Любовь и война - Хэган Патриция. Страница 61

Дезертир бросил на нее изумленный взгляд.

– А этот человек… – заговорила она, до боли сжимая пальцы, – этот человек из Северной Каролины… он не носил повязку через правый глаз?

– Ну да, – удивленно отвечал солдат. – Точно, через правый. А еще с ним повсюду таскался старый гончий пес. – И он невольно засмеялся, вспоминая: – Этот гончак ни на минуту не расставался с ним. Я помню, как мы потешались над этим псом… Как бишь его звали? Киллер, да, точно так, Киллер…

У Китти все поплыло перед глазами… Она почувствовала, что вот-вот упадет. Так бы оно и случилось, не подхвати ее Тревис, незаметно подошедший к ним. Испуганный дезертир недоуменно посмотрел на Колтрейна:

– Капитан, честное слово, я не говорил ничего, что могло бы так напугать леди… она сама спросила про человека с повязкой через глаз…

– Ступай к остальным, – велел Тревис.

Дезертир, пожав плечами, повиновался.

– Китти… – ласково окликнул капитан. – Китти… тебе легче?

Она распахнула глаза и тут же вновь разрыдалась, вспомнив рассказ дезертира.

– Я тоже слышал, – сказал Колтрейн, прижимая ее к груди и осторожно гладя по волосам. – Это наверняка был твой отец.

– Прошла целая вечность, – сокрушенно прошептала она, – и вдруг такой удар. Наверное, я уже успела свыкнуться с мыслью о том, что отец погиб. Было столько сражений… столько пролилось крови… А может, под Шайло он был совсем рядом с нами? Может быть, его ранили и он истекал кровью? А может…

И снова бедняжка забилась в истерике, спрятав лицо на груди Тревиса.

Из теней нерешительно выступили Энди и Сэм, но Тревис взмахом руки отослал их обратно. Он все так же обнимал Китти, дожидаясь, пока слезы иссякнут сами по себе.

– Давай-ка поможем друг другу потихоньку добраться до фургона, – прошептал он. – Я все еще не могу как следует наступать на больную ногу. А кроме того, принцесса, нам не мешает поговорить. – Его негромкий голос звучал удивительно нежно, а в глазах светилось сочувствие.

Сырой, холодный ночной воздух живо напоминал о грядущей нелегкой зиме, кравшейся с вершин гор Теннесси. Под ногами шелестел ковер из мокрых листьев. Рана Тревиса хотя и заживала, но все еще мешала свободно двигаться. Китти поддерживала его за талию, а он опирался ей на плечи. Так они добрели до фургона, и пока Тревис неловко опускался на колени, Китти уже успела забраться под повозку и забиться в самый дальний угол, снова содрогаясь от плача.

Внезапно где-то поблизости необычно резко ухнула сова, словно и она удивилась, отчего юная особа так безутешно плачет.

– Слезами горю не поможешь, – грубо заметил Тревис. Его никогда не трогали женские слезы, однако Китти показалась такой искренне несчастной и беспомощной в своем горе, что ее всхлипывания мало-помалу начали проникать сквозь броню равнодушия, к вящему неудовольствию капитана. Проклятие, что еще за слабости? Неужели война в компании с этой девчонкой все-таки берут над ним верх?

– Ах, Тревис, тебе все равно этого не понять, – сквозь слезы проговорила Китти. – Мы были так близки. Я любила папу больше всех на свете…

– Больше всех на свете? Да полно тебе, Китти. Он так захотел воевать, что бросил тебя, и жену, и землю – все, что имел, и ушел на Север. А ты осталась дома, чтобы помогать лечить раненых сепаратистов-мятежников, которые убьют любого федерала, какой только попадется им на пути, не исключая и твоего отца. Пойми, в этой воине не важно, где находится родина того или иного человека. Если на нем вражеский мундир или он воюет под вражеским знаменем – ты должен его убить. А как насчет твоего любовника-южанина?

– Да не был он моим любовником! – взорвалась она. – Сколько раз повторять, что это Люк Тейт овладел мною первым. Натан был джентльмен, и он ждал свадьбы.

– А кое-кто другой первым сорвал цветок, – усмехнулся Тревис и подумал, что для него еще не все потеряно, если он способен на такой цинизм. Стало быть, девчонка не до конца заморочила ему голову своей красотой и обаянием…

Они долго лежали молча, вслушиваясь в ночные звуки: уханье все еще не угомонившейся совы, рычание рыси, где-то далеко вышедшей на охоту, шуршание каких-то мелких зверьков вроде опоссума, сновавших в кустах.

