Призрак в машине - Грэм Кэролайн. Страница 14

Постепенно он создал небольшую коллекцию, в которую входили целый сноп отлично сбалансированных длинных луков; лафет огромного арбалета (чтобы вставить в него тяжелую стрелу, требовались усилия двух человек); ржавый шлем с конским хвостом на гребне и боковинами на петлях.

Когда Бринкли пришло в голову, что он может стать владельцем копии огромной военной машины, сделанной в натуральную величину, ему было уже под сорок. Он чертил тщательно составленные планы устройств, которые нельзя было использовать на практике. Деннис начал с требюше — гигантской кожаной катапульты с лебедочным механизмом в раме, имевшей девять метров в высоту и предназначенной для перебрасывания огромных камней и сосудов с кипящей жидкостью через крепостные стены. За требюше последовала передвижная осадная башня, способная выдержать сто человек. Потом Бринкли начал искать мастера, способного их построить. Когда все было сделано, он стал подыскивать подходящее помещение, которое могло бы вместить его сокровища.

Деннис остался доволен покупкой и последующей перестройкой Киндерс [24]. Не было вечера, чтобы он не зашел в обширное помещение, где хранились боевые машины. Особенно ему нравилось приходить туда в сумерках, когда их гротескные тени встречались и переплетались, расползаясь под его подошвами, как серый туман.

В такие минуты ему чудился свист тысяч стрел. Или скрип и скрежет каната, поднимавшего огромную кожаную петлю требюше в боевую позицию. С годами эти сцены становились все более живыми и включали не только постоянно возраставшее количество отвратительных деталей, но и звуки, а впоследствии даже запахи кровавой бойни.

На первых порах такие необычные видения посещали Денниса только тогда, когда он оказывался в своем арсенале. Стоило ему закрыть дверь хранилища и отправиться по делам, как шум и ярость немедленно исчезали. Но в последнее время его сознание начало давать сбои. Однажды, к большой тревоге Бринкли, это случилось в конторе во время разговора с двумя служащими. Иногда в его сны вторгались стоны раненых воинов и крики испуганных женщин и детей.

Естественно, Деннис никому об этом не говорил. Однако когда дневные воспоминания о ночных кошмарах стали изнурительными, он решил обратиться за помощью. Поскольку идти к психиатру Деннису отчаянно не хотелось — в повседневной жизни он был совершенно адекватным человеком, — он выбрал в качестве консультанта специалиста по снам. Когда Бринкли смущенно изложил женщине-врачу свою историю, та выслушала его и предложила несколько методов лечения, которые показались ему глупыми. Вроде совета каждый день записывать свои сны и видения. Все же Бринкли внял ее словам; к собственному удивлению, это ему так помогло, что второго визита не потребовалось.

Мэллори помнил, что однажды разговаривал с тетушкой о странной дружбе ее компаньонки и Денниса Бринкли. Как большинству людей, это казалось ему странным и даже немного смешным. Лоусону хватило глупости сказать об этом вслух. Намек на то, что непривлекательные и необщительные люди не заслуживают дружбы, рассердил Кэри. Как и намек на то, что неудачники должны выбирать в друзья таких же неуклюжих и некрасивых людей, как они сами.

Когда Мэллори покаялся, Кэри сменила гнев на милость и кое-что рассказала о ситуации, в которой очутилась Бенни. Насколько она понимала, отношения подруги с Деннисом основывались не столько на взаимной симпатии (хотя она, безусловно, присутствовала), сколько на понимании того, что они не причинят друг другу зла. Мучительная застенчивость Бенни, скрывавшаяся за ее суетливостью, неловкостью и стремлением помочь всем и каждому, прекрасно компенсировалась спокойствием Денниса, его терпением и искренней заботой о благе пожилой дамы. Им было удобно друг с другом. Кэри рассказала, что однажды ей потребовалось срочно поговорить с Бенни в присутствии Денниса. Гость и хозяйка сидели в высоких креслах по обе стороны камина с таким спокойным и степенным видом, словно были женаты много лет.

