Пророчество: Дитя Земли - Хэйдон Элизабет. Страница 34

Джо ухватилась за корень и вместе с Влингом взобралась наверх. Она устроила ребенка возле скалы и присела подумать. Влинг не терял сознания, но она видела, что ему очень больно.

Наконец ей удалось решить проблему. Она вытащила из своей сумки моток веревки, протянула один конец удивленному Влингу, а второй обмотала вокруг своих запястий.

— Ладно, — сказала она сквозь стиснутые зубы на языке болгов. — Пойдем. Отведи меня к казармам Грунтора.

Ребенок заморгал, а потом его лицо просветлело — он понял. Влинг бросил взгляд на Джо, осторожно улыбнулся и левой рукой дернул за веревку. С важным видом он повел Джо к Котелку и победно ухмылялся, когда она выкрикивала шутливые угрозы, прекрасно понимая, как возрастет его престиж, когда другие дети увидят, кого он поймал.

10

Рапсодия не помнила, когда она в последний раз так спокойно, крепко и долго спала. Ее не прерывали кошмары или необходимость заступать в дозор, и потому проснулась она отдохнувшей и счастливой.

Вид спящего рядом дракона заставил ее вздрогнуть, но потом внимание Рапсодии привлекло маленькое одеяло из блестящих медных чешуек, которым она была накрыта. Рапсодия осторожно взяла его в руки. Оказалось, что это необыкновенно легкая кольчуга, сделанная из ловко соединенных между собой тысяч чешуек дракона. Даже в тусклом свете пещеры она сверкала в ее руках.

— Она твоя, Прелестница, — проговорила Элинсинос, не открывая глаз. — Я сделала ее для тебя прошлой ночью, пока ты спала. Примерь.

Рапсодия встала, сбросила на землю плащ и натянула через голову блистающую кольчугу. Она подошла ей идеально. Рапсодия слышала истории об удивительной способности драконов чувствовать мелкие детали — теперь она могла убедиться в истинности древних легенд. Свет отразился от великолепной кольчуги, и ее волосы запылали красно-золотым огнем.

— Спасибо тебе. — Рапсодия была искренне тронута заботой Элинсинос. И если раньше она опасалась, что дракониха не отпустит ее, то теперь успокоилась на этот счет. Щедрый дар показывал, что Элинсинос намерена разрешить ей вернуться обратно в большой мир. Она наклонилась и поцеловала огромную щеку драконихи. — Она очень красивая. Я всегда буду вспоминать о тебе, надевая кольчугу.

— Тогда надевай ее почаще, — заявила Элинсинос, открывая глаза. — И она поможет тебе остаться в живых, Прелестница.

— Так я и сделаю. Ты начала задавать мне вопросы, но я не смогла на них ответить, потому что очень устала. Теперь я отвечу, спрашивай.

— Как ты попала в Дом Памяти?

— О да. — Рапсодия потянулась, наслаждаясь шепотом доспехов из драконьей чешуи, а потом села на перевернутую вверх дном лодку. — Мы отправились в Дом Памяти по предложению лорда Стивена, поскольку это самое древнее строение из всех, созданных намерьенами. Там мы нашли несколько десятков детей, похищенных какими-то негодяями, а внутри оказался алтарь, на котором несчастных детей приносили в жертву. Нам пришлось сразиться с воинами человека, обратившего против нас темный огонь. — Ее лицо побледнело в тусклом свете пещеры. — Именно в Доме Памяти я впервые убила человека.

Элинсинос фыркнула и игриво стукнула ее кончиком хвоста, Рапсодия тут же оказалась на песке.

— И ты называешь себя Певицей? — со смешком спросила дракониха. — За последние семь столетий я ни разу не слышала столь бездарно рассказанной истории. Попробуй еще раз — и не торопись. Подробности, Прелестница, главное — подробности. Без них история перестает быть интересной.

Рапсодия стряхнула песок с одежды и неловко уселась на лодку. И повела рассказ со всеми надлежащими подробностями, начиная с предложения Ллаурона отправиться в Хагфорт, чтобы побольше узнать о намерьенах, и до возвращения вместе с освобожденными детьми в Наварн, где Рапсодия и Джо стали назваными сестрами. Рассказ отнял много времени, поскольку Элинсинос часто прерывала Рапсодию, задавая ей множество самых разных вопросов, уточняя мелкие детали. Когда Рапсодия наконец замолчала, Элинсинос удовлетворенно кивнула. Встряхнувшись, дракониха выпрямилась во весь свой рост.

