Я твой монстр (СИ) - Ом Виктория. Страница 45
Яркая вспышка ослепила меня. Я зажмурилась, чувствуя, что Арии больше нет. Она оставила меня в покое, и лишь потому, что её игрушку вернули в Храм.
Храм Первых Монстров стал для меня домом страха, боли и отчаяния.
Сначала было страшно. Я с ужасом встречала бонсера, который приходил с одной целью — причинить боль.
Ария не пожалела своей паутины, чтобы подвесить меня в одной из пустующих комнат храма, а рядом на цепь в качестве сторожа посадили скорги [21].
- Сломай её, - приказала Ария, когда мы вернулись из Эрмело, и бонсер с удовольствием исполнял этот приказ.
Он медленно, изводя на крик, срезал тонким слоем кожу с моих рук и ног, и скармливал скорги. Когда монстру становилось скучно, он вырывал мне когти и ломал пальцы, наслаждаясь хрустом костей и моими хриплыми криками. Всё заканчивалось, лишь когда я теряла сознание, не в силах больше переносить его издевательств.
После я приходила в себя от визгливого лая скорги. На поднятый шум являлся бонсер, заявляя, что псину пора кормить.
Поначалу ещё было желание вырваться и попытать удачу с побегом, но, когда всё тело парализовано ядом бонсера — это стало невозможно. И он не жалел его на меня. Для надежности даже сплевывал на затягивающиеся раны, чтобы яд всегда был в моём теле.
Но если бы я смогла заставить руки пошевелиться, то смогла бы избавиться от паутины, вот только скорги преградила бы путь. Животное воспринимало меня как свою еду и не за что не выпустило бы из комнаты, а её хвост с ядовитым жалом без труда обездвижил бы меня вновь.
Рассчитывать, что кто-то из монстров мне поможет — абсолютная глупость. Ждать помощи из вне — надеяться на охотника? — тоже. Думаю, что после нападения монстров на столицу и на сам дворец, у него нашлись более важные дела, чем отправиться в земли монстров следом за мной или за Арией. К тому же, когда он попытался вернуть навигационную табличку столичного порта, у него ничего не вышло. Не думаю, что что-то неожиданно измениться, и даст мне шанс избавиться от навязанных страданий. Поэтому отчаяние охватило меня быстро, заставив мой дух пасть.
Единственное, что я ждала с толикой надежды, была спасительная тьма, которая на краткий миг унимала боль и дарила забытьё. Это были все передышки для меня, моего сознания и тела, которое упорно залечивало все повреждения, несмотря на отсутствие какой-либо еды и питья.
Думать обо всем случившемся я не могла. Мое сознание в какой-то момент заснуло, перестав участвовать в извращенных играх бонсера. Он это сразу заметил, так как крики превратились в сдавленное мычание. Мой разум был окутан вязким туманом, сквозь который с трудом пробивались ужас и боль. Это отчасти меня спасало, но злило моего мучителя, вынуждая делать более глубокие срезы.
Собственное тело казалось чуждым и чем-то далеким, словно я перестала существовать, но не понятная частичка все же продолжала упрямо цепляться за жизнь, подобно моему непослушному хвосту.
За что мне это?
Во всём можно было обвинить охотника. Так я и сделала, но какой от этого толк? Я сама виновата, что наши пути пересеклись. Если бы тогда не побежала за Мэлори, этого всего можно было бы избежать.
Не знаю, что хочет Ария от Дина, но сейчас всю свою злость и неудовлетворённость она срывала на мне, используя для этого костлявые руки самого бессердечного монстра.
Поняла я только одно: она действительно не из тех, кто марает собственные руки в крови неугодных ей существ.
Надрывный лай в очередной раз выдернул меня из моего бессознательного убежища. Я приподняла голову. Не сразу смогла сфокусировать взгляд на скорги, та исходила пеной, видимо, давно надрывается, а бонсера всё нет. Псина натягивала цепь, пытаясь дотянуться до своей еды. Её пасть клацала зубами в одном шаге от моих ног.
