Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 69

– Обещаю. Подумаю.

А деду того и надо было. Поклонился, да и смылся. Ему еще предстояло объяснить торе, как правильно себя вести. А то молодая ж!

Глупая!

Наломает дров, хоть поленницу клади, а им такого не нужно, нет! Лично ему нужно уехать из Подольска вместе с войском. А что уж дальше будет, как оно будет…

Там и посмотрим!

Дед Савва воспринимал Измайловых, как свою семью. И беречь и собирался всеми способами, даже подлыми. Вот коли Илья на его драгоценной девочке женится, тогда и Илья станет его семьей, можно будет с ним чуточку иначе. А пока он жениться отказывается, нечего с ним, как с человеком!

Ишь ты, враг!

Тебе тора чуть ли не девственность отдала, а ты харчами перебирать изволишь? О другой бабе вспоминаешь!?

Наглец!

Но торе это лучше не объяснять. А вот что надо полежать в постели, потому как боли начались на нервной почве… от разлуки с любимым – это надо. Это дело. Пусть полежит, поболеет.

Яна, монастырь.

– Жеванные мухоморы! Топыч, не вздумай за мной повторять!

– Не буду.

Яна морально готова была материться. А как еще?

Из монастыря они ушли. Яна лично заминировала монастырь, здраво рассудив, что монахи сюда долго не вернутся, а вот мародеры – запросто.

Крестьяне?

Вряд ли. Они своей шкурой рисковать не будут, если и явятся, то далеко не сразу, к тому моменту ловушку уже кто-то из вернувшихся бандитов разрядит.

И дело-то нехитрое!

К двери присобачить динамит и взрыватель так, чтобы при открывании взрыватель воспламенился, ну и полетели осколочки во все стороны. А кого уж там накроет, убьет или покалечит… вот что Яну не волновало! Чем меньше подонков, тем лучше людям. А что они вернутся, девушка даже не сомневалась.

Поэтому дети были посажены на велосипед, Топыч крутил педали, а Яна шла рядом на лыжах. Потом они менялись.

Малявок укутали во все теплое, что нашлось. Два огроменных тулупа пришлись кстати – только носы из них и торчали. Яна время от времени проверяла – не подмерзли?

Вроде пока что нет.

И все равно двигались медленно.

Дети же!

То пить, то есть, то пИсать, Яна ругалась, но безадресно. Чего уж там, дело житейское. Не бросать же малышню на растерзание?

И так им повезло…

Как поняла Яна, главарь бандитов просто любил жестоко играть с людьми. А что может быть страшнее для матери, чем издевательства над ее детьми?

Над собой-то ладно… Марфа сносила все. И то, что называли в двадцать первом веке изнасилованием в извращенной форме, заметим, массовым, и побои, и остальные милые идеи, лишь бы ее детей не трогали.

Даже не кричала. Старалась, чтобы дети не пугались. Не помогло, конечно, но что могла, то женщина сделала. И помощи дождалась, и нашла, кому детей поручить…

Яна была рада, что убила подонка. Жаль, не всех. Но – нет в мире идеала.

Еще и следы заметать приходилось. Снег же, видно все. И кто шел, и куда шел… вряд ли тут велосипедисты постоянно ездят. Эх, как же хорошо с металлическим конем! С машиной бы лучше, но насчет идеала Яна уже говорила. Да и машины тут… ей-ей, велосипеды делались лучше. И ломались намного реже.

Топыч тащил детей, Яна заметала следы. В буквальном смысле, еловым веником. Потом они менялись… конечно, на привал остановились пораньше. Вымотались.

И не сильно удивились, когда по земле донесся до них отдаленный грохот взрыва. Кто-то нарвался. Ах, как приятно!

Монастырь

Лука Беззубый решительно кивнул мужикам.

Входим, робя, чего бояться!?

Ребята не спешили, побаивались.

И то… представьте, вот ты расслабился, приятно провел время со сговорчивой бабенкой, заполировал все глоточком-другим винца (парой-другой бутылок), плотно покушал, откровенно говоря, осоловел так, что даже над выщенками издеваться не хотелось – ну их! Подождали б до завтра, с похмелья люди еще и злее будут. И тут вдруг шум!

Грохот!

