Судьба: Дитя Неба - Хэйдон Элизабет. Страница 53
— Ну, во всяком случае, эта была последней, — утешила ее воительница.
— Не совсем, — мрачно поправила ее Рапсодия. — Я должна отыскать самого старшего. Возможно, Ллаурон знает, где он. Акмед ушел в Илорк, и мне страшно не хочется отправляться в путь без него. Его помощь мне очень пригодилась во время поисков этих девяти.
— Если ты будешь правильно себя вести, все будет в порядке, — заверила ее Элендра. — Гладиаторы Сорболда опасны на ринге, в схватках один на один, но они не привыкли сражаться с несколькими противниками. Постарайся не вступать с ним в бой в одиночку. И помни: если ситуация станет опасной, тебе следует его убить. Конечно, спасти его — благородное дело, но твоя жизнь стоит много дороже.
— Да, ты права, — согласилась Рапсодия.
Ребенок потянулся и зевнул, вызвав восторг обеих женщин.
— Она и правда очень красивая, — нежно проговорила Элендра.
— Она боец, — с любовью сказала Рапсодия. — Ей пришлось многое пережить. Жаль, что ты не видела лица ее матери, когда она держала ребенка на руках. Она не могла говорить, но… — Ее голос оборвался, и Рапсодия склонила голову. — Демон дал мне все основания вырвать из его груди сердце, — после паузы добавила она, — я лишь верну ему долг.
— Не позволяй ненависти захватить твое сердце, он обязательно это использует, — предупредила Элендра и погладила длинные волосы ребенка. — Ты должна убить его ради будущего этой малышки, а не из-за прошлого. И тогда тобой будет управлять не жажда мести, а необходимость. Так у тебя появится больше шансов на победу. У меня уже не получится, ненависть пустила в моей душе слишком глубокие корни, но ты, Рапсодия, можешь довести дело до конца. Не дай чудовищности его деяний отвлечь себя.
— Сейчас ты ужасно похожа на мою мать, — с улыбкой ответила Рапсодия. — Мне иногда кажется, что вы родственницы.
— У меня с твоей матерью много общего, — улыбнулась в ответ Элендра. — Ну а как мы назовем малышку? — Она взглянула на ребенка, который, продолжая причмокивать, заснул у нее на руках.
Рапсодия рассмеялась.
— В голову приходят разные смешные вещи, но я бы назвала ее Ариа. — Она погладила крошечную детскую ручку, и в ее сердце всколыхнулись воспоминания об Эши.
Всякий раз, когда Рапсодия о нем думала, ее сердце начинало щемить от ощущения утраты. Мысль о том, что отношения между ними уже никогда не будут прежними и он больше никогда не назовет ее этим именем, причиняли страшную боль. Она подумала о будущем, в котором не находила для себя места, и провела ладонью по крошечным пальчикам — возможно, когда-нибудь эти дети станут для нее утешением.
У Элендры с этим именем были связаны собственные ассоциации.
— Превосходно, — задумчиво проговорила она.
— Моим первым даром малышке стала песня, позволившая ее матери провести с девочкой несколько мгновений, — сказала Рапсодия, смаргивая слезы. — Может быть, я слишком самонадеянна, но я бы хотела дать каждому ребенку в Тириане песню, которая будет принадлежать только ему, и никому другому. А если это сделать еще до того, как дитя появится на свет, то она станет его первой колыбельной. Ты думаешь, это глупо?
— Нет. — Элендра ласково улыбнулась подруге. — В Серендаире королева, которой я служила, делала нечто похожее, только у нее был другой дар. Ты создашь прекрасную традицию. Пойдем, пора взглянуть на остальных, они с нетерпением тебя ждут. — Она открыла дверь, и тут же раздался радостный хор голосов, зазвучавших разом.
Элендра увидела, как лицо Певицы раскраснелось от счастья, она наклонялась, чтобы обнять каждого, затем показала им малыша, а седовласая воительница думала о том, что дарить песню будет не единственной традицией королевы, которую повторит Рапсодия.
— Значит, собираешься навестить Ллаурона? — спросила Элендра, опустив спящую девочку в колыбель.
Она накрыла ее шерстяным одеялом и принялась тихонько покачивать, усевшись рядом на стуле.
Рапсодия кивнула. Она посадила двух самых маленьких детей на кресло-качалку, стоявшее неподалеку от камина, и свет пламени озарял ее лицо.