Проснулась я, проснулась и боль. Конечности крутило, ломило и будто разрывало маленькими иглами. Я запрокидынула голову и закусила губу, пытаясь сдержать стон. Но эта боль отличалась от той, что была до этого. Посмотрела на распростертые руки и постаралась пошевелить пальцами. Не сразу, но получилось. В сердце змеёй юркнула надежда.
Меня охватил мандраж. Я начала молиться Матери, чтобы удача не отвернулась от меня, как она это любит обычно делать. Игнорируя скорги, пыталась сконцентрироваться на разминании своих рук, не забывая шевелить пальцами на ногах, а потом и ступнями.
Я вывернула одну кисть и когтями, не спеша, обрезала фиксирующие паучьи нити. Согнула её в локте, стараясь побороть дрожь, и оборвала оставшиеся путы. Рука безвольно упала, Вес тела перешёл на левую руку, натягивая нетронутые нити.
Скорги тут же ринулась вперед, пользуясь тем, что моя позиция изменилась. Зубы острые, но не такие опасные, как мои собственные, впились в бледную кожу. Я открыла рот, выпуская болезненный сиплый вскрик, и дернула руку на себя, впиваясь когтями в собачья пасть, намериваясь разорвать язык твари. Скорги делает ожидаемый выпад хвостом, намереваясь ужалить меня. Где это видано, чтобы еда мешала себя съесть?
Но когти вынудили скорги открыть пасть и выплюнуть добычу, а жало не успело достигнуть моего запястья. Кровь теплыми струями потекла из разорванной плоти. Я подняла руку к своим губами — нет у меня такой роскоши, чтобы позволить потерять остатки сил. Старательно слизывала свою кровь, пока она не перестала течь, а раны не покрылись тонкой ярко-розовой кожей.
Скорги не унималась, давя на барабанные перепонки своим скулежом. Я дала руке отдохнуть, свесив её вдоль тела, и потянулась ногами к полу, пытаясь подготовиться к падению. Вряд ли устою, но нужно не упасть в сторону выхода, а значит к пасти оголодавшей псины.
Вернулась к зафиксированной руке, я осторожно обрезала свои путы дрожащими пальцами. Ухнула вниз, больно ударившись ступнями о каменный пол и отлетев к стенке за спиной. Поспешила подтянуть ноги, чтобы не позволить скорги цапнуть меня за них.
И что дальше? Надо как-то пройти мимо этой голодной твари. А псина крутилась передо мной, не теряя надежды дотянуться до меня своим жалом.
Нащупывав свой хвост, начала его массировать, пытаясь привести в чувство. Без его помощи мне точно не справиться с обезумевшим животным. Волнение нарастало, сворачиваясь тугим узлом в груди. Не знаю, как долго я находилась в храме, но, чтобы восстановить координацию хвоста мне нужно больше времени. Он вяло откликался, и от этого только проблемы могли быть, а не помощь.
Скорги продолжала исходиться лаем, а бонсер всё не приходил. Моё сердце бешено стучало, а в голове пронесся рой тревожных мыслей: а что, если так и задумано? Может, бонсеру надоело калечить тело, и он решил поиздеваться более изощренно, или Ария подкинула ему такую идею — дать мне поверить в возможность убежать из этого кошмара.
Я опустила руки и склонила голову, пытаясь смириться с тем, что мне ни за что не вырваться ни из этой комнаты, ни из этого храма. Как всегда брошенная и никому ненужная, кроме тех, кто рад поиздеваться над слабыми. Я завалилась на бок, едва замечая холод камня. Тяжёлые веки сомкнулись, чтобы не видеть мельтешащее животное, раз заткнуть её так просто не удастся.
Скрипнула дверь, кольнув холодным ужасом. Комната наполнилась непередаваемым смрадом гари. Скорги замолкла, отвлеченная пришедшим, а в следующую секунду противно взвизгнула.
- Рея, - услышала я встревоженный окрик, но глаза не открыла.
Не верю. Всего лишь сон. Задремала, вот и померещился его голос.
- Рея? - прозвучало ближе и громче.