская филармония. Мулявинцы поскребли в затылках, посмотрели в окно и решили назваться «Джигитами». Маша похмыкала и предложила не торопиться с таким важным решением. Додумаются. Пока что подкинем им что-нибудь из их же собственного, но позднего. А заодно сведём с парнями из «Фламинго» — чувствуется, им найдётся что друг другу сказать с Родионом, бывшим Роджером, Уотерсом. «Крик птицы» вон, например, пусть сочинят пораньше. Оба брата Мулявиных под Машины измышления ели глазами новенький яблоневый «Космос» в самом роскошном исполнении, висевший на стене, и жадно ловили каждое слово малокалиберной небожительницы.

Ох и неловко день за днём общаться с людьми, которых вроде бы знаешь сто лет, а они уверены, что видят тебя впервые. При этом многим в своём нынешнем теле годишься в дочери, а они считают тебя чем-то вроде ожившей статуи Свободы. Нет, не все ещё поверили в то, что вот прямо тут, прямо у нас — передний край мировой поп-культуры, всё ещё оглядываются на Запад, пытаются подражать тому, что и в том мире, и в этом уже обречено отмереть. Не укореняется мысль, что можно уже самим начинать законодать моды. Вот как заставить людей поверить, что мы тут сами с усами, что нисколько не слабее тех, кто там, особенно с таким-то багажом послезнания? Много таких мыслей передумала Маша-Вика в душном подвале кунаевской дачи. Всё казалось, что где-то есть ключик к этой дверце, но она его не нашла, и уже не найдёт. Плакала тихонько, чтобы никто не слышал — но как не услышать, когда все рядом, руку протяни? Папа Петя и мама Лия протягивали в темноте руки, гладили по голове, обнимали. Таня и Юрка лезли поближе, шептали что-то на ухо. Не объясняла, чего плачет. Какая разница, почему именно не хочется умирать?