— Как выглядел человек, который атаковал вас в Доме Памяти?

— Честно говоря, я не знаю, — призналась Рапсодия. Она смотрела на блюдо с булочками и малиной, появившееся, как только дракониха встала. — Ни мне, ни Грунтору не удалось его разглядеть. Акмед вступил с ним в поединок, но он не видел его лица. На нем был шлем.

— Ешь.

— Спасибо. — Рапсодия взяла булочку и разломила ее пополам. — Ты разделишь со мной трапезу?

— Нет, я ела три недели назад.

— И до сих пор не проголодалась?

— Требуется немало времени, чтобы переварить шесть оленей.

— Ах вот оно что, — пробормотала Рапсодия и принялась за еду.

— Наверное, вы встретили Ракшаса.

Рапсодия посмотрела в лицо драконихе, Элинсинос внимательно за ней наблюдала.

— Ты можешь рассказать мне о Ракшасе? — Дракониха едва заметно кивнула. — Кто он такой?

— На самом деле Ракшас не человек. Он игрушка в руках ф'дора.

Холодок пробежал по спине Рапсодии.

— Демон, о котором ты рассказывала мне прошлой ночью? Тот, который получил силу от Энвин?

— Да. Ф'дор создал Ракшаса в Доме Памяти лет двадцать назад. Позорная история; до войны, развязанной Энвин, там был такой замечательный музей, посвященный храбрым намерьенам. А потом демон захватил его, и даже воздух там стал отравленным. Первым пострадал побег Сагии. Молодое деревцо, дитя великого Дуба Глубоких Корней, священного дерева лиринов из Серендаира, который намерьены привезли с собой из своей прежней страны и посадили во дворе Дома Памяти. Я чувствовала, как плачет дерево, даже находясь на таком огромном расстоянии от него.

— Я помогла ему, когда мы находились в Доме Памяти, — сказала Рапсодия, вытирая губы платком. — Я оставила там свою лютню, которая до сих пор играет песнь исцеления. Этой весной дерево должно было зацвести, но я не сумела там побывать.

— Так оно и произошло. — Дракониха рассмеялась. — На нем появились листья и белые цветы. Отличная работа, Прелестница.

— О чем ты говоришь?

Элинсинос вновь рассмеялась.

— Ты не забыла, это побег дуба. А ты когда-нибудь слышала, чтобы на дубах распускались цветы?

В горле у Рапсодии пересохло.

— Нет.

— Конечно, каждый дуб цветет, и потом на нем вырастают желуди, но никто не видит крошечных цветов. А эти, пушистые и белые, покрывают дерево, словно снег. В своей песне ты предложила дереву зацвести? — Рапсодия кивнула. — Ну, тебе удалось произвести на меня впечатление. Для меня большая честь принимать Дающую Имя такой силы. Разве часто удается встретить того, кто способен заставить цвести дуб? Уверена, что Ракшас ужасно разозлился, ведь он так старался извести дерево — во всяком случае, его хозяин дерево ненавидит.

— Пожалуйста, расскажи мне побольше о Ракшасе. Ты говорила, его создал демон, но он выглядел и вел себя как человек.

— Ракшас внешне похож на того, чьей душой он владеет. Он рожден из крови демона, иногда других существ, как правило, ничего не ведающих диких животных. Его тело формируется из стихий, льда или земли; мне кажется, что Ракшас из Дома Памяти создан из земли и льда. А кровь животных оживляет его, дает ему силу.

— А причем здесь душа?

— Ракшас, возникший только из крови, недолговечен и лишен разума. Но если демон завладел душой — человека или любого другого живого существа, — он может вложить ее в свое творение, и тогда Ракшас выглядит и может вести себя в точности как хозяин души, а сам хозяин, разумеется, умирает. Кроме того, к Ракшасу переходит часть знаний захваченного существа. Но они извращены и несут в себе только зло; опасайся их, Прелестница.

Рапсодия вздрогнула.

— А этот человек — тварь, с которой мы сражались, — ты уверена, что это Ракшас, созданный ф'дором?

Элинсинос кивнула:

— Я думаю, это был он. Послушай меня: он где-то рядом. Будь осторожна, когда уйдешь отсюда, Прелестница.