Олигарх (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 34

— Парни, сразу хочу предупредить — возможны травмы, и серьезные. Вплоть до переломов. Про ушибы и фингалы и не говорю. Кто не хочет пострадать — лучше отойти и не участвовать. А если уж встряли в это дело — потом не плачьте. За поединком будут следить двое — ваш тренер, и генерал-майор Аносов, инструктор по боевой подготовке спецназа ГРУ (все с уважением посмотрели на безмятежно ухмыляющегося Аносова). Я буду биться ножом, вы пробуете выбить его у меня из рук, а самого меня — нейтрализовать. Любым способом. Вам разрешено все (тренер укоризненно помотал головой, но я ему подмигнул). Насчет приза я все сказал. Вопросы есть?

— Есть! — снова встрял тот самый чемпион-Петя — А мы что ставим? В случае проигрыша?

— Ничего — улыбнулся ему я — Не хочу вас раздевать.

Парни зашумели, захохотали, и пуще всех Петя. Похоже, что он был полностью уверен в своих силах. Крепкий парень, видно. А я для них не выгляжу громилой — худой, жилистый, а мускулов моих под рубахой-то и не видно. Так что у них есть все основания считать, что наваляют литератору выше крыши.

— Итак, готовимся! — хлопнул в ладоши тренер и кинул мне деревянный нож, отдаленно напоминавший настоящий — рифленая рукоять, гарда, тупой «клинок» длиной сантиметров пятнадцать. Темный от времени, отполированный сотнями и сотнями рук бойцов.

— Начинаем по сигналу! — тренер встал у края ковра — Все готовы? Поехали!

И он хлопнул в ладоши. И я рванулся вперед со всей возможной быстротой — вот только что стоял на месте, обманчиво расслабленный и вялый, и тут же несусь вперед, как атакующий кабан!

Сходу срубаю двоих — одного пинком в живот, другого бью ножом в бок — его аж закорючило. Тренер и Аносов сразу выдернули этих двоих из толчеи, и не занимаясь медпомощью встали у ковра, следя за происходящим. А я продолжал проноситься сквозь толпу, и с каждой моей пробежкой падали два-три человека. Я бил ногами, наносил удары кулаками и ножом, уворачивался от плюх, которые летели мне в ответку, пропуская удары в сантиметрах и даже миллиметрах от своего многострадального организма.

Как там Дюма писал про Дартаньяна? «Он дрался, как разъяренный тигр, носясь вокруг своего противника, двадцать раз меняя тактику и местоположение. Жюссак был, по тогдашнему выражению, «мастер клинка», и притом многоопытный. Тем не менее он с величайшим трудом оборонялся против своего гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно» пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары, как человек, тщательно оберегающий свою кожу».

Ну вот это точно про меня. Это я носился по ковру, как волк среди толпы шакалов, и разил, разил, разил!

Через несколько минут на ногах остались только трое — Петя-боксер, крепыш-самбист, и один нерусский, узкоглазый парень который изображал что-то вроде карате, или наподобие того. По крайней мере, ногами он махал на удивление шустро.

Почему остались стоять эти трое? Да потому, что все время пока я долбил их товарищей, эти три кадра стояли поодаль, не вмешиваясь в схватку и будто ожидая, когда же я перебью всех остальных. Может показаться, что эта тактика была неверной, и даже глупой — как говорится скопом и батьку легче лупить. Но это только на первый взгляд. На самом деле все остальные только мешали — в толкотне хорошо ножом исподтишка пырять. А чтобы как следует подраться — нужен простор.

Когда тренер и Аносов оттащили последнюю пару бойцов (один был без сознания после того, как я ему засветил пяткой в печень), эта троица взяла меня в кольцо и парни приняли боевые стойки. Да, нерусский (он единственный из троих пытался меня достать, когда я пробегал мимо) изобразил что-то вроде боевой стойки карате. Кстати — запросто может быть, тот же Самурай родом с Дальнего востока, вот и этот похож то ли на корейца, то ли на китайца. Мог и научиться восточным единоборствам.

Он первый и начал — с боевым кличем «кий-а!» — прыгнул на меня, целясь пяткой в голову. Прыгучий парень, но не очень умный. Дилетант, в общем. Сто раз всем говорил, что прыжки и ногодрыжество хороши с лохами, и для кино. Профи срежет вас просто влет. И я срезал. Просто поймал его на лету и «насадил» на клинок ножа. Синячина будет у парня с суповую тарелку.

