Олигарх (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 30

Позавтракали в тишине — мне говорить не хотелось, Аносов же, поглядывая на меня искоса, молчал то ли в поддержку, то ли осуждая мое молчание. Настроение было просто отвратительное. Сам не знаю почему. Наверное, так подействовала на меня брошенная квартира. Я бывал в старых, брошенных хозяевами деревнях. Целые, почти нетронутые временем дома вскрыты мародерами, разграблены, но изба еще крепка, на окнах колышутся под ветерком тюлевые занавески, а со стен глядят фотографии тех, кого уже нет в живых — смотрят, следят за тобой. И кажется — за спиной неуловимое, быстрое движение. Обернешься, посмотришь, пытаясь поймать взглядом это нечто, но оно исчезает в тенях за печкой, или прячась за дверью с низкой притолокой, о которую бьешься головой заходя в дом. Взгляд — живой, недоброжелательный…

Ты не у себя дома, этот дом не твой. И ты косвенно виноват в том, что его хозяйка ушла отсюда, и возможно — навсегда.

В общем, когда мы вышли на позднеавгустовскую жару, я был настроен плюнуть на все, и отправиться домой. Да, в свою квартиру на Котельнической набережной. А потом — в мой дом в Монклере. Странно, но из всех моих нынешних местопребываний именно дом в Монклере стал моим настоящим домом. Наверное потому, что я его любовно перестраивал, думал о нем, мечтал. Не знаю, станет ли таким домом вилла на берегу океана…

Мы прошли пешком до Музейной площади, попили холодного кваса из бочки — продавала его укрывшаяся под зонтом-колокольчиком дородная дама в белом халате. Лицо ее было багровым и от загара, и еще наверное от высокого давления. Трудно ей было высиживать целый день на палящем солнце, и если бы я не знал, сколько она зарабатывает с каждой бочки — сильно бы ее пожалел. Насколько знаю — заработок такой торговки от семидесяти пяти рублей с бочки. Обычно сто — сто пятьдесят. Откуда знаю? Знаю…я слишком много знаю. Квас пенится, а еще — пару-тройку ведер воды на бочку хрен кто заметит. Да и если чуть-чуть не долили в стакан — вот тебе и образовался навар. Хорошие деньги — практически месячная зарплата за один день. Ну да…как кто может, так и «крутится».

По дороге купили в магазине «Юбилейный» несколько бутылок газировки «Буратино» и выпили по молочному коктейлю. Вот коктейль хорош, да! В моем времени ни черта не умеют делать такие молочные коктейли! Сам не знаю — почему. Может не такое мороженое? Или опять же — это коктейль моего детства, а значит самый вкусный коктейль в мире?

В пыльный, ужасно воняющий выхлопными газами салон автобуса «Лиаз» набилась толпа народа так, что и не продохнуть. Нас с Аносовым прижали к поручням на задней площадке, и я искренне опасался, что сейчас треснут ребра. Было у меня такое в юности — прижали так, что я недели две дышал через раз — так все болело. К врачу не пошел, но уверен — или треснули ребра, или на самом деле их поломал.

Как всегда (о ностальгия!) прежде чем тронуть автобус с места водитель долго и надсадно вопил в микрофон, что если из двери не исчезнут торчащие наружу руки и ноги — он никуда не поедет. И если сломают дверь — тоже никуда не поедет. Врал, конечно, куда он денется? Поедет как миленький. Но народ как всегда напугался и утрамбовался. И автобус загремел, затрясся как старый больной конь, запряженный в тяжелую бричку жестоким хозяином, и двинулся по маршруту, медленно набирая ход и натужно завывая своим давно требующим ремонта движком. И сразу почувствовалось — чертов водитель уберегая двигатель от перегрева не отключил систему отопления салона. И в купе с пылью, засасываемой снизу, через дырки в полу, с гарью, поступающей из тех же отверстий, африканская жара в салоне делала путешествие в этом близком родственнике газенвагена совершенно невыносимым. Благо, что ехать до Затона совсем даже недалеко. Каких-то три или четыре остановки. И первая — у проходной судоремонтного завода. Ныне работающего, и даже процветающего предприятия. Это в моем времени, в моем мире от него остались полуобвалившиеся цеха да намертво закрытая проходная — здесь завод работает и собирается работать вечно.

