Пророчество: Дитя Земли - Хэйдон Элизабет. Страница 110

В тот день он сказал ей свое мнение о песне.

«Чудесно, — сказал Эши, целуя Рапсодию. — Даже слишком, чтобы быть песней о Грунторе. В ней должно быть больше силы, спокойствия, ну и немного вшей».

Рапсодия улыбнулась, но ее глаза слегка потемнели, как бывало, когда она что-то недоговаривала.

«Есть вещи, которые мы не можем рассказать друг другу, потому что это чужие тайны», — сказал он ей в ту ночь, когда они стали любовниками.

Эши сменил тему разговора.

Она посадила небольшой фруктовый сад на краю под земного луга, в единственном месте, где деревья могли получать достаточно света. Иногда он находил Рапсодию среди маленьких детишек деревьев и слышал, как она тихонько им что-то говорит, ухаживая за ними с нежностью любящей матери. И всякий раз, когда Эши заставал ее за этим занятием, она смущенно улыбалась, подбегала к нему, брала за руку и подходила с ним к беседке или каменным скамейкам, стоящим посреди сада многолетних растений, где они обычно завтракали.

В это утро все шло как обычно. Он проснулся в угрюмом настроении, ощущая отсутствие Рапсодии, но потом, после завтрака, настроение у него улучшилось. Эши закатал рукава и принялся копать землю вместе с Рапсодией, помогая ей разделять переплетенные корни растений, которые она хотела пересадить на берег озера.

Они довольно долго работали возле грота. Рапсодия радостно пела, она уже чувствовала себя непринужденно в его присутствии, и Эши начал петь вместе с ней, стараясь запомнить мелодии, ускоряющие рост растений. Он научил ее многим песням, которые знал со времен юности в Гвинвуде, и она с радостью слушала его. Сегодня Рапсодия чувствовала себя особенно счастливой; когда Эши спросил ее о причинах, она улыбнулась и поцеловала его. Взгляни на озеро, попросила Рапсодия.

Эши подошел к берегу и посмотрел на воду, но не увидел ничего необычного. Он пожал плечами, и она вновь улыбнулась.

— Наверное, сегодня вода слишком мутная, — сказала она, опускаясь на колени и снова принимаясь перебирать листья. — Обычно она отражает лучше.

Эши почувствовал, как его охватывает ощущение небывалого счастья. Он подошел к Рапсодии и с нежностью прижал ее к себе.

— Я люблю тебя.

Она продолжала копать.

— В самом деле?

Он поцеловал ее в шею.

— Да. Неужели ты сама не чувствуешь?

— Только не сейчас.

Эши удивился.

— Почему? — удивленно спросил он.

Она не удостоила его взглядом.

— Потому что ни один мужчина, который действительно любит меня, не наступил бы на только что посаженый цветок. — И она мягко переставила его ногу.

— Ой, извини, старушка. — Он дернул за грязный платок, которым были перевязаны ее волосы, и ласково похлопал по ягодицам.

— Уберите свои руки от моих булочек, сэр. — Она с шутливым негодованием посмотрела на Эши.

— Как ты сказала?

— Ну, ты сам их так называл. — Она рассмеялась, убирая пряди рассыпавшихся волос обратно под платок и вновь принимаясь за работу.

Он присел на корточки рядом с ней.

— О чем ты говоришь? — Его пальцы нежно гладили выбившиеся золотые локоны.

Она попыталась скрыть улыбку, продолжая возиться с листьями.

— Тот, кто учил тебя древнелиринскому языку, слабо владел идиоматическими оборотами. «Квелстер эвет ре марайя» — «у тебя очень красивые булочки».

Лицо Эши покраснело от смеха и смущения.

— Ты шутишь. Неужели я так сказал?

Она кивнула.

— Как ты думаешь, почему я каждое утро готовлю их на завтрак? До сих пор мне и в голову не приходило, что мои печеные прелести могут вызвать такой восторг.

Эши расхохотался и притянул Рапсодию к себе, разбросав листья и мох. Он поцеловал ее, оба упали, и в результате оказались измазанными в земле с ног до головы.

— Похоже, мне нужно поработать над идиомами.

— Нет, не обязательно, мне очень понравилось.

— Хорошо. А что мне следует сказать, если я хочу увидеть то, что так неосмотрительно назвал булочками?

Она обняла его за шею.

— Я предлагаю «пожалуйста», хотя в голову приходит множество других вариантов.