— Он лучше всех разбирается в культуре Сорболда. Хотя эта страна граничит с землями фирболгов, Акмеду мало что о ней известно.
— Горы имеют свойство не только защищать от врагов, но и разделять страны, — заметила Элендра. — Ты уверена, что можешь доверять Ллаурону?
— Ты в нем сомневаешься?
— Нет. — Лиринская воительница взяла чашку, наполненную медом с пряностями, и поднесла ее к губам. Рапсодия внимательно на нее смотрела. — Ты помнишь Призыв Кузенов, которому я тебя научила?
Рапсодия кивнула, но взгляда не отвела.
— Да. «Клянусь Звездой, я буду ждать и наблюдать, я позову, и меня услышат».
Элендра кивнула.
— Я собиралась отправиться в Сепульварту, чтобы защитить жизнь Патриарха, поэтому остальные подробности помню смутно. Какое отношение это имеет к Ллаурону?
— Никакого, мы вернемся к этому позже. Важно, чтобы ты помнила зов. Ты сказала, что услышала шепот в ту ночь, в Сепульварте, когда сражалась за Патриарха?
— Да.
Глаза Элендры обратились к пылавшему в очаге огню.
— Мне кажется, ты сама стала одной из Кузенов, Рапсодия. В старом мире Кузены были братством воинов, мастеров боя, посвятивших себя ветру и звезде, под которой ты родилась. Их принимали в братство на двух условиях: требовалось обладать уникальным мастерством владения оружием, которое достигалось долгими годами тренировок, и всегда вставать на защиту невинных, невзирая на угрозу для собственной жизни. Полагаю, твой бой с Ракшасом, когда ты спасла Патриарха в базилике, сделал тебя членом ордена.
— Но Кузены остались в старом мире, — возразила Рапсодия, погладив спящую малышку, которая тихонько вздохнула. — Разве кто-то из Кузенов остался в живых? Неужели братство существует и сегодня?
— Мне не приходилось встречать их в новом мире, — ответила Элендра, тихонько покачивая колыбель Арии. — Мне ничего не известно о существовании братства. Но если остался хотя бы один Кузен, он услышит твой призыв о помощи, посланный на крыльях ветра. Если ты член братства, ты тоже должна отвечать на подобные призывы.
— Я отвечу, — обещала Рапсодия. — А теперь, пожалуйста, вернемся к Ллаурону. Что тебя беспокоит? Акмед уже давно подозревает, что ф’дор мог в него вселиться. Ты с ним согласна?
— Нет, — отрезала Элендра, и что-то в ее голосе заставило Рапсодию оторвать взгляд от пламени. Элендра немного помолчала, всматриваясь в лицо Рапсодии. — Тебя тревожит, что Ллаурон может рассказать Гвидиону, то есть Эши, о детях?
— Не слишком. — Рапсодия поцеловала детские головки. — Ллаурон далеко не все говорит своему сыну, если считает, что так будет лучше. Тебе бы следовало видеть письма, которые он присылал в Илорк, вежливо укоряя меня за то, что я не занимаюсь объединением намерьенов. Как только Эши рассказал ему о нас, письма стали еще жестче, он требовал объяснений. Ллаурона интересовало, почему я задерживаю его сына. Все письма были написаны на диалектах древнесереннского языка, а потом еще и зашифрованы. Я не говорила Эши о детях только потому, что не хотела расстраивать его. Он будет подавлен, когда узнает, к каким ужасным последствиям привели акты насилия, которые видела его душа. И будет считать, что это его вина.
Элендра смотрела в огонь.
— Нет, его вины тут нет, — задумчиво проговорила она.
Рапсодия вопросительно посмотрела на нее, но Элендра молчала.
— Знаешь, я удивлена, что ни у кого из детей нет медно-красных волос, — заметила Рапсодия.
— А почему они должны быть? — спросила Элендра, отрываясь от своих раздумий. — Ракшас был похож на Гвидиона, но в его жилах текла кровь ф’дора. Гвидион не связан с детьми узами крови.
— Я знаю, но Эши будет думать, что между ними существует связь. — Рапсодия погладила застонавшего во сне Никиту. — Кусочек его души, который давал Ракшасу силу, видел чудовищные преступления, совершаемые порождением демона, и у Эши сохранились фрагменты воспоминаний. Вопреки логике он чувствует вину. Я рада, что никто из них на него не похож.