Элегия погибшей звезды - Хэйдон Элизабет. Страница 94
Бежать было некуда.
На посеревшем лбу Талквиста выступил холодный пот, тяжелая поступь приближалась. Шум сопротивления стих: после безжалостного уничтожения солдат, пытавшихся атаковать великана, слуги разбежались или попрятались. Теперь регент слышал лишь неумолимые шаги каменного великана.
Башня содрогнулась под тяжелой поступью Фарона, который начал подниматься по лестнице, перешагивая сразу через четыре ступеньки и стремительно сокращая расстояние до своей жертвы. Талквист окончательно потерял самообладание и, завопив, захлопнул и закрыл на засов последнюю дверь самой высокой башни, прекрасно понимая тщетность своих усилий.
Он прятался под перевернутым столом из полированного орехового дерева, когда дверь разлетелась в щепки и массивное каменное тело попыталось протиснуться сквозь узкий дверной проем.
Талквист снова завопил. Он не сомневался, Фарон пришел отомстить, и тогда регент Сорболда упал на колени, уповая на то, что великан, увидев его унижение, пощадит его.
Фарон поднатужился, и стена не выдержала. Он шагнул вперед.
Потеряв последнюю надежду, Талквист разрыдался.
— Нет, Фарон, — простонал он, задыхаясь от ужаса. — Пожалуйста… я хотел лишь…
Он заглянул в молочно-белые глаза статуи, и страх заставил его замолчать.
Великан пересек комнату и остановился перед регентом.
Каменная рука оказалась на одном уровне с шеей Талквиста.
Затем огромный кулак разжался.
На ладони лежало пять разноцветных дисков со слегка неровными краями, на каждом из которых были начертаны руны мертвого языка. Каждый имел свой цвет, и, несмотря на сгустившиеся сумерки, диски переливались всеми оттенками радуги.
Талквист услышал симфонию власти.
С величайшей осторожностью великан опустился на колени и положил все пять дисков к ногам регента.
Ошеломленный Талквист лишь молча смотрел на Фарона. Наконец ему удалось собраться с мыслями, тогда он вытащил из великолепных одеяний свое главное сокровище — фиолетовый диск — и поднес его к белым глазам статуи.
— Ты это ищешь, Фарон? Ты хочешь заполучить колоду Шарры? Или желаешь объединить не только наши диски, но и силы?
Великан кивнул.
Регент тихонько ахнул.
А потом облегченно рассмеялся.
Спустя несколько мгновений из самой высокой башни столицы раздался триумфальный безумный хохот, разнесшийся по дворцу и притихшим улицам города.
Грохот потряс основание склепа, еще недавно бывшего Ллауроном.
Акмед резко вскинул голову и своим неосторожным движением разбудил ребенка.
Рапсодия лежала на полу у стены. Она едва пошевелилась, когда грохот стих.
В стене, в боку огромного каменного зверя, появилось отверстие. Акмед собрал последние силы, чтобы подняться на ноги, глаза горели, словно в них насыпали песок, все вокруг расплывалось, но он, продолжая одной рукой держать ребенка, помог встать Рапсодии.
Огромная темная фигура заслонила собой яркий свет, хлынувший было в образовавшийся проем.
— Ну да, сам не хочешь сидеть в Илорке, так еще и тащишь сюда меня ?
Акмед сделал нетвердый шаг вперед, правой рукой подтолкнув Рапсодию к Грунтору, а левой прижимая ребенка к груди.
— Воздух, — прохрипел он.
Гигантский болг подхватил королеву намерьенов, вынес ее из пещеры и осторожно уложил на заснеженную землю. Затем он помог выбраться Акмеду. После чего Грунтор заглянул в пещеру и присвистнул.
— Эй, твое величество, что это такое?
— Раньше… было Ллауроном, — с жадностью глотая пьянящий свежий воздух, проскрипел Акмед. Он немного отдышался и посмотрел на своего старого друга. — Он умер, спасая нас от Энвин.
— Ага, так она и досюдова добралась, — пробормотал Грунтор. — Сука. Рад, что Ой прихватил с собой это. — Он поднял ключ из Живого Камня, который однажды помог им открыть корень Сагии. — Ой был внизу, когда пришел зов, и у Оя было чувство.
Только теперь Грунтор заметил сверток на руках Акмеда, и его янтарные глаза широко раскрылись.
— Что это у тебя, сэр?