— В таком случае, пожалуйста.

Она легонько стукнула его по затылку.

— Боги, ты просто ненасытен.

— Сама виновата. — Драконьи глаза сверкнули, и ее изумрудные ответили согласием.

Оба знали: когда дело доходило до реализации любовных фантазий, Рапсодия становилась почти такой же неиссякаемой, как Эши. Она попыталась вернуться к своей работе.

— А почему ты это сказал?

Эши забрал у нее из рук лопатку и посадил к себе на колени.

— Ты стала моим сокровищем, Рапсодия. Наверное, ты знаешь, что та вещь, которой дракон дорожит больше всего, которой ему постоянно не хватает, становится его сокровищем. — Он улыбнулся ей, но сам не был уверен, соответствует ли его шутливый тон искренности произнесенных слов.

Эши чувствовал, Рапсодию все еще смущает его вторая натура, оставалось надеяться, что правда не вызывает у нее отвращения. Ничто так не тревожило Эши — если не считать того, что демон может им овладеть, — чем мысли о будущем. Вдруг Рапсодия отвернется от него? Он знал: в своей неистовой тоске и ярости он оставит за собой сожженную пустыню.

Рапсодия взяла его лицо двумя руками и поцеловала.

— Ну, возможно, во мне тоже есть частица дракона.

— Почему?

— Если я позволяю тебе отвлекать меня от работы в саду — второго моего самого любимого занятия — значит, мысли о тебе не дают мне покоя.

— А самое любимое занятие — музыка?

— Конечно.

— Ты все утро работала в саду. И наверняка устала.

Рапсодия встала и потянулась, а потом отряхнула землю с колен.

— Тут ты прав. — Он протянула ему руку и помогла подняться на ноги, а затем обняла за талию. — Стало слишком жарко, я чувствую себя так, будто превратилась в пылающий костер.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Ну вот опять, распутный ты тип, — укоризненно сказала она, когда Эши вновь стянул платок с ее головы и принялся распускать волосы. — Неужели ты не можешь думать ни о чем другом?

— Прошу меня простить, — нахмурился Эши, изображая ужасную обиду. — У меня и в мыслях ничего не было, я лишь имел в виду твое владение огнем.

— Ага, — Рапсодия улыбнулась. — Ну тогда, как человек, обратившийся в пламя, я желаю, чтобы меня окружала вода. — И она обняла его еще крепче.

— А я думал, что ты никогда не попросишь, — пробормотал он, целуя ее в шею.

— О чем не попрошу? Я собираюсь принять ванну. — Она выскользнула из его рук и побежала к дому, а Эши бросился за ней.

Эши оставался в другой части дома, пока Рапсодия при помощи насоса наполняла холодной прозрачной водой большую лохань. Когда ванна наполнилась, Рапсодия опустила ладони в воду и сосредоточилась на огне, пылавшем в ее душе. Вода стала нагреваться, а затем согрелась и вся комната. Рапсодия бросился в лохань пригоршню розовых лепестков.

Она огляделась. Лохань наполнялась довольно долго, и Рапсодия рассчитывала, что Эши вот-вот появится, однако его не было. Наконец она подошла к двери и выглянула наружу — никого.

— Эши?

— Да? — Голос доносился сверху.

— Где ты?

— В гостиной.

— И что ты делаешь?

— Читаю.

— Ах вот оно что. — Рапсодия постаралась, чтобы он не услышал в ее голосе разочарования. — Мы можем искупаться вместе.

— Нет, благодарю.

Она начала развязывать пояс своего белого платья.

— Ты уверен?

Он ответил после небольшой паузы:

— Может быть, я присоединюсь к тебе позже.

Рапсодия вздохнула.

— Ладно. — Охваченная досадой, она закрыла дверь и вернулась к своей лохани.

Рапсодия не собиралась его обижать; обычно Эши нравилось, когда она дразнила его, — сила их страсти часто служила поводом для розыгрышей. Возможно, в своих шутках она зашла слишком далеко. Оставалось надеяться, что она не оскорбила его чувств.

Вода достигла нужной температуры. Она стряхнула воду с руки, прислушалась, надеясь различить звук шагов, но в доме стояла полная тишина. Рапсодия еще разок вздохнула и смирилась с необходимостью самостоятельно мыть себе спину. Она стояла перед зеркалом и вычесывала из волос остатки листьев, когда дверь открылась и вошел одетый в халат Эши с книгой в руке.