Подопытный №1030 (СИ) - Ом Виктория. Страница 35
Но меня не радовало, что студенческая жизнь закончилась, совсем не так, как я планировала. Сейчас всё! не так, как я планировала. Оставалось взять себя в руки и накидать новый план. Который так и не приходил на ум.
- Вы еще не спите? - удивился с порога отец.
- Заснёшь тут, - пробурчал Клайв, а я взяла и лягнула его локтем в бок, заставив зашипеть от боли.
- Что у вас? Поругались? А тот где? - задавая вопросы, отец прошествовал к дивану, на котором мы с Клайвом зависали мыслями каждый в своих проблемах.
- Не «тот», а Бруно, - жёстким тоном поправила его.
- Я это и хотел сказать, - фыркнул отец.
- Забрали к майору, - ответила я.
- Тогда отойдём, поговорим, - предложил он, а я задумалась: наши с ним разговоры после маминой смерти всегда заканчивались одинаково — крики, ссора, хлопанье дверей.
Но утомившись после небольшого отдыха с Бруно, я чувствовала себя расслаблено и готовой выслушать. Отставив кружку с недопитым чаем на тумбочку, встала и проследовала за отцом в его комнату.
- Мне предложили задержаться здесь, готовы оформить перевод в короткие сроки. Но тогда я практически перестану появляться дома, - заговорил он без долгих предисловий.
Я промолчала, сев на край аккуратно заправленной кровати.
- В таком случае ты могла бы спокойно жить дома.
- Понравилось здесь или хорошую зарплату пообещали? - спокойно спросила я, просто для поддержания разговора.
- И то, и другое, - не стал он увиливать. Отец выдвинул из-за стола стул и, развернув ко мне лицом, сел на него. - Не думаю, что это загладит мою вину перед Айрин и тобой, но хочу внести свой вклад в уничтожение «Фалькорп».
- Загладить вину? - В сердце шевельнулась старая обида, раня с новой силой и растекаясь едким ядом по венам.
- Понимаю, что тебе эта тема осточертела, но и я устал стоять у края пропасти, что образовалась между нами после смерти твоей матери. Я её тоже любил. И не перестаю любить и скучать по ней.
- Если ты так её любил, почему тебя не было рядом, когда ты так нужен был? - спросила, закрыв глаза, чтобы не видеть его опечаленного лица и не расплакаться, чувствуя то же самое, каждый раз, как заходила речь о маме.
Он тихо хмыкнул, словно отмечая всю иронию ситуации: понадобилось почти пять лет, чтобы я смогла находиться с ним в одной комнате больше минуты.
- Я не хотел, чтобы она соглашалась на то выгодное предложение с участием в тестовой группе нового «революционного» лекарства от «Фалькорп», поэтому соглашался на дополнительные смены и часы, чтобы заработать больше на обычное лечение. И мне бы это удалось, если бы Айрин не вздумала меня пожалеть. Она посчитала, что это решит все наши проблемы: она выздоровеет, а я перестану пропадать на работе, чтобы оплатить страховку и дополнительные траты, которая та никак не могла покрыть. Она хотела как лучше, и я хотел того же, а в итоге... - Тяжёлый вздох привлёк моё внимание. Произнесённые слова еще не улеглись в голове, но я нервно хохотнула, утирая побежавшие по щекам слёзы.
- Ну вот...
- Что? - удивился папа, приосанившись.
- Ты стареешь, а я, кажется, начала взрослеть, - ответила, шмыгнув носом. - Да и пора уже, - с досадой добавила я: детство давно ушло, бесшабашная юность в колледже пронеслась словно один день, а дальше... сплошная неизвестность, которая яснее не станет, если я буду бегать по вечеринкам, от «Фалькорп» или от военных. - Прости, - еле выдавила я, понимая, что всё это время вымещала на отце неудовлетворённость в своей беспомощности.