– Я давно слышал о человеке с повязкой через глаз и неразлучной с ним старой собакой, – негромко промолвил Тревис и почувствовал, как мгновенно насторожилась Китти, ловя каждое слово. – Говорили, что во всей армии Союза не найдется второго такого храбреца. Он дрался как одержимый и отказывался от любых званий, предпочитая оставаться рядовым. Даже самому генералу Гранту не побоялся заявить, что пошел воевать не ради личной славы. Он просто желает по мере сил помочь покончить с войной поскорее. Но даже не имея никаких званий, он вызывает в окружающих почтение, и они признают его своим вождем, и готовы идти с ним в огонь и в воду, а подчас и на верную гибель.

Китти повернулась к нему, и даже в темноте было видно, как возбужденно сверкают ее глаза.

– Почему ты ничего не рассказал? Почему ты молчал обо всем этом, Тревис? Ты же слышал, как я рассказывала про отца, и отлично знал, что это именно он!

– Ну, мне показалось, что твое сердце принадлежит Югу и тому мятежному офицеру, твоему жениху, но никак не отцу. Так зачем же было осложнять тебе жизнь? Мы в самой гуще жесточайшей опаснейшей драки, и больше всего на свете я хочу победить в ней и дожить до победы. Того же самого хочет и твой отец. А если бы я сказал, что он может быть где-то поблизости, ты наверняка помчалась бы разыскивать его, чтобы взглянуть на него хоть одним глазом. И тебя бы занесло прямиком на линию огня, где многие тысячи солдат только и делают, что стреляют друг в друга.

– А мне все равно, доверяешь ты мне или нет! – воскликнула Китти. – Лучше возьми да отпусти меня! Позволь мне исчезнуть из твоей жизни! Я заберу с собой Энди, и мы пойдем искать отца.

– И что дальше? – Наивность Китти его рассмешила. – Ну вот найдешь ты его и что станешь делать? Уж не собираешься ли вместе с ним вернуться домой? Китти, тебе давно пора повзрослеть и понять: этот человек принял решение и не станет его менять!

– Ну так позволь и мне принять решение! – взмолилась она. – Позволь мне уйти, Тревис! У моего отца не все в порядке с головой. Ты не представляешь, как жестоко избили его куклуксклановцы! Он хочет отомстить. И оттого так поступил. Позволь мне разыскать его и уговорить вернуться домой!

– Я не могу отпустить тебя, Китти. Мое дело – прочесывать здешние горы и отлавливать всех дезертиров, чтобы к весне из них получился приличный эскадрон. И ты нужна здесь, потому что никто не позволит нам таскать с собой дипломированного полевого хирурга. Ты незаменима.

– А что бы ты делал, если бы не наткнулся на меня? – возразила она.

Сокрушенно вздохнув, он попытался обнять ее и привлечь к себе, но Китти вырвалась.

– Послушай, принцесса, я не могу отпустить тебя сейчас, даже если захочу. Ты забыла, что в горах полно дезертиров. Если ты наткнешься на одну из их банд, то тебя изнасилуют до полусмерти и бросят на растерзание диким зверям. Поверь, как только кончится война, я лично позабочусь о том, чтобы тебя доставили домой живой и невредимой.

– Неправда, ты будешь сидеть у конфедератов в тюрьме и ждать, когда тебя вздернут! – выкрикнула она.

– Пока на нашей стороне воюют такие солдаты, как твой отец, – вряд ли! – рассмеялся он. – Судя по тебе, я представляю, каким упрямством и силой духа наделен он. Поверь, у Юга нет ни малейшего шанса нас одолеть!

Китти отвернулась от Колтрейна. Ярость и отчаяние переполняли ее. Она лежала, глядя в темноту, и душа ее была полна новой решимости. Хватит рыдать и проклинать свою беспомощность. Довольно слабости! Теперь ей, как никогда, необходимо выжить, чтобы сбежать вместе с Энди. Когда и как это случится, она не знала, но была уверена, что Колтрейну ее не удержать. Ее мысли перенеслись в Северную Каролину, она стала думать о Натане и впервые за многие месяцы уснула с безмятежной улыбкой на устах.