Сердце в подарок (СИ) - Соколова Евгения. Страница 14
Приглушённый свет из коридора за моей спиной позволяет разглядеть его склоненную голову и тёмное покрывало волос, спадающее на широкую грудь. Узкие пряди скользят тонкими змеями по серому бархату камзола, обвивают плечи, расползаются по подлокотникам.
При моём появлении мужчина не издаёт ни звука, не меняет позу. Словно и не человек это вовсе, а призрачное изваяние… статуя.
— Кхм, добрый вечер, лэды, — покашливаю многозначительно, привлекая внимание.
Эдвард скупо кивает в ответ и… остается на месте, всё так же прожигая взглядом. Незнакомец же никак не реагирует, полностью игнорируя приветствие и меня.
Немного растерянно переступаю с ноги на ногу. Столь открытое пренебрежение задевает. Мог бы хоть поздороваться, ради приличия.
Демоны, конечно, неприятно, но не смертельно. Всё равно, лучше, чем остаться с привороженным рыжим наедине.
Спрятав сжатые кулаки в складках платья, твёрдым шагом иду к дивану. Нарочито небрежно переступаю чужие конечности, протянувшиеся поперек комнаты, специально задевая их каблуком, и сажусь. Рыжий мешкает мгновение, а потом опускается рядом, придвигаясь настолько близко, что я чувствую, как его дыхание шевелит пряди на висках.
— Я готов, Ми…
Недовольно свожу брови и демонстративно сдвигаюсь на безопасное расстояние, перебивая на полуслове:
— Превосходно, начнем, лэд Тьер.
Уже привычно беру его руку и закрываю глаза. Ауру Эдварда всё так же опутывает чёрно-багряная паутина и, к моему разочарованию, проклятие благополучно отрастило новое щупальце, запустив его на место уничтоженного. На паука я даже боюсь смотреть.
Что ж, не боги мечи куют. Начну, пожалуй, с пуповины, питающей проклятие. А там, посмотрим по обстоятельствам, если повезет, удастся и якорь найти
Под взглядом рыжего сосредоточиться сложно.
— Лэд Тьер, я прошу вас прикрыть глаза. Вы отвлекаете.
Вместо ответа моей кисти касается легкий поцелуй.
— Это лишнее, — уведомляю сухо.
Едва слышный вздох и мне физически легче.
Вдох-выдох… Главное, ни о чём не думать…
Если хоть одна мысль собьёт концентрацию — завязну в чужой магии, как муха в смоле.
***
Я привычно зависаю над спутанными переплетениями проклятия, как легкокрылая стрекоза над топью. Вот почему все считают, что любовная магия — это что-то милое, ванильное и воздушное?
Нет, это самое настоящее зловонное болото, в котором, как в ведьмовском котле, беспрестанно бурлят эмоции. И я должна добровольно ступить в него, постепенно погружаясь глубже, как утопленница.
Боги, дайте мне сил!
Складываю крылья, позволяя им обернуться вокруг полупрозрачной оболочкой, и медленно, очень медленно проваливаюсь в тягучую мутную жижу.
С каждым крошечным шагом моя собственная сила бледнеет, выцветает. Я иду практически на ощупь, с омерзением раздвигая в стороны извивающиеся отростки тёмных чар, больше похожие на могильных червей. Такие же жирные, упругие и скользкие.
Они жадно шарят в надежде на новую пищу, но тонкая призрачно-голубая пелена исцеляющей магии надежно защищает. Правда, даже она не способна полностью убрать гадливые ощущения.
Не думать. Искать.
Проклятие рыжего отчетливо волнуется, колышется всей своей отвратительной массой, сопротивляется моему движению. Черви то сплетают плотные кольца, то встают сплошной стеной и беспрестанно льнут, отыскивая лазейки.
Мерзкие, мерзкие создания.
Видела бы Клара сиё любовное проклятие.
Как же нужно было любить человека, чтобы так его проклясть? Я вообще сомневаюсь, что подобная любовь существует.
Настоящее чувство дарит крылья, возносит выше облаков, согревает теплом, баюкает заботой и лаской, а это… ненасытной пиявкой тянет жизнь, отравляет душу, подталкивая к могиле.
Где же демонова пуповина?!
Вдох-выдох. Не думать.
Мне плохо, до тошноты, до спазмов в желудке и горле, до вытянувшихся струной нервов. Удержать концентрацию становится всё сложнее. Чем глубже я захожу в сплетения тёмной магии, тем сильнее она засасывает, опутывает липким коконом. Воздуха катастрофически не хватает.