Бенни ничего не знала об этом разговоре, но шла открывать дверь Эпплби-хауса с совсем другим выражением лица.

— Входи, Деннис. Ужасно рада тебя видеть.

— Я не торопился… После похорон прошло слишком мало времени. Но увидел машину Кейт и подумал, что тебе может понадобиться компания.

— Ты прав, как всегда.

— Пойдем на кухню?

Они разместились за потертым столом. Бенни выбросила спитой «Эрл Грей», заварила то, что Деннис называл «знатным чифирем», и достала красивые мейсоновские желто-голубые чашки и блюдца с цветочным узором. Вообще-то они были предназначены для утреннего кофе, но Кэри считала, что нужно пользоваться тем, что тебе подходит, а первоначальная цель предмета не имеет никакого значения. Мороженое она резала ножом для рыбы, если тот оказывался под рукой, а однажды подала устриц с лимонными дольками, колотый лед и морские водоросли на трехъярусной подставке для торта. Так что Кэри и глазом бы не моргнула, если бы…

— Ох, Бенни, милая… — Ее слезы лились как дождь. Деннис достал большой белый носовой платок, расправил его безукоризненные складки и положил рядом с блюдцем Бенни. — Мне ужасно жаль.

— Ухх… ухх… — Бенни крепко обхватила руками грудь, разрывавшуюся от боли. — Когда все были здесь… мне было легче…

Деннис ждал и молчал. Бенни искренне благодарила его за это. В последние дни ей говорили слишком много. Намерения у людей были добрые, но все их банальности ничего не стоили. Хуже того, они раздражали. Что они знали о настоящей, истинной Кэри? О ее чувстве юмора, временами вспыхивавшей сварливости, зычном смехе и умении зло передразнивать столпов местного общества, едва те поворачивались к ней спиной? О ее любви к сплетням, хорошему вину и крепкому табаку? На эти воспоминания, за которыми последовали другие, ушло столько времени, что чай остыл.

— Я заварю свежего, — сказал Деннис скорее утвердительным, чем вопросительным тоном. Он наполнил чайник, а когда тот снова засвистел и запищал, Бенни перестала плакать.

— А что-нибудь к чаю есть? — спросил он. Не из жадности, хотя был сладкоежкой, а чтобы отвлечь Бенни.

— Да-да! — Бенни начала хлопотать и вынимать из буфета жестяные банки. Одна из них упала и покатилась по полу. И тут она вспомнила, что Полли забрала с собой остатки торта, который подавали на поминках. — Остался только «Баттенберг».

— Любимый торт моей матери. — Деннис достал чистые чашки. — Хотя марципан ей не нравился.

— Это не домашний. — Бенни положила кусочки торта на почти прозрачное блюдо с потускневшим золотом ободком и только потом поняла необычность этой фразы. — Не нравился?..

— Она вынимала марципан и ела то, что осталось. Я часто спрашивал ее, почему она не покупает вместо него «ангельский бисквит» [25]. Желто-розовый. Помнишь, Бенни?

— О да. Взбитый белок с сахарной пудрой.

Деннис продолжал говорить. От вкусовых привычек матери перешел к другим семейным историям, пару которых Бенни хорошо знала, а потом начал рассказывать о странных соседях, которые когда-то жили рядом с Бринкли.

— У них было чучело броненосца. После наступления темноты, когда никто ничего не видел, они водили его гулять.

— Ой, как чудесно! — Бенни захлопала в ладоши от удовольствия. — Они что же, везли его на колесиках?

— Нет. Несли на руках.

— Ну, если кого-то несешь на руках, это не значит, что ты ведешь его на прогулку.

Пока Деннис расписывал это семейство — целиком выдуманное, — к Бенни прыгнул на колени Кройдон и замурлыкал. Впервые за долгое время. Она погрузила пальцы в его оранжево-белый ошейник и стала почесывать шею. Кот задрал подбородок, стремясь продлить удовольствие. Прихотливо петлявшая беседа, непринужденные паузы и мерное мурлыканье заставили Бенни успокоиться. Теперь ее прежние страхи казались глупыми. Нужно было придумать способ справляться с собственным воображением.