Наша остановка — не доезжая конечной, на том месте, где некогда громоздились невероятные груды бревен, уходящие в небо как пики гор Памира. Лесосплав. Я видел фото, и эти фото впечатляли. Теперь — только песчаный берег, на котором установлены таблички: «Купаться запрещено!». И понятно — почему запрещено. Часть бревен ушли под воду, вросли в дно и теперь торчат вверх комлем, ожидая незадачливого ныряльщика. Ракам тоже надо что-то есть…

Место, с которого перевозят на Зеленый остров, я увидел сразу: стояла очередь желающих перебраться через протоку, ранее называемую Тарханкой. На Зеленом острове множество лодочных баз, и в выходной день люди желали прокатиться и погулеванить. Благо что бензин стоит копейки, а если покупать его у водил — вообще выходит за полцены. Водилы продавали бензин за сущие гроши — рубль двадцатилитровая канистра. А солярку наливали так вообще за бутылку целую цистерну. Мало у кого дизельные моторы в лодке, все больше подвесные движки типа «Вихрь», «Нептун» и «Ветерок». Эти движки хавают горючку в три горла, ну так и стоит она…почти ничего.

Дело в том, что каждому водителю на квартал выделяли определенное количество горючего — с предприятия, конечно. Выдавали его талонами, и с запасом. Хватало и на свою машину, или мотоцикл, а еще — слегка навариться на продаже жидкого топлива. А если ты не истратишь талоны, то не получишь по ним горючку, сдашь назад в контору — на следующий месяц лимит горючего срежут. Выдадут меньше талонов — не тратишь же. А оно ему надо? Вот и продавали за гроши, предварительно залив бензином всю имеющуюся в распоряжении тару. А что касается солярки…так ее вообще бывало сливали в овраг — никому не нужна, но опять — не срезать же лимиты! Увы, вот такая ныне практика, и никого это не удивляет. Привыкли, однако.

Когда подходил к лодке деда…сердце колотилось, как сумасшедшее. Вот он…ему сейчас лет чуть больше, чем мне. Крепкий мужик, бывший портовый грузчик. Умный, порядочный, деловой. Неграмотный — едва пишет и читает, но очень, очень разумный и дельный. Всех поднял, всей своей семье помог — детям, внукам. Родом он из села Букатовка Воскресенского района. У них была большая семья, восемь лошадей имели. Все в семье работали, в поте лица добывали свой хлеб. Революцию встретили с неодобрением, справедливо считая, что сейчас к власти придет голытьба и пьянь — что скоро и случилось, как впрочем и везде по России. Комбеды, в которых заправляли тунеядцы и алкаши захотели стать кем-то, то бишь всем, и…понеслось раскулачивание. И начали, конечно, с таких вот «богачей», как Карповы. В общем — отец деда, мой прадед, Карпов Семен Васильевич в 1931 году, 9 марта, был арестован и осужден Тройкой ОГПУ — как написано в приговоре: «За антисоветскую агитацию и пропаганду». Получил пять лет и сгинул на строительстве Беломорканала. Языком лишнего трепал. Слишком был бесстрашный. А деда моего сослали в Донецк, на шахты, где он и отбыл свой срок полученный только за то, что являлся ЧСИР — «член семьи изменника родины». Тогда всех, кто шел по политической статье зачисляли в изменники родины.

Когда вернулся — вещи, часть которых успели перед арестом попрятать по дальней родне и друзьям-соседям куда-то пропали, как их и не бывало. («Не знаем! Не было ничего, «вы фсе врети!») В общем — остался гол, как соко̀л. И подался работать в Саратов.

Долгая история, и я очень жалею, что был юным самодовольным ослом, хихикающим над верой деда и бабушки в бога (хватило ума хоть не глумиться над иконами!), у которого не хватило разумения расспросить деда о том, как они жили в ТО время, как выжили, как ВЗАПРАВДУ жили люди в то время. Не причесанную, и не гиперболизированную правду, а Правду. Настоящую, и без выкрутасов.

Впрочем — а кто мне мешает сделать это сейчас? Подойти и попросить его рассказать историю семьи Карповых. Вот только вряд ли он будет делиться воспоминаниями о прошлом семьи с незнакомым ему парнем, которого раньше он и в глаза не видел. Внуку бы рассказал все, а вот этому модному хлыщу (мне!) — ни за что. Как некогда меня учили дедушка с бабушкой: «Нашел — молчи. Потерял — молчи». Ничто не должно выйти из семьи, никакая информация. Ведь ей могут воспользоваться враги!