Акмед качнул головой и указал на Рапсодию, которая с трудом встала на колени, не спуская глаз со стоящей чуть в стороне кареты.
Она молча смотрела, как ее муж с искаженным от ужаса лицом подходит к окаменевшему телу отца.
48
К тому времени, когда счастливые родители и их гораздо менее счастливые спутники добрались до Хагфорта, в мире вновь воцарилась зима во всем величии своей холодной ярости.
Гвидион Наварн, стоя у высокого окна, наблюдал за подъезжающим экипажем. Огонь отражался в оконном стекле, согревая давно не топленную комнату. Юноша потерял счет времени, каждый день со все возрастающим волнением ожидая возвращения короля намерьенов, и теперь только усилием воли заставлял себя стоять на месте. А возница как назло не торопился, стараясь подъехать поближе к заснеженным ступенькам парадной лестницы.
Мелисанда же не испытывала подобных проблем, — набросив на плечи шаль, она нетерпеливо приплясывала на месте, ей ужасно хотелось увидеть ребенка.
— Почему они медлят? — сердито спросила она, встав перед братом.
Гвидион ласково положил руки ей на плечи.
— Они не хотят, чтобы он замерз, — ответил он, размышляя об увиденном в Ганте и их теперь таком неопределенном будущем.
Его руки сильнее сжали плечи Мелисанды, словно он хотел удержать ее подле себя. Так всегда поступают с маленькими детьми — и младшими сестрами. А еще он постарался улыбнуться, чтобы подбодрить Мелисанду, которая с недовольным лицом смотрела на него через плечо.
Они продолжали стоять у окна и смотреть. Наконец из кареты вышел Эши, за ним последовал высокий король болгов, закутанный в длинный плащ. Затем карета покачнулась, и, к радости молодого герцога, наружу выбрался Грунтор.
— Они…
Он не закончил фразы, потому что Мелли вырвалась из его рук и выскочила из комнаты.
Он слышал, как она стремительно сбегает вниз по главной лестнице. Гвидион, тренируя силу воли, не торопясь последовал за ней.
Когда он спустился в холл, Эши уже успел занести новорожденного внутрь и со смущенной улыбкой передал малыша служанке, открывшей дверь. Та сразу же отошла в сторону, подальше от сквозняка, а король намерьенов помог Рапсодии перешагнуть через порог. Их тут же окружили слуги, забирая плащи, шляпы и одеяла, в которые они кутались.
Гвидион не выдержал и бросился к Рапсодии, заключив ее в объятия и успев заметить улыбку на ее бледном измученном лице. Молодой герцог радостно повернулся к своему крестному отцу, но тот рассеянно смотрел на служанку, ворковавшую над ребенком. По спине Гвидиона пробежал необъяснимый холодок.
Мелисанда обняла Эши, не обратив внимания на его задумчивый вид.
— Могу я его подержать? Ну, пожалуйста, пожалуйста!
— Конечно, — моментально откликнулся Эши. — Порция, передай ребенка леди Мелисанде.
Служанка почтительно кивнула, убедилась в том, что дверь за спиной короля болгов закрылась, и положила ребенка в протянутые руки Мелисанды.
— Мне не хочется портить вам возвращение домой, — негромко сказал Гвидион, обращаясь к Эши, — но, как только Рапсодия и ребенок будут устроены, я должен обсудить тобой дела чрезвычайной важности. Сожалею, но…
Его прервал громкий металлический стук, донесшийся из коридора.
Два фирболга, король и королева намерьенов, Гвидион и Мелисанда и все слуги повернулись и увидели Анборна, который стоял прямо и без костылей в центре удивительной серебристой машины, которую ему прислал с Гематрии его брат, морской маг.
— О Единый Бог! — воскликнул Эши. — Я думал, что никогда не доживу до этого дня.
— Пусть таких дней будет как можно больше, — без тени насмешки пожелал ему Анборн.
— Что заставило тебя изменить свое решение, дядя?
Анборн глубоко вздохнул, и его взгляд обратился к Мелисанде, неловко державшей на руках тихонько похныкивающего ребенка.
— Необходимость приготовиться к тому, что нам предстоит, — спокойно ответил Анборн. — Нам с тобой нужно поговорить, Эши. Твой крестник, наверное, успел рассказать тебе о том, чему мы с ним стали свидетелями. Я могу добавить, что ситуация крайне серьезная.