Код "Уран" / Цитадель (СИ) - Луковкин Кир. Страница 9

Крез рассмеялся. Рик вежливо улыбнулся.

— А эти варвары? То, что они язычники, понятно. Темные, заблудшие души, обитающие во мраке Пространства. Но если принять хоть часть их бредней за чистую воду, можно сойти с ума. Если ты отправишься в поход, возможно, вы натолкнетесь на такие племена. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Разумеется, господин Смотритель.

— Нужно быть крепким телом и сильным духом. Не позволять ереси сбивать себя с истинного пути. Есть бог Машины, Коммуна, Пространство. Таков порядок вещей. И наша беседа не случайна, как ты уже смог убедиться. Сюда попадают только лучшие.

Крез поднялся из кресла и Рик поспешил встать.

— Со временем, — добавил Смотритель, — когда проявишь себя с лучшей стороны, я буду посвящать тебя в некоторые тайны.

— Какие?

Крез неопределенно взмахнул рукой:

— Увидишь. Что ж, вот и все. Спасибо, что уделил время. Завтра в тот же час жду тебя здесь с решением.

— Да, Смотритель.

Крез оглядел Рика:

— Ты совсем как твой отец. Такой же серьезный, всегда напряженный. Ты удивлен? Я знал его, это был отличный брат Коммуны. Но, как и многие, он слишком рано отправился на свидание с богом Машины. Кстати, он принял бы мое предложение. Ну, до завтра!

Как в тумане Рик выбрался из кабинета Смотрителя. Он задыхался. Из окружающего пространства, казалось, откачали весь воздух. Девушка-секретарь подарила ему бессмысленную улыбку и скрылась с глаз. Рик постоял немного, оправился, пытаясь собраться с мыслями, но те упрямо расползались, не получалось сосредоточиться на чем-либо. Взгляд его снова упал на блюдо с печеньем. На этот раз он не стал скромничать — набрал полный карман и даже крошки смахнул на ладонь. Для Авроры.

6

В этот раз церемония казни обошлась без Смотрителя. Его заменял один из жрецов — толстяк с одутловатым лицом, сопровождаемый эскортом из нескольких патрульных к выходу на карниз, следом семенила горстка зевак, состоявшая главным образом из детей и калек, то есть тех, кто не мог работать. Карнизом называли коридор, огибавший сектор по периметру. Часть его свода когда-то была прозрачной, но заросла грязью и плесенью. Если бы не грязь, сквозь нее бы виднелась противоположная стена пустующего сектора Пространства, разделенного с Коммуной пропастью. Необитаемый сектор соединялся с Коммуной только переходами, сквозь которые пролегали малые и большие дуговые коридоры.

В одном месте карниз обрушился. Стенки коридора пробило и выгнуло невероятной силой. В возникшую дыру могли свободно пройти, взявшись за руки, с дюжину мужчин. Отсюда была прекрасно видна противоположная стена Пространства, покрытая темными пятнами и потеками. Напротив дыры эскорт остановился. Жрец выступил вперед и прочистил горло, громко покашливая. Потом достал из своей хламиды Писание и кадило — большущую шестерню, привязанную к веревке. Пока он занимался приготовлениями, патрульные выстроили осужденных вдоль стены. Пленники выглядели жалко: избитые, осунувшиеся, они еле держались на ногах.

Жрец дал знак патрульным. Те замерли.

— Именем великого бога Машины! — начал он. Сделал паузу, внимательно оглядел присутствующих и продолжил: — Сегодня мы собрались здесь, чтобы совершить акт правосудия. Будет оглашен приговор. Комиссия приговорила этих преступников к высшей мере наказания за особо тяжкое преступление — ересь против учения Коммуны. Этот грех был совершен ими осознанно, умышленно и злонамеренно. Прекрасно понимая всю опасность своих пагубных воззрений, эти еретики продолжали сеять среди людей Коммуны смуту и подстрекать добрых братьев и сестер к расколу! Немыслимое злодеяние! Отвратительный грех!

Жрец набрал воздуха в грудь.

— Комиссия внимательно изучила каждое из совершенных преступлений. Были учтены все смягчающие и отягчающие обстоятельства, взвешен каждый факт. Комиссия опиралась только на истину, справедливость и закон божий. Несмотря на тяжесть совершенных злодеяний, мы постарались быть милосердны, насколько это возможно. Осужденный, брат Питер!

