Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 21
– Я… участвовала в работе санитарного поезда.
Доктор откровенно фыркнул.
– И возил этот поезд знатных особ?
Зинаида запнулась.
– Как вы узнали?
– Тора, а где еще вы могли получить этот опыт? – врач не смеялся, он почти сочувствовал. – Подумайте сами! Поезд, знатные особы… кто у вас, в Русиине?
– Император и императрица…
– И кого им покажут? У них, кажется, еще дочери?
– Д-да…
– Вы были в их свите, тора?
– Разве сейчас это важно? Их убили, жом…
Врач тоже запнулся.
– Простите, тора. Но поймите меня правильно. Никто и никогда не покажет начальству тяжелых больных. Чистенькие ранения, распоротая кожа, сквозная ранка, которая заживет за пару недель, не оставив и следа… причем все раненые были из благородных. Верно?
– Как вы догадались, жом… простите, не знаю вашего имени?
– Станислав. Станислав Садальский, к вашим услугам, тора.
– Вы не тор, верно?
– Верно, тора. Мои предки были жомами, и я этим горжусь. Сам выучился, сам в люди вышел…
Зинаида опустила глаза.
– Не обижайтесь, жом. Я спросила не ради того, чтобы вас унизить.
Жом посмотрел на нее серьезными глазами, понял, что девушка не врет – и коротко кивнул.
– Вы тоже не обижайтесь, тора. Я после ночного дежурства. И очень устал. Когда мне сказали, что встречи со мной добивается какая-то… тора…
– Фифа? Или та сестра милосердия высказалась еще… определенней?
Врач улыбнулся краешками губ.
– Намного… определенней.
Зинаида пожала плечами.
– Я не виновата, что произвожу такое впечатление. Но я действительно хочу научиться.
– Этому?
Врач без предупреждения распахнул дверь в палату – и вошел, заставляя Зинаиду последовать за ним.
И девушка закашлялась. Отчаянно и беспомощно.
Палата…
Рассчитана она была на четырех человек, а расположились в ней не меньше пятнадцати. Запах – хоть топор вешай.
Чем пахнет в таких палатах?
Человеческими страданиями?
Ах, как вы поэтичны! А чего попроще не желаете?
Кровь – свежая и загустевшая. Гной. Моча. Все это равно как свежее, так и застаревшее. Тухлятина, экскременты, пот, несвежее белье… все это смешивается в густую симфонию – и так бьет по ноздрям, что у неподготовленного человека может тошнота начаться.
Врач привел ее высочество в палату для людей после ампутаций. Здесь лежали те, у кого отрезали руки, ноги… у кого воспалились швы, у кого началась гангрена – и также с последующей ампутацией…
Лежали и часто гнили.
Не хватало белья, медикаментов, санитарок… даже судна – и те с утра еще не выносили!
Доктор пометил себе устроить разнос подчиненным – и с интересом посмотрел на Зинаиду. Та была бледнее мела. Но на ногах стояла и не блевала. Даже странно.
Полкан ощерился и зарычал.
– Если решите посещать курсы, собака вас будет ждать снаружи, – припечатал Станислав.
Зинаида зажала рот рукой – и под ухмылки лежащих поближе, вылетела из палаты.
Повело – в коридоре было окно. К нему и кинулась великая княжна, вцепилась в переплет, рванула на себя створки.
Фуууу!!!
Свежий воздух ударил плетью. Выбил из ноздрей затхлость и кое-как прояснил голову. Хотя и не сразу.
Зинаида опомнилась минут через пять, обернулась – и увидела за своим плечом Станислава.
– Будете блевать? Или падать? Тора?
Зинаида выпрямилась.
Ах ты… еще и издеваешься?
– Жом, вы себя переоцениваете. Хотя признаю, попытка была неплоха. Это все, чем вы можете меня напугать?
– Отнюдь, – не разозлился Станислав, прекрасно видя, что девчонка стоит на одном упорстве. – Хотите в операционную? В перевязочную? В процедурный кабинет? В клизменную? Наконец, просто вытаскивать внутренности после операций и тащить в печь, где их сжигают?
Зинаида поднесла руку к горлу.