Падает люстра!

Да как! Человека убило!!!

Конечно, они выбежали под открытое небо! Мало ли что еще упадет? А тут и страшнее… Какое-то вражье динамитом жахнуло!

Сколько человек в клочья разнесло – представить страшно… Лука с краю стоял, его только навзничь бросило, но он-то умный! Он отполз – и к лошадям!

Схватил телегу с пулеметом, и давай ноги!

С ним еще пятеро увязались, вот, они вшестером и решили проверить монастырь. А вдруг?

Ладно-ладно, причина была проще. Пулемет был не заряжен!

Атаман своей братве не слишком доверял, и пулеметные ленты хранились в другой телеге. Которую Лука, естественно, позабыл.

Крестьян пугать?

Опасно, злой нонеча крестьянин пошел, недоверчивый. Вот кабы въехать в деревню на телеге, да очередью поверх голов полосануть, да пригрозить – тут бы черви земляные все сами и повынесли. А просто их пугать… не, опасно это!

Почитай, в каждой деревне пара бывших солдат, но есть. Они и поймут, что не заряжен пулемет, и обратно ответят. А вшестером с ними не справиться, нет…

Вшестером- это курам на смех, разве что на дороге грабить.

Или – вернуться в монастырь, посмотреть, что там…

Издали посмотрели.

Монастырь выглядел брошенным. Дымок из труб не шел, движения не было, голосов, да хоть каких признаков жизни – тоже. И ворота нараспашку.

Один из бандюков подобрался поближе, но все равно – пустота и тишина.

Лука только порадовался.

Монастырь – это не только крыша над головой, это еще и недоеденное пиршество. Они ж еще не все поели…

Лука сладко прижмурился при мысли о бочках с вином и потянул за ручку двери. Это стало последним его действием.

Двери снесло с петель. Всех шестерых подонков попросту накрыло, а поскольку двери были деревянными, тяжелыми, а врачей в окрестностях не было…

Трое отдали Хелле души сразу же. Еще трое чуть погодя.

А маленький огонек упал в лужу масла, побежал, побежал по занавескам, по столу, по полу, по деревянным перегородкам и перекрытиям…

Яне было очень жалко монастырь. И она надеялась, что выгорит только пристройка. Но…

Похоронить Марфу она не могла. Зима, земля промерзла, могилу копать – два дня потерять. А оставлять тело на поругание? Тоже подло как-то…

Огонь и только огонь. И это будет правильно.

А на ее совести дети. Забрать своего в Синедольске, да и махнуть в Карев, в котором и пребывал сейчас почтеннейший купец первой гильдии. Благо, недалеко.

А там уж и из Русины когти рвать.

И в очередной раз Яна вспомнила добрым словом своего отца.

Чему только не научишься в лесу! А уж браконьеров переловишь… да, и такие бывали, что один раз саперов вызывать пришлось! Заминировали, сволочи, кормушку для лосей! А чтобы по озерам пошакалить, считай, лета не проходит! И самое обидное… вот у тебя динамит! Ведь недешевый же!

Так купи ты на эти деньги рыбы, небось, не меньше будет, не такая уж она дорогая, речная-то! Но нет!

Надо природе нагадить! Надо свою крутость показать! Прогулялся, сволочь, как хозяин! И позабыл, что таких хозяев жизнь жестоко учит. Когда и мордой об порог. А когда и мордой об сапог.

У отца один такой браконьер раз пятнадцать на приклад падал… что характерно, злобные менты потом клялись и божились, что трое суток не могли установить его личность, и падал он у них тоже частенько. И кажется, ориентацию поменял (не благодаря ментам, просто было с кем). Круговая порука, называется.

Так что с динамитом Яна обращаться научилась. И взрыватель не подвел. Эх, спасибо тебе, папа, что воспитывал, как человека, а не как кисейную барышню! Представить страшно, что бы она тут с вышиванием да вязанием делала! Разве что веревку связала, да и повесилась!

А так…

И Яна нежно погладила рукоятку револьвера. Хорошая вещь – оружие. Правильная.

Анна, Россия

Ольга Сергеевна Цветаева с отвращением смотрела на бумаги.

Ох уж эти адвокаты! И худшая их разновидность – адвокаты-евреи!