Оба родителя пытались решить возникшую проблему, а я... не могла ничем помочь, кроме как сидеть сутками у кровати умирающей мамы, смотреть с ней телевизор и читать ей книги. Учёба в колледже была заброшена почти на год, из которых семь месяцев я сидела в своей комнате, пытаясь осознать, что мамы больше нет, при этом воспринимая отца как врага. Ему же не понять, что я чувствовала видя, как с каждым днём моя всегда улыбающаяся мама становилась слабее и угасала на глазах. Перед ним она пыталась казаться бодрой, делая больно мне своими попытка не беспокоить отца, не вынуждать его чувствовать вину. Три месяца понадобилось раку после процедур от «Фалькорп», чтобы мама сгорела...
Папа подсел ко мне, робко обняв за плечи. Я уткнулась в его плечо и разрыдалась, как маленькая девочка. Слишком много всего случилось, слишком много навалилось. И стоя на развилке, я не могла ничего решить за себя и того, кто совсем не входил в мои планы.
Когда вернулся Бруно, папа не стал выказывать вслух свои возражения, чтобы мы с ним делили одну комнату. Перекусив в полной тишине, все разошлись по спальням. Мы с Бруно какое-то время болтали, лёжа в кровати, делясь пережитым в разлуке и новой информацией о «Фалькорп», а потом заснули в тёплых объятиях друг друга.
Через два дня Клайва отпустили домой, а вот меня нет. Бруно молчал, но я знала, что он бы хотел, чтобы моя жизнь стала обычной, без военных на каждом шагу и без прицелов видеокамер. Большую часть времени я проводила в доме в компании книг и телевизора, пока папа работал, а Бруно тестировали в научном отделе.
На третий день, после обеда, Бруно обратился ко мне со странной просьбой:
- Майор сказал, что сегодня приедут... - он замялся, но всё же договорил, не без усилий: - ...мои родители. Пойдёшь со мной?
- Я? - удивилась и посмотрела ему в глаза, которые стали излучать щенячью мольбу. - Ну, я могу. Мне несложно. Но ты сам с ними разбирайся, мне одного отца за глаза и за уши хватает.
- Я, думаю, справлюсь. Просто... как-то... боязно, - вполголоса признался Бруно. - Я так ничего и не вспомнил о себе прошлом. Мне показывали фото родителей, и ничего.
- Боишься их разочаровать? - с грустной усмешкой спросила я, а он едва заметно кивнул, поджав нижнюю губу. - Если они нормальные родители, то будут рады узнать, что ты жив, здоров и что у тебя всё хорошо.
- Да? - с сомнением посмотрел он на меня.
- Я же сказала, - выпалила строгим тоном, - если они нормальные! - На этом и порешали.
Через полтора часа нас пригласили в здание у самых ворот, там проводили в комнату, где Бруно ждали визитёры. Пожилая пара оживилась, увидев моего контуженного. Женщина вскочила со своего места, вырывая руку из ладоней мужчины. Оба седые с морщинами на лице. Она худая и осунувшаяся, а он чуть полноватый с неизгладимой усталостью в глазах.
- Крис, мой мальчик! - подскочила женщина и, не веря своим глазам, коснулась груди Бруно. - Чарльз, это он! Живой, - её глаза заблестели от слёз, и она попыталась их незаметно утереть. - Я же говорила, что Крис не мог просто взять и пропасть, - тихо добавила она, низко склонив голову, тщетно борясь со слезами.
- Дебора, нас же предупредили, - басовитым голосом возмутился мужчина, поднимаясь со своего места.
Он увёл жену обратно к столу, усадил на место и вручил ей упаковку с одноразовыми платочками.
- Может, вам принести воды? - поинтересовался провожавший нас сюда солдат.
- Нет, спасибо, - ответил Чарльз, - у нас еще есть, - и мимолётно махнул на стаканчики перед собой на столе.
- Тогда присаживайтесь, если что, я в комнате напротив буду, - сообщил парень в форме и удалился, прикрыв за собой дверь.
Я незаметно подтолкнула Бруно, чтобы он ожил и сел за стол.
- Простите её, - принялся извинять мужчина, бросив взгляд на нас, - ей было тяжело всё это время. Одно дело, когда ты знаешь, что твой ребёнок где-то там, на другом конце света, делает то, что считает нужным, и совсем другое — полная неизвестность.