Боги, кажется, я обречена вечно блуждать среди затхлого мрака чёрных чар, среди тошнотворных тварей, способных только жрать-жрать-жрать…
Тише-тише, Мири! Нельзя раскисать и поддаваться панике. Проклятие только и ждёт, когда безысходность накроет с головой, чтобы вгрызться в моё собственное тело.
Не сегодня! Нет!
Ещё один шаг, и я возвращаюсь…
Ещё один… Ещё…
Есть!
Рука судорожно нащупывает скользкий, не толще мизинца, жгут. Его слабая пульсация отдает в ладонь, словно чьё-то бешено колотящееся сердце.
Боги! Наконец-то!
Вдох-выдох.
Открыться… снять защиту… принять…
Моё собственное сердце пытается подстроиться, стучать в унисон, стать естественным продолжением чужой силы, иначе поток уйдёт, выскользнет коварной змеей, вновь спрячется среди червей.
Вдох-выдох. Не думать. Я готова.
Тёмная магия обрушивается глыбой, вдавливает, плющит, ломает, перекраивает под себя. Биение в моей груди замедляется, практически останавливается на миг, а потом рывками нарастает, пока не начинает стучать барабанами в ушах, до ломоты вибрируя в теле, словно гигантская рыбина.
Чужая магия устремляется в мой собственный канал с хищностью оголодавшего зверя. Впивается в него, тянет, сосёт, с упоением чавкая даровой силой.
Нужно потерпеть. Совсем немного, пока проклятие не переключится окончательно. Пока не размякнет сыто и умиротворенно.
А потом я его уничтожу.
Я чувствую, как слабею. А тварь всё ещё голодна. Её плотоядное урчание становится только сильнее с каждой минутой. Мерзкие черви-отростки вытягиваются, разбухают, наливаются зеленоватым свечением…
Что?! Зеленоватым!
Боги! Это же… мёртвое проклятие. Да оно сожрёт меня с удовольствием и не подавится, выпьет досуха, потому как смерть ненасытна!
Хватит! Довольно!
Отчаянно дёргаюсь, разрывая контакт, и призываю силу. Ту самую, что в моей крови.
Проклятие, пожирающее меня, на мгновение удивленно замирает, прерывая свой пир. Я будто воочию вижу, как оно ошеломлённо встряхивает пиявкообразной головой, как тянется медленной струйкой ядовитая слюна из оскаленной пасти, как дрожит в нетерпении тонкий раздвоенный язык, ожидая команды продолжить, как вращаются мутные слепые бельма в кожистых провалах-глазницах.
Что, тварь, не ожидала? Теперь поговорим на равных.
Сдохни!
В уши бьет протяжный тоскливый вой. На секунду прижимаю ладони к голове, а потом восстанавливаю защиту и удираю, распихивая локтями лопающихся, как зловонные язвы, червей. Суматошно загребаю руками, взбивая чёрную вязкую жижу, которой они расползаются, и пытаюсь выплыть на поверхность.
Подальше от издыхающего проклятия…
Не думать. Не дышать! Не дышать! Не ды… кха!
Кашляя, вываливаюсь на первый слой и взмываю вверх, расправляя крылья.
Проклятие Эдварда зыбко дрожит, вздувается гигантскими гниющими пузырями и опадает, растекаясь зелёновато-бурыми потоками. Зловонные струи скользят вниз, впитываются в обивку, прожигая её насквозь, капают на ковёр, оставляя уродливые проплешины в цветном узоре.
Осталось немного. Пустить волну исцеляющей магии, выжигая остатки. Сил практически нет, я должна собраться, должна…
Мелко-мелко дышу, не чувствуя собственного тела. Слабенькое голубоватое сияние с трудом расходится от ладоней, постепенно охватывает рыжего и ошмётки…
Все боги и демоны бездны! Я справлюсь… Справлюсь…
— Значит, это и есть та самая сбежавшая невеста? — редкие, но звонкие хлопки и низкий голос врываются в сознание, сбивая концентрацию напрочь.
Вздрагиваю от неожиданности и выпадаю в реальность, со стоном соскальзывая на пол к чужим ногам.
***
— Какого демона! Вы… Вы… Вы всё испортили! — рычу разъяренно. — Я не успела выжечь его, добить. — Тщетно пытаюсь извернуться, в надежде, что безвольное тело сможет подняться, каким-то чудом вскарабкаться обратно на диван, где безжизненным истуканом замер Эдвард.