Стража подхватила за локти седого мужчину и подтащила к жрецу.

— Рабочий ночной смены тридцать второго уровня, обвиняется в организации и подготовке восстания, а значит, в ереси против богоугодной власти Смотрителя. Воспользовавшись своим служебным положением, приготовил орудия и составил план действий по свержению Комитета. Подговорил шесть рабочих и планировал захватить патрульных уровня с тем, чтобы, отняв у них жезлы, установить контроль над всем уровнем. Нагло и дерзко утверждал, будто Комитет обделяет братьев и сестер пищей, теплом и светом. Хулил великого бога Машины, лично оскорблял Смотрителя Креза, проклинал Коммуну. Схвачен по бдительному доносу брата Августа. Изучив материалы дела, допросив свидетелей и соучастников заговора, Комитет нашел брата Питера виновным в совершенном преступлении, признает его еретиком, мятежником и приговаривает его к забвению в Пропасти. Приговор после оглашения привести в исполнение немедленно!

Жрец с поразительной проворностью отступил. Стражники поволокли приговоренного к краю карниза.

Стоявший возле Рика одноногий калека зашептал соседу:

— Щас заверещит! Они всегда верещат — так весело.

Когда патрульные подвели приговоренного к самому краю пропасти, словно очнувшись от кошмара, тот встрепенулся, безуспешно попытался вырваться и заголосил:

— Прошу вас! У меня дети и жена! Им урежут паек! Прошу!

Жрец кивнул страже, те сильно толкнули приговоренного в спину. Тот потерял равновесие, поскользнулся, сделал последнюю отчаянную попытку схватиться за выступающий кусок металла. Патрульный ударил по руке, и приговоренный с отчаянным криком полетел вниз. Завывания ветра быстро поглотили его удаляющийся вопль.

— Во имя бога Машины, — сказал жрец и совершил кадилом ритуальный жест. — Следующая, сестра Эдита.

Патруль подвел к нему женщину с нескладным лицом и крупными черными глазами.

— Работница склада зерновых двадцать девятого уровня, обвинялась в хищении ценного зерна, которое тайком, в складках одежды проносила через пропускной пункт, хранила у себя в жилом блоке и употребляла в пищу, помимо законно установленного пайка. Украла более двух мешков пшеницы и полмешка ржи, а значит, нанесла оскорбление действием Коммуне, обделила своих собратьев и очернила имя бога Машины. Комитет изучил дело сестры и признает ее виновной в совершенном преступлении. Учитывая чистосердечное признание и раскаяние, Комитет проявляет милосердие и приговаривает Эдиту к году каторги с половинным пайком на обработке удобрений. Ступай и не греши.

Патрульные развязали женщине руки и отпустили прочь. Жрец чинно взмахнул кадилом и взглянул на оставшихся трех варваров, пойманных накануне северным Патрулем.

— Следующие, не люди Коммуны. Застигнуты на месте преступления и схвачены с поличным как вредоносные вражеские лазутчики. При себе имели оружие, хитроумные приспособления и свитки с демоническими письменами, порочащими имя бога Машины. Обвиняются в подготовке нападения на великую Коммуну. Истово и прочно исповедуют опаснейшую ересь, отрицающую существование бога и искажающую картину мироздания. Более того, коварно пытались совратить в свой мерзкий культ Патруль и жрецов, включая меня. Не считают свою ересь грехом и не раскаиваются перед лицом закона и святого Писания…

— Хватит! — крикнул здоровенный варвар, уже знакомый Рику. — Сколько можно твердить…

Стражник тут же ужалил его молнией под ребро. Дикарь прорычал незнакомое ругательство.

Жрец дико вытаращил глаза на него, сглотнул и торопливо продолжил:

— Комитет изучил дело этих троих варваров из внешнего Пространства, заслушал их показания и на основе имеющихся фактов признает их виновными в совершенном преступлении, объявляет еретиками и раскольниками, порочащими славное имя бога Машины самим своим существованием. Учитывая злостный характер, опасность ереси и убежденность в своих дьявольских взглядах, суд не находит оснований для смягчения наказания и приговаривает варваров к забвению в Пропасти. Приговор следует привести в исполнение постепенно. Сегодня будет казнен первый еретик, завтра второй, а послезавтра — третий. Такое решение принято для усиления восприятия и осознания преступниками неотвратимости своей участи. Привести приговор в исполнение! Он, — жрец нацелил мясистый палец на крепкого варвара, — первый.