– Вы…
– Я. Тора, зачем вам это? Устройте благотворительный бал, подписку, сходите, вышейте пару десятков кошелечков… зачем вам госпиталь? Здесь грязь и кровь, здесь люди умирают по-настоящему. И ваши батистовые платочки с вышивкой им не помогут. Им не надо вытирать пот со лба. Им не надо читать книжки. Из-под них надо вытаскивать судна с дерьмом. Надо выгребать, в буквальном смысле, грязь. Надо ворочать тяжелые тела, надо обтирать их, бороться с пролежнями… вы хоть видели, что это такое? Гниющая, мокнущая язва до самой кости! Это не санитарный поезд, где вокруг вас бегали с поклонами. Это грязь и кровь, боль и смерть. Вам здесь не место.
Станислав был невероятно убедителен в этот момент. И раньше Нини поддалась бы ему. Сдалась, позволила себя выставить…
Сейчас же…
Проснулись в девушке гены Аделины Шеллес-Альденской, которая всю жизнь упорно лезла куда хотела. И попробовал бы кто-то ее не пустить!
А может, всколыхнулась память о лесной поляне. Где в машине, матерясь и поливая ее плечо спиртом, Анна вытаскивала пулю из плеча девушки. Она смогла, а чем хуже Зинаида?
Где-то же Анна научилась?
Почему Нини не может!?
Она что – такая тряпка?! Что ее отовсюду гонят, а она и слова сказать не смеет?! Девушка так сверкнула глазами, что Станислав даже сделал шаг назад. Потом опомнился, но было уже поздно. Великая княжна надвигалась на него решительно и неотвратимо, словно тайфун или цунами. И голубые глаза ее горели гневом.
– Значит, бал? Или кошелечки? Перчаточки вышивать? Жом Садальский, вы слишком много на себя берете! То, что в первую минуту мне стало страшно, не означает, что я струшу и в дальнейшем! Вы поступили некрасиво, постаравшись окунуть меня в грязь, но я все равно не откажусь от своей мечты! Меня не возьмут на курсы? Я пойду к вашему начальству! И все равно добьюсь своего! Просто сделаю пожертвование, и меня примут на любые курсы. Более того, вам придется возиться с мной особо, потому что ваше же начальство вас обяжет это сделать!
– Сделаете пожертвование? – разозлился и Станислав. – а давайте! Смотрите сюда! – он выхватил у санитарки, которая шла мимо, лоток с бинтами, и ткнул Нини едва не в нос. – Видите?! От старости расползаются! Едва ли не в руках! Ничего не хватает! Лекарств, белья, инструмента… хотите учиться? Отлично! Я вас возьму в подручные! И сам учить буду! А вы закупите для госпиталя то, что я укажу! Чтобы не в карман начальству, а до больных дошло! Раз уж вам так хочется!
Нини и не подумала отступить.
– Тогда условие! Полкан остается со мной!
– Собаку в палаты!? Только через мой труп!
Полкан коротко рыкнул, сообщая, что он может. Только попросите. Но Станислав даже и внимания на это не обратил. Подумаешь – собака! И не такие на него рычали! И даже не всегда собаки!
– Будет лежать рядом со столом. С… – Нини кивнула головой.
– Пост дежурной медсестры, – пояснил Станислав. – Ладно. Пусть лежит. Но если кого цапнет – я вас обоих выгоню. Наплевав на пожертвования. Понятно?
– Да.
– Как к вам обращаться, тора?
– Зинаида.
– Ида, значит?
Зинаида попробовала новое имя на вкус.
– Ида…
Что ж. Это было лучше и простонародной Зины, и претенциозного Нини. Нини умерла там, в лесу. В Русине. Там она и была похоронена.
– Называйте меня Ида. Когда у вас выходной, жом Станислав?
– Завтра.
– Я приеду к вам к десяти часам утра. Поедем закупать все необходимое для госпиталя.
Станислав опустил глаза.
Ему стало стыдно за свою вспышку… вот чего он сорвался? Не первая дуреха – она и не последняя, много их таких, которые рвутся в госпиталь искать свою любовь. Но когда ты с ночного дежурства, когда устал до красных кругов в глазах и черных – под глазами, когда тебя уже потряхивает…
Как-то очень не ко времени пришла именно эта…
– Хорошо. Я буду ждать вас, тора Ида.
– Хорошо.
– И называйте меня Стас. Иногда на полное имя нет времени – когда работаешь.
Зинаида прищурилась, но это была не попытка кокетства. Мужчина говорил, что думает.
– Хорошо, жом Стас. Завтра в десять утра. Ваш адрес?