Боксер меня тоже не удивил — больное место боксеров, это ноги, это часть тела ниже пояса. Если суметь добраться до вышеперечисленного — защититься они никак не смогут. Вбито в мозг — ниже пояса не бить! А я бью. И бью именно ниже пояса. Например — в пах. Почему бы и нет? Такое славный, радикальный способ вывести противника из строя! Тюк! И вот он уже загибается, согнувшись в позе эмбриона. Тюк! И вот мой нож бьет его в шею. Труп! И не надо вопить, что нечестно, что так не делают — это война! Это реальный бой! И тут делают все, что угодно.

А с последним оставшимся я уже поиграл. «Изрезал» его вдоль и поперек — чертил по груди, по лицу, по глазам и ушам. В реальном бою он бы сейчас истекал кровью, просто фонтанировал бы ей. Парень пытался ставить блоки, пытался захватывать руку — я даже позволил ему это сделать. И тут же освободился, черкнув ножом по запястью. С ножом в рукопашной я непобедим. Вот если бы у него была саперная лопатка, или копье, или меч…хе хе…да и то — еще посмотрим, кто кого.

В конце концов я его завалил, и стоя над «трупом» прочитал небольшую лекцию на тему, как надо правильно валить таких, как я. И пожелал операм учиться получше стрелять. Ибо другого варианта у них нет…

Меня всегда раздражали киношные опера, которые не посещая спортзалов, не тренируясь — побеждают любого противника, который встанет у них на дороге. И это притом, что многие из преступников практически профессиональные спортсмены. А чтобы понять, что такое профессиональный спортсмен, надо тому же сценаристу, или режиссеру, или продюсеру попробовать поучаствовать в поединке с самбистом уровня хотя бы кандидата в мастера спорта, или с боксером того же уровня. Через несколько секунд они будут лежать — если этого пожелает мастер. Люди просто не представляют, что такое мастер единоборств! Кстати, среди этих оперов как минимум человек пять таких мастеров.

Как я их победил? Да все просто. Они мастера, а я…я убийца. Да, я тренированный убийца, которого натаскивали так, как не снилось этим парням. И мог не валить их, лишив подвижности — просто убить на месте. И кстати сказать, убить для меня легче, чем лишить сознания. Почему? Потому что я боевой мастер. Все мои навыки заточены именно на убийство.

А еще — убить человека легче, чем нанести ему удар с ровно отмеренной силой и просто лишить его сознания. Когда я участвую в таких «бугуртах», очень боюсь потерять контроль и ударить так, как меня учили — насмерть. Ну вот, например — уронил парня ударом в горло. Во-первых, мог ударить так, что разобью гортань.

Во-вторых, когда он задохнувшись упал, что я должен сделать? Ударить пяткой ему в висок и проломить череп. Тогда он не достанет пистолет и не выстрелит мне в спину.

И так во всем, что касается единоборств. Для меня нет спортивных единоборств. Я не могу останавливать руку в сантиметре от головы, имитируя удар, как это делается во многих секциях единоборств. Я обязательно ударю. И тогда — что получится, то и получится.

Приведя в чувство всех побитых (слава богу, никого не покалечил, и ничего им не сломал), мы потом еще часа полтора или два сидели у тренера в закутке, гордо именуемом «тренерской». Разговаривали обо всем на свете. Тренер спрашивал, мы отвечали — что могли отвечали, само собой — без особых подробностей. Все видели Шелепина и Семичастного по телевизору, все видели рядом с ними меня и американского президента, так что вопросов было выше крыши. В общем — пили чай, болтали, а когда настало время уходить — очень тепло попрощались. Хороший человек Виктор, советский человек. И очень хочется, чтобы он так и остался советским человеком. Люди его возраста в начале девяностых, когда совершился развал государства, в первую очередь попали под каток наступающего агрессивного капитализма. Нищета, безнадега…никакого выхода. Спортсмены продавали свои медали и спивались. Или уходили в криминал, тренируя всевозможные «бригады», иногда становясь самыми настоящими «крестными отцами». Я не хочу такой судьбы Виктору, и надеюсь — сделал все, чтобы этого не случилось.